Водный мир (СИ) - Райот Людмила. Страница 34

Рядом со мной идут гордые, жесткие и неподкупные дети «колыбели цивилизации», простирая свои тени аж до самого горизонта. Могучие тени былой славы и величия. Порыв воздуха, и огонь скачет в сторону, отчего одна из громадных теней нависает над самой маленькой… Я замираю в благоговейном страхе, но в этот момент мы как раз достигаем следующего факела. И тени пропадают вовсе, забившись в землю у наших ног.

— Они не хотят работать, — вставляет Цисса, и я впервые слышу, как в его голосе звучит сталь. — Им нравится красть. Они ограбили вчерашний зеленый остров. А до этого — жемчужный. И это повторяется снова и снова по всей планете на протяжении последних десяти лет.

Тихо хмыкаю. Ну и что с того? Справедливости ради стоит отметить — на моей планете тоже происходят кражи. Снова и снова на протяжении последних неизвестно скольких тысяч лет. Но это же не повод убивать воров без суда и следствия. Хотя… краж тогда, возможно, было бы гораздо меньше.

— Когда-то мы могли существовать в относительном мире, — говорит Тимериус, — но чем дальше, тем больше группа некогда просто инакомыслящих превращается в банальных бандитов и грабителей.

— А что они делали в Сатитару?

— Пытались поживиться на останках города, конечно, — Цисса мнется, словно раздумывая, стоит ли говорить дальше. — Сатитару был построен из весьма ценного минерала… Но атланты — не мародеры. Город должен спать спокойно.

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь разглядеть в материале домов хоть что-нибудь ценное, но песчаник выглядит блеклым и скучным. Впереди возникает заминка, и атланты останавливаются. Из скопления военных выныривает командор, и я доподлинно знаю, что он скажет, и чем это обернется для меня.

Они не случайно привели меня в Сатитару. И сцена охоты на оторванных не зря разыгралась именно в моем присутствии.

— Мы почти пришли. Чужаки пойдут дальше, остальные подождут нас здесь, — он коротко кивает мне и делает приглашающий жест в направлении одной из боковых улиц, теряющихся во тьме.

Темный и узкий проулок выглядит весьма отталкивающе, но в целом, ничем не отличается от десятков других, точно таких же улиц. Мое только-только ставшее безоблачным настроение снова омрачается: из проулка ощутимо веет дурным предчувствием, тем самым, которое давало о себе знать сразу после входа в город.

Впереди, в переплетениях спящих улиц, ждет нечто особенное. Сюрприз, который перевернет нашу экспедицию с ног на голову.

И хорошего от него ждать не приходится — уж больно мрачные лица у них обоих.

1) Зиккурат — массивное строение в виде пирамиды со ступенчатыми террасами и плоской платформой на вершине, типичное для шумерской, ассирийской и вавилонской архитектуры.

2) Концетрические круги — самый древний символ подлинной Вселенной, состоящей из множества заключенных один в другой миров. Этот же символ используется в татурировках у иных.

6. Пропавшая без вести

Мы с Асти идем рука об руку. Вселенная, куда катиться этот свет? Позади, на достаточном расстоянии, чтобы не мешать нашему триумфальному шествию, идут Никель с Тимериусом, а замыкает процессию Цисса.

— Варисса, обещайте: все, что бы вы ни увидели в Сатитару, останется тайной, — устало говорит Треор.

Секунду колеблюсь и киваю. Надеюсь, это окажется не той тайной, которую обязательно уносить с собой в могилу. Жизнь переменчива, я — забывчива… Мало ли, в каком из миров мне доведется оказаться в будущем. Могу и сболтнуть случайно.

— Хорошо.

Он снова нагоняет на меня страху этой своей секретностью. Ладони потеют, сердце бьется гулко и встревоженно. Хорошо хоть, тоскливое нытье в животе чуть унялось: стоило мне свернуть в боковую улицу, как предчувствие притупилось, спряталось на задворках сознания. Знает, хитрюга — я уже близко от источника бед.

— Пришли.

Мы выходим на круглый пяточек между по-средневековому возвышающимися вкруг него домами. Сверху горит один единственный фонарь, придавая месту немного жуткую атмосферу.

Я задерживаю дыхание, готовая увидеть нечто ужасное… но ничего такого нет. И — никого.

Чадит фонарь, переливаясь зелеными всполохами на шершавых стенах. Словно северное сияние, заблудившееся в каменном колодце старых, но все еще мощных стен. Тени сплетаются с отсветами, закручиваясь вихрем вокруг нас.

Спутники догоняют нас, и я вижу их реакцию. Никель приподнимает брови в немом вопросе, Тимериус, наоборот, хмурится: тоже ощущает — в звенящем тишиной спокойствии этого места не все так чисто.

— Здесь чуть больше месяца назад пропал человек, — сухо говорит Асти. Потом, пожевывая губами, все же снисходит до более подробного объяснения. — Молодая женщина, смотрительница города.

— Совсем? — спрашивает Никель.

— В том-то и дело. Бесследно, — Асти недовольно причмокивает губами и кидает на нас озадаченный взгляд. Ему явно некомфортно. Наш командор — человек, теряющий почву под ногами, стоит чему-либо выйти из-под его контроля.

— Может, вы сможете объяснить мне, как она могла пропасть в Сатитару? В закрытом городе площадью три на три? (1)

Он ждет объяснений именно от меня. Забавно. Какое отношение я, землянка и странница, имею к пропаже неизвестной мне атлантийки? Почему это вообще должно меня касаться? Я бы решила, что он издевается надо мной, ставя заведомо невыполнимую задачу, но упорное предощущение чего-то знакомого подсказывает — Треор не зря позвал сюда именно странницу.

Смотрю по сторонам. От площади отходят еще четыре улицы, разбегаясь лучами в разные стороны. Черные провалы в сплошном камне придают площади незащищенность. Один из них, по левую руку от меня, снова и снова притягивает взгляд. Я долго смотрю в него, и во мне крепнет уверенность.

— Позвольте еще один глупой вопрос, — Никель все никак не уймется. Волнуется, наверное. Не понимает, чего от нас хотят, и даже не надеется, что я решу задачу правильно. — Ее искали?

— Искали, — Треор складывает руки на груди и тяжело вздыхает, словно Никель начинает его раздражать. — Везде. Перерыли весь город.

Асти определенно знает больше, чем говорит. Но не всё. Поэтому и привел меня сюда. Надеялся, что странница сможет пролить свет на странное происшествие.

— Может, тут замешаны оторванные?

— Исключено, — Цисса качает головой, — Ни один корабль кроме нашего не причаливал сюда уже достаточно долгое время.

Ник снова открывает рот, но я перебиваю его. Медленно поднимаю руку и показываю на щель проулка, занимающего сейчас все мои мысли.

— Она пропала не здесь. Там.

— Откуда ты знаешь? — Никель хмурится.

Я лишь отмахиваюсь. Чутье иной медленно выползает из своего укрытия, заполняет меня дюйм за дюймом. Очень похожее на тоскливое, волнующее возбуждение, овладевающее телом перед прыжком. Тот же легкий зуд и тяга, сопротивляться которой тяжелее с каждым мгновением.

— Вы покажите мне это место? — Треор тоже удивлен, но удивление его скорее приятное. Он смотрит на меня с одобрением и снимает со стены незаженный факел. Дотягивается им до висящей сверху жаровни, и на конце железного свертка вспыхивает зеленоватое пламя. Отдает его мне.

Пальцы слегка дрожат, смыкаясь на старинном жителе Сатитару. Тяжелый, холодный, шершавый и влажный металл оттягивает руку. Почему-то кажется: командор оказал мне честь, позволяя самой нести факел.

Свет проникает в узкое пространство между домами, чуть освещая неровные стены, выбивающиеся из общей кладки камни. Чем дальше от центральной улицы, тем старше и неухоженней выглядит город, но эта беспорядочность придает ему достоверность и подлинность. Здесь Сатитуру кажется более настоящим, чем вблизи пристани или на главной улице.

Асти оттесняет Никеля, вздумавшего было выйти вперед и встать рядом со мной. Приготовился защищать меня? «Мило», — отстраненно думаю я. Помимо влечения к неизведанному, на границе восприятия появляется еще одна эмоция — острая и пронзительная нежность к мужу. Этакое всепрощающее материнское сочувствие. Такой сильный и могущественный в своей сфере чтения чужых душ. И такой беспомощный здесь. Тыкающийся, словно слепой котенок.