Ветер моих фантазий. Книга 2 (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 55

Ага, стало уже заметно прохладно. Да и сумерки наползли. На той стороне — на искусственной стороне — зажглась линия оранжевых круглых фонарей, стоявших на земле. Зажигались окна домов — люди возвращались домой, к семье или в свои пустые берлоги.

— Скажи наконец, что тебя так беспокоит последние дни?

Вздохнула. Мне и самой хотелось рассказать. Хоть кому-то. Кто меня сколько-то знает. Да и… Лий тоже был парень, мог сам мне кое-что для стратегии подсказать: вдруг у нас с Ки Ра не все потеряно? Ох, я опять к этому мерзавцу хочу?!

В общем, я начала издалека. Но сломалась. Выболтала все. Все мои сомнения. Разве что подробно не описывала ту ночь.

Становилось еще холоднее. Заметив, что я растираю ладони, Виталий вдруг обнял меня и притянул к себе. В полумраке парка, между силуэтов деревьев, огражденные рекой от искусственных огней и границ с городом, было спокойно говорить. Меня слышал только он. Да и было теплее прижатой к чьему-то телу. В его объятиях было теплее. Да и лапать меня он не спешил. Или объятия — это тоже лапать?..

Друг слушал внимательно, почти не задавал вопросов. Это радовало вначале. А потом, выдохнув все эмоции и воспоминания колючие, чуть успокоившись, ощутив наступившую за тем внутри пустоту, я вдруг заметила, что он слишком много всего услышал и все еще молчит. Подумает теперь, что я сумасшедшая?

— Лий… — потеребила его рубашку.

— Мм? — тут же отозвался парень.

— А ты не считаешь меня сумасшедшей?

— Зачем? — кажется, он улыбался, — Это же твоя первая любовь. Все делают странные вещи, когда влюбляются впервые. Или… или это мы такие странные?.. По крайне мере в том, что женское тело реагирует на мужское и это бывает взаимно, нет ничего крамольного — так сохраняется жизнь на Земле.

— Бубнишь, как столетний старик!

— Скорее уж, тысячелетний! — фыркнул он.

Ущипнул меня за щеку, осторожно. Причем, попал сразу, будто хорошо видел в темноте:

— Много ты видела столетних стариков, Сашуль?

Честно созналась:

— Да ни одного.

Мы какое-то время молчали.

— А поцелуй меня? — вдруг попросила я.

После долгой паузы — хотя обнимать меня не переставал — он глухо спросил:

— Тебе точно это надо?

Чуть помолчав, призналась:

— Надо. Поцелуй.

Хочу отомстить этому гаду. И понять, так ли мне целоваться с кем-то другим, как с ним?

Виталий объятия разжал, отступил. Стало холодно.

В следующий миг он схватил меня, впиваясь в мои губы жадно. Совсем по-взрослому. И за плечи меня придерживал недолго, начал мое тело ласкать. Я невольно сжалась. Стало страшно. Ночь почти. Лес. Только мы вдвоем. Даже если в его объятиях было не так холодно. Но я вдруг поняла, что не хочу продолжать. А рука его уже спустилась ниже моей спины, прижимая меня к себе.

Глава 12.6

Оттолкнула его. Отступила в темноту. Его куртка слетела с меня. Отступила еще.

— Говорил же, так ли тебе это надо? — грустно спросил друг из темноты.

Я и убегать так открыто боялась. И подойти к нему не решилась. И вообще, его прикосновения… Не хочу, чтобы это повторилось.

— Глупая! — голос его потеплел.

Включил фонарик на мобильнике, запихнул со включенным в карман — и пятно света сквозь ткань просвечивало, делая Виталия видным мне и еще обнажая из темноты пространство на пару шагов вокруг.

— Глупышка! — добавил он, улыбнувшись.

Медленно подошел ко мне — сжалась, но не отодвинулась — и ладони положил мне на плечи, легонько. Отчаянно заглянула ему в глаза.

— Ты будь осторожней с экспериментами. Другой мог бы тебя не выпустить. Опять потом с ума сходить будешь.

Виновато потупилась.

— Я был намеренно груб, чтобы тебя проверить. Но… давай забудем?

Кивнула, всхлипнув.

Он крепко меня обнял. Не выпустил. Но не продолжил.

— И что теперь делать будешь?

Чуть помолчав, греясь в его объятиях — эгоистично использовала его, но мерзнуть не хотела, тем более, когда смогла открыть кому-то свою тайну и сердце, мне было страшно оставаться одной в темноте и пустоте — все-таки сказала:

— А ты не считаешь меня сумасшедшей? После всего, что я рассказала?

— Нет, ответил друг серьезно, — Просто это молодость. Молодым свойственна импульсивность.

— Снова как старик! — пихнула его кулаком в грудь. Но легонько.

Он меня не выпустил. Глухо спросил:

— Можно… я… я о тебя погреюсь? Еще немножко? Я устал быть один.

— Только вдруг Лерка тебя потом убьет?

— Думаешь, кого-то сегодня точно должны убить? — ухмыльнулся он, — Да ну! Вероятность, что она будет шляться ночью в чужом районе близка к нулю. Да и… — вздохнул, — Скорее, она пойдет к нему.

— Зачем к нему?

— Если он зацепил ее больше меня.

— Ну, может… хотя ну его нафиг!

— На фиг его! — согласился парень.

— Слушай… — задумчиво пощипала край его рубашки — он не заправил ее в штаны — потом стала ему за ремень запихивать.

— Ты чего? — Виталий шарахнулся от меня.

— Ты так замерзнешь.

— А, ты об этом, — усмешка, — Думал, опять хочешь экспериментировать.

— Да ну тебя! — отвернулась.

И почувствовала, что снова замерзаю. Но, кажется, он сам замерз. Подошел, приобнял за плечи.

— Пойдем уже к остановке?

— Пойдем, — вздохнула.

Но через несколько шагов остановилась, схватилась за его запястье — единственного человека в мире, который знал обо всем и сколько-то спокойно все воспринял:

— Но что мне теперь делать, Лий?

— А что ты хочешь делать?

— Ну… я не могу успокоиться… почему они рисовали мою книгу? Которую я им не показывала?!

— В мире много похожих сюжетов. Вот, кто-то сказал, что основных всего тридцать шесть или тридцать два. Прикинь, все произведения пишутся по ним! Все кино по ним снимается! А ты удивляешься, что чьи-то рисунки напоминают тебе сюжет твоей книги?

— Логично, — кивнула. Тем более, что сама какую-то статью о том читала, давно уже. Хотя почему-то вспомнила только сейчас, — Но… а если правда? Почему я написала книгу, которую рисовали они? Да еще за несколько лет до меня? Незнакомые со мной?..

— Ну… — друг сколько-то подумал, потом остановился.

Мы еще не дошли до остановки маршруток, но уже видели огни полукруглого и загнутого домов с берегу и белых фонарей.

— Я вот думаю… — глухо начал Виталий и замолчал.

— Что думаешь? — пощипала его за рукав.

— Есть у меня одна теория…

— Да говори! Но только не говори, что я сумасшедшая!

Парень засмеялся. Легонько похлопал зачем-то меня по ушам. Потом серьезно заговорил:

— В последние десятилетия стал популярным жанр постапокалипсиса…

— Да еще в библии грозились апокалипсом!

— Еще там, — он кивнул, — Но сейчас именно постап. Гибель цивилизации. Мир после.

— Сумрачный мир, — поежилась, — Мне не нравятся эти истории о трупах меж обломков, цунами или зомби от радиации.

— А я вот думаю, — он задумчиво почесал нос, — А если это правда?..

— Что правда? — напряглась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Если наша цивилизация — уже не первая? И были какие-то технические цивилизации до вас, но они уже погибли?

— И? — заинтересованно подалась к нему.

Друг снова меня обнял. У него уже уши покраснели. Бедолага! Эх, нечестно обниматься с парнем подруги, но он вообще в рубашке одной, а я в двух куртках! Да и… они же не решили еще ничего. Вроде так можно? То есть… я надеюсь. Да просто я эгоистка. А сейчас осенний вечер.

— Теперь снимают кино. Пишут книги. Много историй о гибели старых цивилизаций. Обычно — технических. Там даже уже летали в космос и могли общаться с другими существами. Мир стал шире этой вселенной. Но они все равно погибли. И есть авторы, которые тяготеют к этому жанру. У некоторых очень убедительно получается.

— Как будто были там.

Мне вспомнилось японское анимэ о городе, где небо затянулось тучами. И только когда угрохали какой-то завод — тучи наконец-то рассеялись — и те люди впервые смогли увидеть небо. Голубое, высокое, чистое. Они увидели его уже на развалинах. Но, кажется, они не жалели. Кто-то же выжил.