Цена притворства (СИ) - Черная Снежана Викторовна "Черноснежка". Страница 47

— Где ты была?

Судорожно вздохнув, Ася продолжала комкать в руках кухонное полотенце.

Проснувшись сегодня, она обнаружила, что мужчина снова не предохранялся – его семя стекало по внутренней стороне бедра, стоило ей только подняться с постели. Но окончательно добила подушка, каким-то чудом оказавшаяся под её животом. Да как он посмел! А меня он спросил?! В душе разбуженным вулканом заклокотала злость, так и хотелось кого-нибудь покусать, причём до крови. Но сам виновник этого нигде не обнаружился, зато на столе лежала записка, из которой следовало, что Данила уехал по делам и вернётся к вечеру.

«По делам! Я ему дам по делам!» — негодовала Ася. Мало того, что его непонятно с какой стати переклинило на продолжении рода, так ещё и оставил меня здесь одну на целый день!

Помывшись и одевшись, она хлопнула дверью, намереваясь немного проветрить голову. Постояла. Подумала. И вернулась назад, протопав в ботинках по чисто вымытому полу. Гулять так гулять! Взяв несколько тысячных купюр из кухонного ящика, Ася решила прогуляться аж до районного центра.

Впрочем, уже в дороге она поняла, что силы свои переоценила. Тащиться пришлось по меньшей мере километров пять, благо Данила научил её ориентироваться на местности. Но если дорога туда была ещё более или менее гладкой, то назад Ася еле волочила ноги, коря себя же за свою дурацкую любовь. На свежем воздухе она понемногу успокоилась, упаковка Логеста грела душу (поздновато, конечно, но лучше поздно, чем никогда), и ей вдруг очень захотелось порадовать любимого румяными сырниками или пирожками по бабушкиному рецепту. Эх, и удивится её Бультерьерчик! Накупив продуктов, она еле дотащила их до дома и, несмотря на гудящие ноги, с воодушевлением принялась колдовать над тестом.

Вот почему женщины такие глупые? Им пакости делают, а они в ответ пирожки! Мало того, ещё и виноватыми остаются! Примерно с такими мыслями Ася опасливо косилась на надвигающегося Снайпера с ремнём наперевес. Рука тут же сама потянулась к новенькой скалке, с ней было как-то спокойнее.

— Ты что, озверина принял? – спросила девушка, грозно выставив перед собой нехитрое орудие.

Не будь Снайпер сейчас так зол, он бы выразил своё умиление знакомым ему способом, настолько трогательной она выглядела с мукой на щеке и занесённой для удара скалкой.

— Не подходи! – предупредила, хотя он и так уже был рядом.

Хмыкнув, мужчина перехватил орудие и, развернув по ходу движения, прижал девушку к себе спиной. Скалка упала, Ася забилась, как сумасшедшая, и тут же была спелената мужчиной так, что дышать свободно не могла. Да что там дышать. Она даже пикнуть не успела, как оказалась на лавке перекинутой через его колено. Стащив штаны вместе с трусиками, он погладил её выпяченную попку рукой с зажатым в ней ремнём.

— Даня, не надо, я всё расскажу! — пролепетала дрожащими губами.

Ася была так ошеломлена, что даже вырываться перестала. Лежала смирно, боясь пошевелиться, даже голос, казалось, не слушался.

— Конечно, расскажешь, — почти ласково произнёс он.

И в ту же секунду ремень, свистнув в воздухе, с силой соприкоснулся с её ягодицами, врезаясь в нежную кожу.

Ася закричала что есть мочи. Она извивалась и крутилась, пытаясь избежать ударов, которые сыпались и сыпались на её беззащитную попку. Не понимая, что зажата, что не уйти, она искала спасения от жгучих ударов, пыталась зацепиться хоть за что-то, дотянуться до него, оттолкнуться или оттолкнуть, но ничего не помогало. Она охрипла от криков, лицо опухло от слёз, которые лились нескончаемым потоком. За что он с ней так?! Она ведь ничего плохого не сделала! Почти…

Видимо, решив, что с неё хватит, Снайпер, наконец, остановился.

— Где ты была?

— В м-магазине, — проскулила.

— Ещё где?

— В аптеке!

— Своему очкарику звонила?

— Н-нет.

Новый удар по многострадальной попке полыхнул огнём.

Ася никогда бы не призналась, что увидев у аптеки телефон-автомат, она действительно не удержалась и позвонила Тохе. Снайпер зверел только при одном упоминании о нём. Она была уверена, узнай он об этом, запорет до смерти.

— Я н-никому н-не звони-ила, — сжавшись, она уже рыдала в голос.

Нового удара не последовало. Вместо этого, её бельё неприятно прошлось по пылающей коже, а следом штаны тоже вернулись на прежнее место. Развернув девушку, Снайпер хотел усадить её к себе на колени, но Ася вырвалась и забилась в дальний угол. Размазывая по лицу слёзы, она смотрела на него затравленным взглядом. Было жаль себя. Очень! А ещё душила обида.

Поджав колени, она исподлобья наблюдала за тем, как мужчина неспешно приблизился.

Следом на пол рядом с ней шлепнулась папка.

— Ручка внутри, — от его голоса мороз по коже.

Снайпер был спокоен и отстранён, в то время как саму девушку злость и обида раздирали изнутри. Предательские слёзы тут же снова брызнули из глаз: глупая, глупая Ася! Теплом своего наивного сердечка хотела растопить лёд и отогреть того, кому это даром не нужно. «Старого пса новым фокусам не научить», — любил говаривать её отец. И он оказался прав.

Шмыгнув носом, она всё же потянулась к кожаному переплёту. Листки бумаги, какие-то слова и буквы — всё сливалось воедино, и она не могла толком ничего прочесть. Из нагромождения скачущих строчек взгляд выхватил отдельные фразы: «…отказ от наследства без указания адресата…», «…Гражданского кодекса Российской Федерации я являюсь наследником первой очереди, что подтверждается моим свидетельством о рождении I-БП № 68…», «…отказываюсь от наследства в пользу других лиц…».

Ася вскинула взгляд на Данилу и горько усмехнулась:

— Всё просчитал, да? — захлопнув папку, девушка тупо уставилась на неё. Подбородок дрожал, голос не слушался и срывался. — И кто же этот счастливчик, этот «адресат»?

«А может, он сам и есть адресат, — подсказал противный голосок внутри. — А что? И активы получил, и тебя заодно поимел. А почему бы не поиметь, если само в руки плывёт?»

Ася сжала ручку так, что ногти впились в кожу ладони. С грустной отрешённостью она смотрела на папку, не находя в себе силы взять и добровольно лишиться всего. Поруганная гордость и чувство собственного достоинства жалобно скулили, и, как будто этого было мало, противный голос даже не думал униматься. Бил по больному и на поражение:

«Ну, чего застыла? Вот она, твоя мечта о призрачном счастье в бедности. Всё, как ты хотела. Может, передумала? Понимаю, побегала и назад на всё готовое захотелось».

Но хуже всего, наверное, было унижение, да ещё какое! Настолько униженной Ася себя ещё никогда не чувствовала. Сперва позорная порка. Следом, как признание своей никчёмности, отказ от всего, что её отец выстраивал годами. И как вишенка на торте – её банально попользовали. Мало того, глупой Асе это нравилось, она даже стонала под ним, теша его раздутое тщеславием эго.

— Подписывай, — голос Снайпера прервал её душевные терзания.

Мужчина присел перед ней и, снова вложив в вялую ладонь ручку, сжал её кисть. А она всё никак не могла оторваться от его ледяных глаз, сцепив зубы и собирая себя по кусочкам.

Да пропади оно всё пропадом! Зажмурившись в попытке остановить предательские слёзы, она поставила корявый, нервный росчерк на одном листе, на втором, третьем.

Вот и все. Ручка выпала из руки и покатилась.

Ася же, собрав остатки гордости, замахнулась и швырнула папку в Снайпера. Листки разлетелись по комнате, а острый край кожаного переплёта вжикнул по его щеке, вспарывая кожу.

— Подавись! — выплюнула ему в лицо.

Данила вздохнул, будто ища в себе силы, и произнёс тоном, каким родители разговаривают с несмышлёным дитя:

— Оденься потеплее, мы уезжаем.

Хмыкнув, Ася попыталась встать, но была тут же схвачена и возвращена на место.

— Послушай меня, — сбивчиво зашептал, — мне жаль…

Слова застряли в горле Снайпера, будто ему гвоздей туда ржавых насыпали. Он никогда не блистал красноречием, не умел он говорить много и красиво. И извиняться он тоже не умел. А глядя на её упрямо вздёрнутый подбородок, Данила не сомневался, что жалость она примет за насмешку.