Нулевой портал (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 3
— У тебя и так красивые глаза. — Поспешила заверить Настя. — Не вздумай портить лицо.
Но Гульназ уже заболела этой идеей. К счастью, здравомыслия далеко не бедствующих родителей (потакающих всем капризам единственной дочери, позднего и жутко избалованного сургутского ребенка) хватило, чтобы пресечь поползновения в самом зародыше.
Жизнь не шла мимо Насти, а бабушка была очень рада ее обществу, хотя всячески скрывала свою радость под маской строгости и ежедневного бурчания.
Девушка увидела, как разросся и похорошел город, в котором она с момента переезда в Тюмень была всего-то несколько раз. Обычно бабушка Женя сама наведывалась в Тюмень на неделю, потом ругалась с папиной родней и родителями Настюши на почве антисанитарии, глистов и грязи от домашних животных, и в сердцах уезжала обратно.
Кое-какие приметы времени не миновали и Сургут — автомобильные пробки, например, да гигантские торговые центры. Где-то появилась откровенно нелепая застройка, уничтожившая напрочь тихое самобытное очарование, как в случае с огромным жилым комплексом, выросшим рядом с Кафедральным Собором Преображения и буквально задавившим Собор своей массой и суетой около магазинов на первом этаже. Как говорят теперь некоторые жители близлежащих домов, которым гигантский сосед закрыл солнце и вид на реку, «дернули пивка в одном баре, покурили кальян во втором… нагрешили — рядышком покаялись, далеко ходить не надо».
Там же, где Настя с папой гуляли по заболоченным лугам, наблюдая в бинокль за жизнью ондатр, теперь пролегала объездная дорога, Югорский тракт, раскинулся больщущий торгово-развлекательный комплекс «Сити-Молл», а рядом расположился Ледовый дворец… Где теперь те ондатры?..
Город детства принял Настю, милостиво делясь своими повседневными урбанистическими радостями. Иногда девушке казалось, что она вовсе не уезжала. И когда в декабре восемнадцатого не стало Евгении Викторовны (смерть была тихой, мгновенной и почти ласковой — во сне, когда оторвался тромб), Настя так и не вернулась обратно в Тюмень, хотя поначалу стремилась к этому, к домашнему родительскому уюту, к привычному кругу общения. Но так что-то и не срасталось — то свадьба у Гульназ (попробовала бы Настя уехать, как же!), то приятное знакомство, так и не превратившееся в хотя бы краткосрочный роман…
После необходимых печальных забот и похорон бабушки (здесь, в Сургуте, как та хотела) отец Насти торопился уехать, а мама прожила в городе еще полтора месяца.
— Ты хочешь остаться?.. — спросила она у дочери, а та только плечами пожала.
— Честно, мам, не знаю. Пока здесь. Зарплата хорошая, сама понимаешь… Вы с папой приучили меня к деньгам «на чулочки», это не может продолжаться вечно. Пока точно буду тут. Может быть, продам через год квартиру, куплю однокомнатную, чтобы было куда вернуться, и поеду в Питер. Я все-таки думаю насчет учебы на пластического хирурга.
— Это еще два — три года, детка.
— Мам, ты тоже про «замуж», как Гульназ?!
И мама умолкла. Евгения Викторовна некогда корила ее тем, что дочь «принесла в подоле», а затем и замуж выскочила, не спрашивая. Теперь вот внучка Евгении Викторовны не торопилась вступать в брак в свои двадцать шесть лет или хотя бы обзаводиться приятелем.
— Не дави на нее. — Говорил муж. — Анастасия Юрьевна себя высоко несет и имеет на это полное право. Всему свое время, Вера.
А жизнь Анастасии Юрьевны как-то постепенно вошла в привычную накатанную колею.
Она забыла завести будильник!.. Девять пятнадцать!..
Все, в тренажерный зал уже не успеть. С другой стороны, в первой половине дня, да в предновогодние недели, еще могут быть свободные окна.
Настя бросилась умываться, включив на кухне электрический чайник.
Вода не успела вскипеть, а Настя — умыться, когда зазвенел сотовый. Что?.. С работы? Косметологическая клиника при медицинском центре открыта с девяти. Девушка включила громкую связь.
— Анастасия Юрьевна, вам срочно нужно выйти сегодня. — Тревожным голосом сообщила администратор, Юлечка. — У пациентки осложнения.
— Кто? — быстро спросила Настя.
— Омарова. У нее обширные кровоизлияния под кожу, отек, температура тридцать девять.
Настя недоумевала. Обычный филер, щадящий препарат, минимальное вмешательство. Кровоизлияния?!
— Она скрыла, что у нее тяжелый сахарный диабет. — Добавила Юлечка. — Теперь сидит, ревет, кается.
Морозова категорически не понимала таких женщин, пытающихся обойти важные пункты анкеты на первичном приеме у врача-косметолога. Вот и Омарова, как выяснилось, такая же! Хотела быть моложе и красивее, но какой ценой?! Верх глупости — скрыть свои проблемы со здоровьем и хронические заболевания. Хорошо, что все пациенты подписывают согласие на вмешательство. Как говорил один из преподавателей в свое время: «Запомните! Врач пишет для прокурора!»
— Я сейчас приеду. — Сказала Настя. — Успокой ее. Если глюкометр с собой, пусть посмотрит сахар.
Быстро оделась, на ходу выпила чай и с хрустом сгрызла маковую сушку. Декабрь нынче баловал горожан теплой погодой, синоптики регулярно грозились морозами и тут же их отменяли в своих «сверхточных» прогнозах. Вызвала такси и, дождавшись подтверждения, что машина будет через десять минут, взялась за воротник пуховика, висящего на вешалке в прихожей…
Треск дерева, грохот падения, жалобный звон стекла — глухой, как будто разбились мелкие предметы.
Бывшая бабушкина комната теперь стала подобием гостиной. Там, у книжного шкафа, Настя поставила и вчера нарядила небольшую искусственную елочку. Девушка ойкнула, отпустила пуховик и ринулась на звук катастрофы.
Да, новомодный дорогостоящий набор хрустальных ангелов и лошадок щедро усыпал своими останками ламинат вокруг елочки, погребенной под рухнувшей стенкой книжного шкафа. Сверху высилось содержимое двух полок, теперь висящих даже не на честном слове, а, как говорят, на соплях: книги, бумаги, старые альбомы с фотографиями.
— Нет! — успела только пискнуть Настя, когда «сопли» тоже отвалились, и тяжелые деревянные полки вслед за ними.
Альбом, обтянутый серым истертым бархатом, пострадал больше всего, фотографии не были закреплены на страницах и сейчас усыпали треть комнаты. Что ж, заниматься ими некогда, такси уже, наверное, подъезжает… Верная своей привычке — не оставлять беспорядка, — девушка все-таки попыталась наскоро собрать хотя бы часть фотографий, аккуратно сгребая в кучку. Под руку попался потертый удлиненный конверт без подписи, почему-то заклеенный. Что-то там есть, конверт не пустой… Настя автоматически надорвала его, а потом встряхнула, освобождая от содержимого.
На пол выпали два предмета: какое-то белое перо и чья-то фотография. Старая, как многие другие фото в бабушкиных альбомах, черно-белая, с резным краешком. Мужской фотопортрет крупным планом — видно лицо и плечи. Настя слегка уколола палец об острый резной край фотобумаги и вздрогнула.
Фотопортрет был проколот и даже жестоко изорван в том месте, где полагалось быть человеческим глазам.
Глава 2.
Звонок
Тут же возникло какое-то болезненное чувство сожаления и непонятной горечи. Странный конверт, странное фото, перо это тоже тут… Надо будет позвонить родителям, может, они знают, зачем понадобилось бабушке Жене прятать в конверт фотографию с выколотыми глазами?..
Пока что это подождет, сначала пациентка.
Запиликал смартфон, возвещая о прибытии такси. Но вместо сообщения от известного приложения: «Вас ожидает машина!» на экране высветился чей-то незнакомый номер. Скорее всего, таксист не решился въехать в заснеженный и заставленный автотранспортом двор, и сейчас вызванивал клиента, чтобы сообщить о собственном местонахождении где-нибудь с торца дома.
— Да?.. — Настя прижала гаджет плечом к уху, одновременно надевая пуховик.
Розовый полупердончик, столь нелюбимый Гульназ, остался на вешалке. В ноль градусов в нем еще нормально, а ниже — не вариант.