Мистер Рипли под водой - Хайсмит Патриция. Страница 12

— Эй, Том. Уже работаешь? Доброе утро! — Это была Ноэль, одетая в черные хлопковые брюки, фиолетовую блузку и сандалии. Она неплохо говорила по-английски, Том это знал, но почти всегда обращалась к нему на французском.

— Доброе. Тружусь в поте лица. — Том показал ей букетик из петрушки. — Хочешь попробовать?

Ноэль взяла веточку и принялась грызть. Она уже сделала макияж: нанесла бледно-голубые тени на веки и покрасила губы бледно-розовой помадой.

— Ah, delicieux [16]! Знаешь, — продолжила она также по-французски, — мы с Элоизой разговаривали вчера после ужина. Я могу присоединиться к вам в Танжере, если успею сделать кое-какие дела в Париже. Вы едете в следующую пятницу. Может быть, я смогу уехать в субботу. Конечно, если я вас не стесню. Может быть, дней на пять...

— Какой приятный сюрприз! — воскликнул Том. — К тому же ты знаешь страну. Я думаю, это отличная идея. — Том действительно так думал.

Леди выбрали «изнеженные» яйца, каждая по одному. Легкий завтрак дополнили тосты, чай и кофе. Они только что закончили, когда мадам Ан-нет вошла со стороны кухни.

— Мсье Том, думаю, я должна вам сказать — на дороге какой-то человек фотографирует Бель-Омбр. — Произнеся «Бель-Омбр», она сделала что-то вроде реверанса.

Том вскочил.

— Извините, — сказал он Элоизе и Ноэль. У него сразу возникла мысль, кто это может быть. — Спасибо, мадам Аннет.

Он прошел в кухню и выглянул в окно. Да, это был здоровенный Дэвид Притчард: он вышел из тени больших склонившихся деревьев, которые Том так любил, и, остановившись как раз напротив дома, на солнце, приставил фотоаппарат к глазу.

— Может, ему наш дом показался красивым, — сказал Том мадам Аннет спокойным тоном, хотя чувствовал себя далеко не спокойно. Он с радостью пристрелил бы Дэвида Притчарда, если бы у него под рукой оказалось ружье и, конечно, если бы смог при этом остаться безнаказанным. Том пожал плечами. — Если вы заметите его на нашей земле, — добавил он с улыбкой, — это уже другое дело. Сразу же сообщите мне.

— Мсье Том, может быть, это турист, но мне кажется, он живет в Вильперсе. Я думаю, это американец, который вместе со своей женой арендует дом. — Мадам Аннет указала рукой в направлении дома Притчардов.

Как быстро новости разносятся по маленькому городку, подумал Том, а ведь у приходящей прислуги нет автомобилей, только окна и телефоны.

— И в самом деле, — заметил Том, почувствовав себя виноватым, как будто мадам Аннет могла знать или скоро узнать, что он был в этом самом доме американцев не далее как вчера и пил с ними аперитив. — Может, это не так уж важно, — сказал себе Том и вернулся в гостиную.

Элоиза и ее гостья смотрели в окно. Ноэль слегка придерживала край длинной портьеры и что-то говорила Элоизе. Том уже достаточно далеко отошел от кухни, чтобы мадам Аннет его не услышала, но все же он оглянулся, прежде чем заговорить.

— Между прочим, это тот самый американец, — тихо сказал он по-французски. — Дэвид Притчард.

— У которого ты был в гостях, cheri? — Элоиза повернулась и пристально посмотрела на него. — Почему он фотографирует именно нас?

И действительно, Притчард не ушел. Он направился по шоссе к тому месту, где начиналась грунтовая дорожка, ничейная земля. Там росли деревья и кусты. Притчарду не удастся сделать четкий снимок дома со стороны дорожки.

— Не знаю, дорогая, но он из тех типов, которым нравится надоедать людям. Ему доставит удовольствие, если я выйду и выскажу свое возмущение, поэтому я предпочитаю ничего не предпринимать. — Он бросил на Ноэль задорный взгляд и вернулся к столу, где лежали его сигареты.

— Я думаю, он видел нас... когда мы выглянули, — сказала Элоиза по-английски.

— Ну и ладно, — ответил Том, наслаждаясь своей первой за сегодняшний день сигаретой. — Он только и ждет, что я выйду и спрошу, зачем он фотографирует!

— Что за странный человек, — заметила Ноэль.

— Да уж, — отозвался Том.

— Он вчера не говорил, что хочет сделать снимки вашего дома? — не унималась Ноэль.

Том покачал головой.

— Нет. Забудем о нем. Я попросил мадам Аннет предупредить меня, если он хотя бы ногой ступит на нашу землю.

Они заговорили о другом — о дорожных чеках и их преимуществе перед карточками «Виза» в странах Северной Африки. Том сказал, что он предпочел бы и то и другое.

— И то и другое? — переспросила Ноэль.

— Например, есть отели, которые не принимают «Визу», только «Американ Экспресс», — ответил Том. — А дорожные чеки принимаются везде. — Он стоял у высокого окна во всю стену и мог видеть лужайку целиком: от левого угла, где проходила дорожка, до правого, где стояла теплица. Ни души, ни малейшего движения. Том увидел, что Элоиза заметила его беспокойство. Где же Притчард оставил машину? Или Джанис высадила его, чтобы потом забрать?

Дамы изучали расписание поездов на Париж. Элоиза хотела подбросить Ноэль к Море, откуда шел прямой поезд до Лионского вокзала. Том предложил свои услуги, но Элоиза, похоже, сама хотела подвезти подругу. Ноэль поднялась за своим маленьким чемоданом, уже упакованным, и через минуту была с ним внизу.

— Спасибо, Том, — сказала Ноэль. — Видимо, мы скоро увидимся — дней через шесть. — Она засмеялась.

— Будем надеяться. Это будет здорово. — Том хотел помочь поднести чемодан, но Ноэль не позволила.

Том вышел на улицу вместе с ними. Он проводил взглядом красный «мерседес», который вывернул налево и покатил по направлению к городу. Затем заметил белый автомобиль, медленно ехавший слева. Из кустов на дорогу вышел человек — это был Притчард в мятой рыжей летней куртке и темных брюках. Он сел в белую машину. Теперь Том встал за очень кстати отросшей живой изгородью, поднимавшейся выше человеческого роста, и стал ждать.

Наглые Притчарды медленно проехали мимо. Дэвид улыбался заметно нервничающей Джанис, которая смотрела больше на него, чем на дорогу. Притчард бросил взгляд на открытые ворота Бель-Омбр. Тому хотелось, чтобы он велел Джанис остановиться, дать задний ход и въехать в ворота, — Том чувствовал желание взгреть их обоих — но, видимо, Притчард не отдал такого распоряжения, потому что машина медленно покатила прочь. Том заметил, что у белого «пежо» был парижский номер.

Интересно, что сейчас осталось от Мёрчисона, подумал Том. Течение реки, медленное и упорное, за многие годы, должно быть, сделало больше, чем хищная рыба. Том не был уверен, водится ли в Луэн рыба, питающаяся мясом, если, конечно, там нет раков. Том пытался отогнать неприятные мысли. Ему не хотелось думать об утопленнике. Два кольца, вспомнилось ему, — он решил оставить их на мертвеце. Тело могло застрять в камнях. Может быть, голова отделилась от шеи и откатилась куда-нибудь, и теперь идентификация по зубам невозможна Брезент или парусина должны уже истлеть.

«Прекрати!» — сказал себе Том и поднял голову. Всего несколько секунд прошло, с тех пор как он видел мерзких Притчардов. Теперь он стоял один у незапертых ворот.

Мадам Аннет уже убрала завтрак со стола и, скорее всего, выполняла какую-нибудь мелкую домашнюю работу в кухне, что-нибудь вроде проверки запасов молотого перца Или ушла в свою комнату и занялась шитьем для себя или для подруги (у нее была электрическая швейная машинка), или решила написать письмо сестре в Лион. Воскресенье есть воскресенье. Том заметил, что оно и на него влияет: просто ничего не хочется делать в этот день. В понедельник у мадам Аннет был официальный выходной.

Том остановил взгляд на клавесине цвета беж, на черно-бежевых клавишах инструмента Учитель музыки Роже Лепти приходил каждый вторник и давал уроки им обоим. Том разучивал сейчас несколько старинных английских песен-баллад. Скарлатти он любил больше, но баллады были более теплыми, больше трогали за душу, кроме того, не мешало разнообразить репертуар. Ему нравилось слушать, даже подслушивать (Элоиза не обращала на это внимания), как Элоиза трудится над Шубертом. Ее наивность, ее рвение, как казалось Тому, привносили свежую струю в знакомые мелодии мастера. Более того, Том забавлялся, когда она играла Шуберта, еще и потому, что мсье Лепти сам был похож на молодого Шуберта — разумеется, ведь Шуберт всегда оставался молодым. Мсье Лепти было под сорок, полный и пухлый, он носил очки без оправы, как и Шуберт. Он не был женат и жил с матерью, так же, как и садовник Анри. Какие разные люди!