Гостья Озерного Дома (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 71

Заседание утомило всех, и прежде всего — Велирин, та еле на ногах стояла. А между тем, ее постоянно дергали то с одной просьбой, то с другой, то с указами, то с челобитными… Готтар выпроводил просителей и сановников, чтобы Велирин могла как следует отдохнуть. Правда, еще как минимум час она потратила в гардеробной, где заперлась вместе с Мариной и двумя фрейлинами.

О пышной свадьбе не могло быть и речи, по причине недавней смерти королевы и из необходимости «экономии бюджетных средств». Получив отчет о состоянии казны, Велирин распорядилась отменить даже минимальные, положенные по протоколу торжества.

Церемония бракосочетания началась в полдень в тронном зале. Приспущенные знамена напоминали о трауре, как и неброские цвета одежды придворных. Велирин была в глухом закрытом платье из черных, отделанных золотом кружев: медные локоны кольцами свободно лежали на плечах. Готтар также был в черном — обычном для себя. Исключение составлял темно-бордовый плащ.

Рассматривая белое облачение служителя Знающего, и пропуская мимо ушей произносимые им слова, Марина думала о том, что ей сейчас предстоит сделать. Свидетелем со стороны барона, само собой, был эльд Одлин. Выражение лица его красноречиво говорило, что брак- штука темная и непознанная, и, наверное, сюзерен совершает некий промах, что можно и так обойтись… Одлин тяжко вздохнул и приготовился исполнить свой долг.

Зазвучали трубы, с потолка посыпались лепестки поздних роз… На ватных ногах Скворцова подошла к подруге и взяла с протянутого ей кем-то блюда серебряную длинную иглу. Принцесса подала руку… Пальцы дрожали у обеих.

Тонкая игла пронзила нежную кожу, показалась алая капля, и зал удовлетворенно загудел. Одлин тоже справился с задачей без каких-либо трудностей. Молодожены соединили руки, смешивая свои жизни в единое целое. А потом они целовались — долго, без малейшего стеснения и с полным правом. И Марина чуть-чуть им завидовала — так по- белому завидуют тем, кто долго и тяжело шел к своему счастью, и, наконец, обрел его.

Местом коронации стал уже не тронный зал, а совсем другое помещение. Здесь царил полумрак, светили неяркие лампы. Здесь не звучала музыка, и не летели под ноги цветы. Усыпальница Озерных королей — вот где надлежало приносить клятву каждому новому монарху: перед прахом усопших властителей.

Одинаковые гробницы из зеленого, с черными прожилками, камня. На стенах — высеченные из мрамора портреты некогда почивших монархов. У них были разные судьбы, разные деяния и такие разные смерти. Одних молва возвеличила до небес, других низвергла в грязь, из которой даже по истечении веков нельзя выбраться. Портрет Альберины пока отсутствовал. Ее похоронили быстро и почти стыдливо, как обычно бывает при катаклизмах власти.

Марине показалось, что у Велирин неестественно блестят глаза. Она вдруг осознала: сейчас принцессе хочется побыть здесь в одиночестве, остаться с воспоминаниями, сомнениями и надеждами, о которых уже не с кем будет поговорить. Но такой возможности не представится — порог склепа Озерные короли переступали только во время коронации. Велирин вернется сюда только один раз — чтобы остаться навсегда после смерти.

Яркий осенний день ослепил своим великолепием людей, выходящих из усыпальницы. На них обрушился шквал музыки и троекратное «слава!» гвардии. Новая королева наконец- то позволила себе улыбнуться, хотя глаза были наполнены слезами. В воздух взлетали букеты, шляпы, дамские веера, охапки золотых кленовых листьев… Многие обратили внимание на странную фразу новоиспеченного консорта: «Учусь играть на арфе!». Барон не стал уточнять, каким таким инструментом он собирается играть, и какое отношение имеют данные слова к его новому положению. Да никто и не спрашивал. А Марина тихонько прыснула со смеху. Неисправимый человек этот Готтар! Зато Велирин никогда не будет с ним скучно.

Из намеченной программы было выполнено практически все, кроме одного важного пункта. Глубокой ночью небольшой отряд всадников выехал из Олмы — туда, где в звездном свете одиноко мерцал маяк, прозванный в народе Злобной Мельницей.

Достигнув цели, трое всадников остановились поодаль, четвертый же приблизился к грандиозному сооружению. За человеком наблюдал филин, вылетевший на ночную охоту за лесной мелочью. Он видел, как человек выложил на ладонь плоскую коробочку, тускло мерцавшую в темноте, что-то нажал… Внутри коробочки светился розоватый узор, и точно такой же вспыхнул на поверхности Мельницы, рядом с колесом, никогда не приходившим в движение.

Завертев головой, филин покинул свое укрытие в ветвях ели. Его не трогали дела людей. Он пропустил самое интересное: как всадник, привстав в стременах, совместил оба узора, и гигантское колесо дрогнуло.

Затем, без единого звука, зловещий силуэт постройки смазался — огромное здание рассыпалось в пыль, как будто никогда не существовало. Рассыпалась и шпага Готтара — именно он держал в руках Дестабилизатор и, похоже, попал в зону действия прибора.

— Больше никто не будет пугать детишек сказками о пристанище демонов! — Констатировал барон. — А шпагу-то жаль, я к ней привык.

Его слова были единственной эпитафией сгинувшей без следа Мельнице.

Сцены прощания всегда тягостны — особенно, когда расстаешься с друзьями и к тому же, навсегда. А они успели сдружиться — своенравная принцесса, распутник и рубака Готтар, лицензированный маг и Марина Скворцова. Не стоит забывать и о хулигане-домофее!

Они прощались в домике Тавеля, где и началась наша история. Велирин даже не скрывала слез, хлюпая носом. Она хотела подарить подруге что-то из драгоценностей, на память, но та наотрез отказалась:

— Будет много вопросов. Такие штучки мне не по карману, училки в бриллиантах не щеголяют. Даже орден Пушехвоста мне придется тщательно прятать! Вот шпагу я бы взяла, да у нас такого сплава нет. Слишком рискованно.

Сотовый телефон был окончательно подарен Дигену в надежде, что Тавель изобретет батарейки, и можно будет играть в «Тетрис» в свое удовольствие. Марина забрала только симкарту. Малыш-домофей тоже плакал, размазывая слезы по сморщенной мордашке. Готтар крепко пожал девушке руку. Напоследок обняв Велирин, Марина глянула вопросительно на мага. Тот уже настроил зеркало, под матовой поверхностью которого клубился туман.

— Пора, ллид Мариен. Пора.

Сердце у нее стучало так громко, что казалось — слышно на весь лес. Если сейчас ничего не выйдет…

Марина прижала к груди свою сумку и в последний раз оглянулась. Заплаканное лицо Велирин…

— Прощай, королева!

Совсем не ехидная, а печальная улыбка Готтара…

— Береги Велирин. Прощай.

Добрые глаза Тавеля…

— Прощайте, Тавель. Поцелуйте от меня Дигена.

Домового не было видно нигде.

— Мне будет всех вас не хватать. Прощайте, друзья!

Она решительно вышла из домика, не сдерживая слезы. Уже близился рассвет, сумрак редел, деревья кутались в белесую влажную шаль тумана… Марина сделала с десяток шагов и…

… попала в летний день…

Где-то ревели моторы (автострада!), пахло бензином (фу, мерзость!), надрывались попсой динамики (лагерь «Ветерок»!). А навстречу Марине бодро шагала старшая вожатая смены, Валентина. Видимо, собралась на автобусную остановку. Заприметив Марину, она воскликнула:

— Маринка! Как загорела! Вот ты зачем в город ездила, в солярий!

Пустошь Зорхат оставила на лице гостьи свою золотистую метку.

— Именно так, — улыбнулась Марина. — В солярий..

ЭПИЛОГ

Октябрь зарядил дождями.

Представьте, что вы сидите у себя дома, где уютно и тихо, где не может произойти ничего неизведанного. Халат, тапочки, чашка кофе, телевизор… Но вот ветром распахивает окно, а за окном — буря. Стихия сейчас поглотит ваш тихий дом, но как хочется, как же хочется продлить миг невиданного зрелища!..

Буря отпустила Марину Скворцову, не причинив никакого вреда.

Октябрь хандрил.

Марина ехала в утреннем троллейбусе на работу. Ее стильная накидка и необычного фасона берет привлекали любопытствующие взоры пассажирок. А пассажиров мужского пола привлекало совсем другое — печать тайны на тронутом загаром лице девушки.