Огонь его ладоней (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна. Страница 33

Мы-то шли не за артефактами, а за впечатлениями.

Узкая лестница в небо, из облаков в облака, внизу облака — плотные, подвижные, живые. На подножие Города сыплется сейчас затяжной дождик, холодный и мелкий. А в вышине — перистые облака, состоящие из кристалликов льда. Солнце поджигает их золотым огнем, зрелище невероятной, дух захватывающей красоты — огненный облачный узор на фоне пылающего звездами дневного неба. Звонкий говор ручейков, бегущих из-под лестниц вниз, в рукотворные чаши озер, холодный терпкий вкус прозрачного горного воздуха, горьковатый запах цветущих трав, и, внезапно, терранская "горячая" ель, неведомо каким путем занесенная аж сюда. Семечко закатилось в трещину, где и проросло. Теперь по скале тянулось вверх тоненькое деревце, с седыми иголками вместо листьев и алыми шишками, для него, видно, настала весна, пора цветения. Шишки елей, разумеется, не цветы, этим растениям не нужны насекомые-опылители, но на стадии генерации пыльцы они смотрятся великолепно.

Может быть, поэтому елку еще не выдернули, чтобы не засоряла местный генофонд, ведь "горячие" ели очень живучи и способны жить там, где ни одно дерево не выдержит. А может быть, до нее пока еще не дошли руки у городской эко-службы… И вернее всего второе.

Мы остановились передохнуть на круглой площадке, нависающей над обрывом. Крис с Татьяной отошли в сторону, судя по напряженным позам, опять ссорились. Потом поднялись на лестницу выше, видно, не хотели, чтобы их беспокоили. Антон со своей подругой азартно целовались, не замечая ничего вокруг, потом вовсе скрылись в какой-то нише. Вряд ли ниша изначально создавалась именно для любви, но это ничуть не смутило ни парочку, ни саму нишу. Таська же увлеченно слушала Митирува, который что-то ей рассказывал, он здесь уже бывал. А я присела на каменный, поросший древним сизым мхом парапет и открыла обе карты, скан старой карты Аркатамеевтана и скан утащенной мною из полицейского участка копии. Мне не давала покоя мысль, что эти карты чем-то друг с другом связаны, и где-то на таммеотской карте есть фрагмент, полностью соответствующий моему огрызку. Нивикийцы вымерли примерно девять тысяч лет тому назад, судя по останкам, внезапно и сразу все, на всех мирах… Аркатамеевтан тогда уже существовал. Да, очень далеко от Нивикии и в начальной точке своей сборки, пока еще в пределах одной планеты, но…

Эта их система Врат.

Каменное море.

Артефакт, давший продышаться патрульному крейсеру Федерации в пространстве Улитка.

И чертов гентбарский малари, содержащий все тот же межъязыковой омоним, но без неприличного, как в чинтсахе, значения. И с удвоением гласных в срединном слоге, характерных для таммеотского, но в целом редко встречающимся и в чинтсахе и в малари и в нивикийском.

— Митирув, — окликнула я неожиданно даже для самой себя, — а вы малари знаете?

— Допустим, — отозвался он и настороженно спросил: — А что?

— Улиитка. Что означает?

— Вы опять за свое? — он стиснул кулаки так, что в суставах хрустнуло. — Ну, знаете ли, доктор Разина!

Ему вспомнилось, как я Таську подучила говорить "доброе утро" на чинтсахе. Мне тоже это вспомнилось, задним числом даже стало стыдно, но сейчас речь шла не о том. Я подняла палец, перебив его:

— В нивикийском "улииткара" — это "честь и гордость", формула вызова на личный поединок. В чинтсахе — неприличное ругательство. А в малари, Митирув?

— Улииткаис разве что, — сказал он неохотно. — Но это больше к свитимь и чабис… свод правил воина… как-то так. Устаревшее, сейчас так не говорят, только в детских сказках. А что?

— Спасибо, — поблагодарила я и снова уткнулась в терминал.

Похоже, омоним — это только с русским языком, потому что слизень-с-ракушкой-на-спине очень уж сильно выбивается из ряда: неприличное название мужского органа, свод правил, вызов на смертельный поединок.

Это у гентбарцев крылатые мужчины — не бойцы, а только производители. Для войн существует целых три узкоспециализированных гендера: свитимь, тальпе и чабис. А у всех без исключения млекопитающих рас Воин, Отец, Защитник, Мужчина — синонимы. Нивикийцы — млекопитающие. Вложившие свой язык в один из гентабрских народов. А трансформация слова одного языка в ругательство на другом языке — обычное дело, когда носители этих языков не желают жить друг с другом мирно. Малари — компактно проживающая общность, с чудесной славой забияк и головорезов.

— Тася, — сказала я, чувствуя знакомый азарт, — ты таммеотский лучше меня знаешь, можешь привести какое-нибудь слово из линейки "честь", "гордость", "война", "кодекс чести", "свод правил". Может, какие-нибудь устаревшие слова из списка.

— Я поняла, — Кудрявцева почесала в затылке. — Но, Эля, не слишком ли смело?

Я от избытка чувств начала прохаживаться вдоль каменного парапета. Во-первых, лучше думается, когда двигаешься. Во-вторых, предположение и впрямь было слишком смелым, а главное, не подтвержденным ничем. Просто догадка. Которая может оказаться — и, скорее всего, окажется, — обычным рабочим шлаком.

В археологии так сплошь и рядом. Тебе показалось, что наткнулась на сенсацию, и ты тут же подхватываешься бегать кругами и кричать, а потом выясняется, что никакой там сенсации, обычный профессиональный самообман, подгонка фактов под вспыхнувшую в мозговой яме теорию, нежелание расставаться с удобной версией…

— Вы о чем? — потребовал объяснений Митирув.

— Возможно, нивикийцы контактировали с таммеотами, — озвучила я свою гениальную мысль. — Но эта версия требует подтверждения… и если мы… ой! Блин!

Я споткнулась о камень, сунулась головой вперед, судорожно вцепилась в парапет пальцами и не улетела вниз только чудом. А вот мой терминал полетел! И улегся на край камня нижнего ряда. На самый край! Еще чуть-чуть, и сорвался бы вниз, а там его ищи свищи, заказывай поиск стоимостью в три солнца. Голографический экран издевательски развернулся, показывая карту Аркатамеевтана во всей ее первозданной красе.

— Твою мать! — расстроилась Таська. — Элька, ну, тебе везет!

— Сама вижу, — уныло сказала я.

Я унижалась, объяснялась, просила не держать на меня зла и не включать штрафы за сорванные сроки переводов, недоделанную статью, незавершенную классификацию. Скорбно клянчила копии последних, разосланных по адресатам не из локали Таммееша, документов и сканов. Качала из облака нужные приложения, настраивала их под свои параметры. Сегодня утром получила последнее письмо со вложениями. И вот. Опять! А самое главное, зло сорвать не на ком, сама виновата!

— Я его достану, — решительно заявила я.

— Не глупите, доктор Разина, — попытался было остановить меня Митирув, но где там!

Элька загорелась вернуть себе свою драгоценную машинку. Элька полезла ее доставать.

Для начала я перегнулась через парапет, насколько хватило роста. И не достала! Обидно.

— Не дури, — сказала Таська. — Пошли, позовем Антона или Криса, им роста хватит.

— Да чего людей отвлекать, — сказала я, заодно припомнив Танину ревность — достанет Крис мне терминал, а потом достанется — и Крису, и мне.

Ну, а у Антона совершенно точно есть сейчас занятие куда интереснее чужих терминалов за бортом!

Каменная стена Зубчатого Вала уходила вниз не строго вертикально, а под довольно пологим углом. За тьму веков в трещинах и межстыковых швах проросли семена низких, но крепких на вид кустарников, и даже деревьев. Если осторожненько, если аккуратненько…

Я перелезла через парапет, легла на живот и потянулась к терминалу. Еще чуть-чуть. Еще!

— Элька, не дури, — сердито выговорила Таська, придерживая меня за ноги. — Вылезай!

— Мне чуть-чуть! — крикнула я, и потянулась дальше.

Палец коснулся корпуса, еще немного, и я бы схватила злополучный прибор, но он проскользнул мимо ладони и полетел вниз, сверкая экраном. Я на рефлексах дернулась следом, и в ужасе почувствовала, что камни подо мной едут, ускоряясь с каждым мигом.