Пыль всех дорог (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 43

Таипов сообразил, что речь идет о Тае, и развел руками.

— Ушла… Далеко ушла, я думаю. Почему «малиновка»?

И тут же мысленно обругал себя старым идиотом: что, больше нечего спросить?!

— Похожа… — медленно выдавил Алексей. — Я придумал… для них для всех… чтоб живее… они одиноки и никому не нужны… живут как птицы… похожи на этих птиц… Их такими делают намеренно… Раньше называли просто фэйками… погрешностями… как будто у них нет души…

«Так я же слышал! Так ведь Леша увлекался орнитологией… Он же мне и сказал про малиновку, когда я звонил домой!»

— Жаль ее… но надо вернуть… время нестабильно… энтропия… все посыплется… и так уже сыплется… надо закрыть…

— Что закрыть, мой мальчик? Закрыть время?!

— Да. Вашу реальность тоже… от проникновений… Насовсем. Трудно дышать… надену… будешь слышать мои мысли… мне так проще общаться…

— Надень, конечно, шлем! Скорее! — забеспокоился Таипов.

Страшная голова с длинным клювом вернулась на место, и почти сразу же на Альберта Ивановича обрушился поток информации, в виде отдельных картинок и целостных образов, разобраться в которых с лету не получалось. Картинки смешивались с незнакомыми терминами, суть которых постепенно заменялась земными аналогами, и вряд ли их можно было считать точными… Стараясь успокоиться, заведующий лабораторией прижал ладони к вискам, будто хотел остановить льющиеся сплошной лентой картинки, и вот уже, как в свете фонаря, стали вырисовываться отдельные сцены и их взаимосвязь.

Вот первая сцена. Та, где Лешу спонтанно выкинуло с собственной кухни, оторвав от завтрака, — прямо на узкую, раскаленную от солнца улицу незнакомого города. Белые каменные стены, невыносимо синее, яркое небо, странно одетые люди, толпой обтекающие столь же странно одетого, по их мнению, рыжего веснушчатого мальчишку. Растерянность, страх. «Мама? Папа? Вы где?!» Тяжелая мужская кисть руки, упавшая на плечо, и татуировка на этой кисти — черный квадрат, перечеркнутый стрелой. Имя мужчины Леша узнал гораздо позже: Осэй.

Сцена вторая. Светлая комната, похожая на класс с партами, в учениках же несколько детей разного возраста. Неделя идет за неделей. Пожилой сухощавый мужчина с бритой головой, покрытой причудливой татуировкой. Строгость, сочетающаяся с заботой… Почему-то сразу стало ясно, кто этот человек, и Таипов понял, что в воспоминаниях Леши видит его деда, своего отца, бродягу Берт-Тсо, умершего для сообщества Путешественников, чтобы родиться под именем мага Дзохоса. Пожилая суровая женщина, лицо которой еще хранило следы былой красоты, тайно общающаяся с Дзохосом, — Старшина Мастеров кисти, Са-хан. Она совсем не страшна мальчику, но среди ее окружения есть те, кого надо бояться и кого боится сама Са-хан, хоть и не показывает этого. Страшны те, кто носит на теле черную татуировку в виде квадрата со стрелой. А потом вдруг пропали и Дзохос, и Са-хан, и Леша не знал, куда, и его душу переполняла горечь. Ни родителей, ни пермских друзей, никого у него больше нет…

Сцена третья. Новые незнакомые люди, которые пришли смотреть на детей, расспрашивали о силе способностей бродяг, о наличии родни. «Этот мальчик — сирота», — говорит Осэй — тот самый, с черной отметкой на кисти руки. Леша пытается возражать, ведь у него есть на Земле мама и папа, но его не слушают. «Успокойся, Лейксен, на Землю тебе уже нельзя. Никогда. Даже если сильно хочется». От других детей и из разговоров взрослых мальчик знает, что попасть домой можно было бы, просто вообразив нужное место в мельчайших подробностях. Но, видимо, это не так! Он не единожды пытался, но ничего не получалось. Почему?!

Сцена четвертая. Леше уже, кажется, шестнадцать. Он давно не видел никого из Гильдии художников, он давно не с ними. Его забрали. Долгий путь на юго-восток, к морю, а затем — в какое-то непонятное место, вход в которое напугает кого угодно: ведь нужно пролететь над радужной бездной! Это странное место так похоже на декорации к фантастическим фильмам, которые Леша когда-то так любил! Те, кто обитает среди декораций, называют себя «хозяевами времени», но не без горькой иронии. Несомненно, они люди, хоть и прячутся под масками и спецодеждой. По каким-то причинам у этих людей прибавилось забот, каковых не было раньше. Своими силами они уже давно не справляются, поэтому вынуждены прибегать к набору тех, кто будет делать самую главную работу по стабилизации временных контуров, замкнутых как на отдельные личности, так и на целые миры. А миров этих — точнее, их версий — стало больше чем положено, по причине некоего уничтоженного таймстаба, блокирующего бесконтрольно плодящиеся вариации реальностей. Что это за таймстаб, где он находился, кто его уничтожил? Леша этих подробностей не знает, у него только первый уровень допуска на базе хозяев времени. У него и имени-то нет. У Путешественников хоть звали Лейксеном, а тут он носит на форменном комбинезоне знак «Л-447». Учеба жесткая: физика, химия, молекулярная биология… Только вот хозяева времени не знают, что у Л-447 есть особенность, отличающая его от других Путешественников.

Когда Л-447 уверен, что за ним никто не наблюдает, он украдкой делает странные вещи: например, превращает пищевой концентрат в знакомый с детства кусок маминого яблочного пирога или умело маскирует собственное перемещение по базе, оставаясь невидимым для всех. Л-447 — маг, только вот помочь развить дар некому, а делиться с хозяевами времени этой информацией Леша не собирается. Дзохос был маг, но он не успел заняться обучением рыжего мальчика. Осэй тоже, кажется, был маг, но тщательно скрывал свой дар, не имея лицензии. Леше он никогда не нравился, а потому в его присутствии мальчик старался маскировать свои возможности, как умел.

Тоска по близким?.. Что ж, она есть, но сгладилась до состояния приемлемой тупой боли. Терпимо, а детские воспоминания и вовсе потухли. В свой мир из Лангато ему попасть не удастся по очень простой причине — эта версия времени запечатана раз и навсегда. Она стабильна, ее границу спонтанно не должен пересекать ни один Путешественник. С определенного момента тут создана база хозяев времени, а это значит — никаких вмешательств, никаких изменений, никаких последствий действий временных прототипов. Иначе — никак.

Как запечатывают версии времени? Процесс не долгий, но опасный. Человек с этим не справится, потому что требуется организовать особый взрыв нейтральных частиц на границе парадоксального межмирового пространства, и воздействие должно быть аккуратным и точечным. Такое под силу разве что тому, кто уже не является человеком в силу глубокой модификации тела. Морф. Обычный человек, попавший в опасную зону, будет аннигилирован взрывом, модификат — нет.

Сцена пятая. Яркие эмоции. Возмущение, ярость, отвращение. Второй уровень допуска к двадцати годам жизни, много технической работы с мудреной электроникой и металлоорганикой и тяжелая, постыдная тайна хозяев времени: последствия сбоев стабильности они частенько устраняют физически, или даже предупреждают их подобным образом. Человек не должен был родиться, но он родился. Недосмотр. Рано или поздно его вычислят и уберут. Кто-то переместился в иную реальность и изменил там ход истории?.. Без обид, физическое устранение. Потому что других методов уже не хватает из-за размножившихся копий и версий будущего.

Иногда после таких вот чисток остаются фэйки — дети тех, кто сам не должен был родиться или встретиться друг с другом, или дети временных прототипов, с появления которых необратимо и резко изменяется ветка реальности. Фэйки никому не нужны, но избавляться от них не обязательно, они могут быть чрезвычайно полезны. Алексей работает в комплексе биотрансформации, где тела фэйков сращивают с особыми устройствами, позволяющими ориентироваться во времени и нейтрали. Дополнением к устройствам служат синхи. Синхов всего двадцать. Раньше этого количества вполне хватало, они использовались от случая к случаю, чрезвычайно редко. Зарядить такое устройство в концентраторе энергии времени — календарный месяц, соответствующий ходу времени на той Земле, откуда пришел Леша. И если бы не был уничтожен таймстаб, так бы и оставалось.