Неживой (СИ) - Толбери Рост. Страница 35

— Доброго же мне охотника послал Лес, — протянул Пий, нащупав угощение и погладив чешую. — Я обычно не обижаю тех, у кого есть глаза. Ем растенья, орехи и ягоды, и то, что мне дадут селяне. Но, тут уж ничего не поделаешь. Вспомнить бы, как её разделывать…

Пока Пий думал, искал хоть какое-то подобие ножа и сооружал угли для своего настоящего ужина, Ярр гонялся за ночными бабочками и оводами, заглядывал под лежачие камни и запихивал в себя улиток.

— Хорошо тут, — сказал Пий, вдыхая аромат пекущейся на углях рыбы.

Ярр ответил ему довольным шипением, он развалился на пятне песка, около спуска к речке, пузом вверх, успокоился совсем и лишь изредка поглядывал в сторону, куда его тащила неведомая.

— Так ты человек? — спросил Пий, обжигаясь и пальцами отковыривая чешую. — Или лесной дух, что прикидывается человеком?

Ярр бы и хотел ответить, но с его губ сорвалось только шипение. Пий разворошил остатки костра старым ржавым мечом, смёл догоревшие угли в одну кучку, воткнул меч в землю.

— Неважно, — Пий снова улыбнулся и зарыл рыбу в угли. Потянуло приятным запахом. — Последний раз я ел рыбу… дай подумать, в детстве. Меня вырастили у моря. У морских рыб, кстати, другой запах. А твой запах мне не знаком.

Ярр прошкворчал что-то в ответ и снова попытался устроиться поудобнее. Тревожное чувство у него внутри нарастало, шёпот неясных голосов умолял его оставить это место и продолжить путь. То тут, то там на теле появился зуд и он снова стал царапать кожу когтями, чтобы он прекратился.

— Вижу мечешься ты, — произнёс изменившимся голосом Пий и Ярр почувствовал на себе его пристальный взгляд, но не такой взгляд, каким смотрят обычные люди. — Ты пахнешь смертью, но в то же время, ты не её вестник, а её жертва. Тебе якорь тебе нужен. Как кораблю, которого или на скалы бросит или в море открытое унесёт. Понимаешь меня, мой друг?

Вместо Ярра ответил его желудок. Изошёлся трелью и булькающими звуками и скрутил его болями. Ярр выдохнул и скрутился в клубок.

Пальцы его сжались, вырвали комья земли. Он почувствовал как сознание его словно ударилось о стену и упало куда-то к ногам. Перед глазами всё расстроилась и начало темнеть. Он услышал свой рык, стук сердца монаха, едва уловимый запах его тела и крови, просачивающийся через поры.

И голод. Такой неуёмный, что кроме него не оставалось ничего.

Глава 12

Небеск

Валашка встретила их недружелюбными взглядами и суровыми лицами людей, живущих тяжёлой жизнью в уединении и непривыкших принимать гостей. Центральная деревня насчитывала с сотню домов, раскиданных в холмистой и неровной низине. Посреди кривоватых дворов, пасущегося чумазого скота и извилистых тропинок, то тут, то там попадались торчащие из земли обрубленные пни и корневища илушника — противного колючего дерева, которое легко росло даже на дне рек и болот и от которого было не так то просто избавиться. Вдалеке, на самом высоком холме, «красовался» так и недостроенный «родовой замок», или скорее острог из необработанного и уже почерневшего бруса.

До прихода беженцев-бинордов эта земля пустовала. В отличии от тёплой и солнечной гавани Старшего Оплота, эта низина вбирала в себя весь холод и всё жестокие северные ветра, доносимые с моря. Сюда же доставал один из языков-течений моря Безмилости, часто делая воду у берега ледяной и перехватывающей дыхание.

Небеск невольно усмехнулся нищему и захолустному виду этой отшибины, и с довольным видом переглянулся со своим ближайшим партнёром-соглядатаем, седоватым и жирным Псоем. Навстречу им собралась небольшая толпа мужчин, высоких и мускулистых, с обветренными лицами, выбритыми висками с узорами татуировок и хитро заплетёнными бородами и причёсками.

— Кого это лихая тут ещё притащила? — спросил самый высокий из них, показательно держащий на плече добрый топор из почти матового железа.

— Не боись, холоп, свои приехали. Небеск я, бояр привёл на помощь, раз уж князь и сын этих земель ленится, — ответил ему боярин, слезая с коня.

— Вас-то нам и не хватало… мы свою виру сами тянем, — мужик показательно сплюнул под ноги их коням.

— Ну и как тянется? Истребили чудище? — с усмешкой спросил Небеск, набрал побольше воздуха и заговорил так громко, чтоб его услышали в самых дальних домах.

— Братья! А вы мне именно братья! Пускай мы разной крови и живём по- разному, но земля у нас одна. Знаю ваш народ гордый. И не без причины! Я тоже гордый, но когда беда случилась, гордость свою забыл, спиной коня зад отбил, но сюда примчался. Неужто мы позволим какой-то нечисти наши деревни разорять? Нет, не позволим. Князь наш, защитничек и батька, от бед отвернулся наших, сидит и пирует с гостями заморскими день и ночь. На разговор не идёт, ответа перед людом своим держать не хочет. А меж тем восьмая деревенька пала! Дотла Нанайку Зверь изжог и извел, три дня сопротивлялась, да не осилила. Вот только и узнали мы, как к Валашке подошли. А больше-то и нет деревень наших тут поблизости. К вам теперь Зверь нагрянет.

Небеск сделал внушительную паузу, с удовольствием наблюдая как селяне прервали свои дела и работы, навострили уши и начали стягиваться поближе к нему.

— Мой народ давно тут, — продолжил вещать Небеск. — Много у нас врагов и соседей беспокойных было, самых разных, и из лесов, и с моря, и с больших дорог. Но как видите — мы давно в мире живём и несколько поколений войны и резни не знали. А всё потому, что край наш друг за друга горой стоит. И лихо мы лицом к лицу встречаем.

— Сладко говоришь, бояркин, — недобро усмехнулся здоровяк с топором. — Только знаем мы вашу братию. Хочешь чего говори, не томи мою поясницу.

— Смешно мне, — вдруг зычно рассмеялся Небеск и с вызовом посмотрел на вожака. — Но гордых потомков северян зову я на битву. Не они меня зовут! А я их! Пускай кто оружье держать может к нам присоединится. Лихо изловим, да положим ему конец в огне и земле.

— А потом что? — вожак покачал головой и прокрутил топор пальцами, словно он был травинкой.

— Потом что? — Небеск усмехнулся и глядя в глаза вожаку сказал уже намного тише. — Торгуй я вилами, да факелами… мне бы может и Зверь наруку был. Состояние бы сделал. Но у меня половина дохода с медовени, мук и вин идёт. Нужно мне, чтоб деревни эти стояли, да урожай везли ко мне. Вот что потом. Будем жить, да поживать как ранее. Мне больше ничего не нужно. Приехал я своё защищать, а не штаны с вас тянуть последние. Понял меня?

Вожак даже как-то опустил плечи, почесал пудовым кулаком затылок, сплюнул на землю и помрачнел.

— Прав торгаш, — громко произнёс он. — Мы тут много бед снесли. Но страх худшая из них. Что до его жирного отъетого живота и торговли плохо и для нас тоже плохо. Наши прадеды сюда за миром пришли. И мы обязаны его хранить.

— Но… Хармвэй… — обратился к нему один их крепких седоватых мужчин. — Лихо-то это никто не видел. Только слухи гуляют, что по ночи шныряет то тут, то там. И быть может это и не лихо никакое, а молодёжь развлекается.

— Ну так пойдём и проверим! — отрезал вожак. — Дым же сам видел вдалеках. Думаешь нанайцы сами свои дома подожгли?

— Ты что ж предлагаешь? — удивился старик. — Возьмём топоры и копья, наденем повязки родовые да пойдём свои же селенья разносить?

Вожак покивал головой, его лоб пошёл складками и проступил напряженной веной, он нерешительно повернулся к Небеску.

— А твои-то правы! Но мы тоже неглупые, знаем способы как лихо выманить, — соврал ему Небеск.

— Добро. Коли так, — вожак успокоился, оглядел своих людей и приказал: — Собирай всех. Наведём у себя порядок, как надлежит. Да дальше к зиме будем готовиться.

— Эй! Наймиты! Выходи! Разговор есть! — крикнул Хармвэй стоящему на стене острога копьеносцу, но тот не обратил на него никакого внимания.

— Эй! К тебе обращаются! Капитана своего позвони уже! — крикнул следом Небеск, размахивая руками.