Мама, я демона люблю! (СИ) - Тараторина Даха. Страница 42

— У тебя куртка кожаная!

— У меня и кожа кожаная, но простудиться это не помешает.

— У меня психологическая травма, а ты тут вертишь своим…

— Чем-чем?

— Хвостом! Кстати, — поддавшись любопытству, я выглянула между двух пальцев и поинтересовалась: — А откуда конкретно он у тебя растёт?

Рок с готовностью повернулся:

— Хочешь рассмотреть?

— И в мыслях не было! — ой, ну конечно же было! Причём не раз и даже не два.

— Какая удобная психологическая травма, — судя по звуку, штаны с пинка отправились к остальной одежде. — Появляется по запросу и совершенно не мешает разглядывать демонские зады.

— Что показывают, то и разглядываю, — огрызнулась я.

Стараясь не косить глазом, подхватила с земли тряпки и развесила на ближайшее дерево просушить. И ничего они не насквозь мокрые. Мог бы и потерпеть. Я же терпела, когда он вытащил меня гулять под дождём.

— Всё равно не стану раздеваться!

— Не раздевайся. Мёрзни, — легко согласился Рок. — Но я, чтоб ты знала, тоже не намерен поступаться принципами и прятать под тканью свои достоинства.

— Твои достоинства мне теперь в кошмарах сниться будут!

— Так уж и в кошмарах?

Он медленно, нарочито изящно, покачивая узкими бёдрами, обошёл поляну вокруг, походя сорвал и понюхал какой-то крохотный цветочек, легкомысленно сунул его между ухом и правым рогом. Я всё более смело подглядывала через плечо.

— Слушай, кири, — не выдержал Рок, когда последние лучи солнца свернулись улитками меж листьев и окончательно перестали греть, — тут становится зябко, так что, либо разводи костёр, либо прекращай любоваться на меня за бесплатно.

— Что, стесняешься? — я, признаться, тоже успела замёрзнуть, поэтому, хоть и демонстративно глядя в противоположную сторону, но к костру подошла. Спина, к которой липло сырое платье, категорически требовала если ни полного обнажения, то хотя бы частичного высушивания.

— Просто в тепле я произвожу большее впечатление, — осклабился демон.

— Огненные палочки есть? — похлопав по собственным карманам и изучив развешанную одежду, я пришла к выводу, что бояться шабаша бессмысленно: нам банально нечем разжечь костёр.

— Считаешь, они тебе помогут? — он колупнул ногтем напрочь мокрую древесину. — К тому же, у нас есть ты.

— Я, конечно, великолепна, — попытка скопировать тон демона позорно провалилась, но прозвучало всё равно ударно, — но делу это не поможет.

— Магия, кири, магия!

Магия. Конечно. И зачем она, спрашивается, когда можно было просто включить голову и не бегать по мокрому лесу на ночь глядя? Особенно если сила Подземья не желает слушаться и лишь пугает, обжигая и оплавляя жилы изнутри. В прошлый раз, используя её, я едва не убила человека. Едва не насладилась этим. Слегка выпустив силу полчаса назад, на пробу, на одно-единственное мгновение, я вновь столкнулась с Чернотой.

Она где-то там, внутри. Затаилась и ждёт, когда в следующий раз Триста сорвётся. Когда решится отдать приказ тому, кто не имеет права ослушаться, когда призовёт тьму, чтобы отомстить, уничтожить обидчика. Когда нырнёт в ночь с головой.

Но неужели я и правда слабая бестолковая девчонка, как говорила мама? Неужели не смогу, не справлюсь с магией? В конце-то концов, это лишь наломанные куски дерева! Я не наврежу никому случайным всплеском, как тогда, когда Антуан, бессильный, висящий в воздухе, умолял о пощаде. На поляне никого нет, лишь я и мой личный демон, нюхающий цветочки с невинным видом и, кажется, всецело поглощённый этим занятием.

Эй, магия! Ну где ты там? Раз, второй, третий я, как по учебнику, обращала взор вовнутрь, взывала к Подземью и пыталась почувствовать, как всколыхивается откуда-то снизу Оно.

Но Оно ломалось, как бабка на базаре, пытающаяся выторговать скидку. Оно либо требовало крови, либо отказывалось помогать вовсе.

Я закусывала губы, цедила ругательства, зло резко дышала снова и снова и… ничего не происходило.

Его руки накрыли мои неожиданно, когда уже и из головы вылетело, что на поляне есть кто-то ещё. Кто-то, кто сейчас обжигал шею дыханием, кто требовательно прижимался к спине, кто… был абсолютно обнажённым, насколько я помню.

Магия рванула так быстро и мощно, что оба тела отскочили, отброшенные волной в противоположном направлении от разметавшихся по траве поленьев.

— Очень хорошо, кири, а теперь постарайся никого не убить, — рассмеялся демон.

Унять дрожь оказалось ещё сложнее, чем обуздать силу. Рок неспешно, напевая весёлую похабную песенку про ведьм, бродил по поляне, выискивая и возвращая на место топливо для костра. А я смотрела на него и… тоже хотела смеяться.

— Иди сюда, — заново собрав кострище, он устроился с противоположной его стороны, благо, догадавшись прикрыть всё, что ниже пояса. — Дай руку.

— Позёр, — процедила я, но ладони протянула, позволив заключить кострище в кольцо наших рук.

— О, да! Я же демон, — согласился он, сжимая подрагивающие горячие пальцы. — А теперь закрой глаза. Да не бойся, не покусаю! Не в этот раз. Чувствуешь?

Да! Жар быстрым всполохом носился, набирал и набирал скорость, кружа по кольцу рук ведьмы и фамильяра. Заключённая в наших телах, набирающая мощь, крохотная искорка росла, становясь всё более горячей, раздуваясь до пламени. Закрытые веки не защищали от всполохов, маленькое светило всё продолжало кружить.

Нет, всё не так. Не так, как раньше. Чернота, змеёй свернувшаяся в сердце, сжалась в испуганный комок: не она несла магию, не она заливала лару. Нечто другое. Новое, светлое. Оно рождалось там, где наши руки соединялись, разрезало тьму на лоскуты, словно луна прорезала ночь. И она не пугала, не жрала чужую волю, не выла голодной безысходностью. Эта магия была другой: дарящей, а не отбирающей. Всё не так… Или только так и правильно?

Рок всё сильнее сжимал мои пальцы, боясь отпустить. Было ли ему больно? Не знаю. Но, когда я открыла глаза, изливая из них чистейший серебристый свет, выпуская на волю заключённую, напуганную искру, он тяжело дышал.

Огонь взметнулся выше роста любого из нас, заставил отпрянуть от костра.

— Не скажу, что так проще, — Рок подул на обожжённую кожу, — но определённо веселее. Что скажешь, Триста?

— Тебе больно?

Я бросилась вперёд, пытаясь рассмотреть его ладони. Попытка спрятать их за спиной не увенчалась успехом: я увидела огромные кровавые ожоги и в ужасе, не рискуя ни отпустить его руки, ни сжать сильнее, всхлипнула:

— Это я, да? Я это сделала?

— Эй! Кири, солнышко, эй! — он улыбнулся, забывшись, попытался погладить меня по щеке, но сморщился и просто обнял. — Всё хорошо, слышишь? Это всего лишь небольшой ожог.

Я вытерла нос о его обнажённое плечо, запоздало вспоминая, что обнажено, собственно, не только плечо:

— Дай.

Сила, новая, незнакомая, разливалась светом по жилам. Словно сосуд лары не оберегал больше драгоценное содержимое, а позволил ему взорваться тысячей искр, разбрызгать свет дождевыми каплями, дать жизнь забытой, почти исчезнувшей магии.

С каждым ударом сердца он растекался по телу. Вот уже тонкая кожа не способна спрятать бегущую под ней мощь — и вены наливаются серебряным светом.

Что это за странная магия? Как обращаться с ней, как взывать? Я столько читала о силе Подземья, столько училась управлять ею. И что же? С чем столкнулась теперь?

— Очень хочу тебя вылечить, — прошептала я и припала губами к самой середине раны.

И магия полилась. Без усилий, без боли, без унизительной мольбы и призыва. Чёрное, липкое, страшное и обжигающее спряталось, не рискуя столкнуться с новой силой: светлой, чистой, безграничной. Как дыхание, как улыбка ребёнка, как мурчание счастливого котёнка. Она лилась и лилась, не опустошая и не обжигая. Чёрная магия Подземья выжирала меня изнутри, а эта новая, светлая, утренней росой умывала измученное сознание.

— Кири… Триста, ты что творишь?!

Рок боялся пошевелиться. Лишь хлопал ресницами, глядя, как покрывается свежей розовой кожей ладонь.