Дочь княжеская. Книга 3 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна. Страница 51

Хрийз сотворила то же самое и с костями. Склеила, собрала вместе, — получилась куколка: ручки, ножки, голова. Навязала узлами одежду…

— Держи, — протянула Миле.

— Это мне? — спросила она недоверчиво.

— Тебе, — кивнула Хрийз.

Мила осторожно взяла игрушку. "Только смеяться бы не начала!" — испугалась Хрийз. Милин смех вызывал слишком уж неприятные воспоминания. Смеялась она только перед атакой. У врага волосы седели от от одного звука ее смеха.

— Благодарю, — серьезно кивнула Мила, бережно пряча подарок за ворот своей замызганной рубашонки. — Ты — добрая, Хрийз. Вот та, другая, она была злая. Справедливая, но очень злая. Я рада, что должна жизнь тебе, а не ей.

— Мила, — тихо сказала Хрийз, — знаешь… Не будешь возражать, если я тобой займусь? Тебе надо отмыться. И расчесаться. И вот это вот, в чем ты ходишь… Я понимаю, ты сделала из тряпки этой защиту, я же вижу. Оно как доспех для тебя. Но когда мы выберемся отсюда и если останемся живы, я свяжу тебе платье из золотой нити. И шапочку с лентами. И перчатки. Будешь ты у нас дама. Красивая дама.

Мила подтянула к груди коленки, обхватила их руками. Покачала головой:

— Я знаю, кто я.

В ее голосе прозвучало отчетливое эхо угрозы. Не сюсюкай со мной. Не лезь ко мне со своей жалостью!

— И я знаю, — кивнула Хрийз. — А давай, мы будто обе не знаем? Глупо, конечно, но давай?

Мила несмело улыбнулась. Маленькая девочка, ага. За той улыбкой — зубки. Такие зубки, что вспоминать тошно. Но… Это была даже не жалость к ребенку, принявшему когда-то инициацию стихией Смерти. Может быть, именно метаморфоз и свел ее с ума, как знать! Не жалость, но искреннее желание помочь хотя бы так.

Дать немного тепла той, кто давно забыла, что это такое…

— Мне было восемь лет, когда меня похитили в первый раз, — медленно выговорила Мила. — было страшно, больно, плохо. И папа не смог найти меня сразу. Если бы нашел, мы бы давно уже прожили свою жизнь оба, и умерли, как все. А может быть, все равно стали такими. Есть ведь еще Роза.

— Роза? — тихо переспросила Хрийз.

— Да. Она в Светозарном жила… а до Светозарного — в холме, есть там такой… неважно. Я люблю, когда меня похищают.

— Мила, я не ослышалась? — осторожно спросила Хрийз. — Ты любишь похищения?!

— Ну да, — беспечно призналась она. — Я на них всегда смотрю, на этих похитителей, они такие серьезные, — и хихикнула, пряча улыбку в ладони. — А потом я их ем. И это очень весело, Хрийз. Ведь каждый же раз, как в первый, — ее лицо окаменело в демонической жестокости. — Как они умирать не хотят, как визжат! Иногда я даю им немного жизни, чтобы они умоляли меня проявить ми-ло-сер-ди-е, — по слогам проговорила неумершая трудное слово. — Я тогда ем их медленно. Очень медленно. Чтобы дольше визжали.

Она вообще не заметила тридцати лет страданий, поняла Хрийз. Пыталась освободиться, не получалось, но это мало заботило ее. Она знала, что рано или поздно порвет своих мучителей. Ведь это происходило всегда.

— Мила, — Хрийз осторожно протянула руку, хотела коснуться плеча девочки, испугалась, а как она воспримет еще…

— Не надо жалеть меня, княжна, — печально и сурово сказала Мила. — Я живу. Могла бы не жить.

— Тебе не дали повзрослеть, — тихо выговорила Хрийз. — Но это несправедливо, я считаю. Неправильно.

— А что правильно? — вопросом возразила Мила.

— Не знаю, — честно призналась Хрийз.

— Зато знаешь, что неправильно, — кивнула Мила. — Та, другая, тоже хорошо это знала.

— Я — не она, — резко ответила Хрийз.

— Не переживай. Всем это видно.

Мила встала, опустилась перед девушкой на одно колено — как всегда делала на Г рани, — и коснулась губами запястья Хрийз. Сила неумершей влилась неудержимым ледяным потоком, смешалась с собственной и сошла неудержимо, как лавина.

Хрийз снова выбросила к плетеному узору защиты.

Как всегда.

Она пошла вдоль первой линии узора, но остановилась почти сразу. Что-то было не так.

Что-то тревожило.

Незнакомая громадная аура. Мертвая аура проводника стихии Смерти. Откуда?! С ними была Мила, из-за Милы здесь не появлялись другие. Статус ее среди себе подобных был слишком высок, чтобы кто-то посмел тревожить Милу без ее согласия. А пришедший согласия не спрашивал.

И в то же мгновение Хрийз поняла, что аура знакомая. Очень хорошо знакомая!

— Доктор сТруви! — выдохнула она изумленно.

Да, это был он. Но радость от встречи тут же померкла — очень уж сТ руви был похож на того себя, каким Хрийз впервые его увидела, на льду, едва не послужив пищей проклятым береговым волкам.

— Надеюсь, вы понимаете, что означает наша встреча — здесь. Сейчас.

Голос его звучал торжественно и печально. Как будто он… «Как будто он меня уже сожрал, переварил и удалил из организма!» — поняла Хрийз, и ярость подняла в ней слепящую волну Света.

— Канч, — сдержанно сказала она. — Я вас не боюсь!

— А я вот вас — да, — серьезно ответил он.

Хрийз заметила, что на нем — вязаный костюм, тот самый, что она когда-то связала для сТруви в уплату за его помощь. Почти два года назад. Весной. Знала бы, что так повернется все, не вязала бы.

— Вечно вы лезете, куда вас не просят, — сварливо произнес сТруви. — Вы что моей дочери связали?

— Куклу, — растерянно ответила Хрийз. — Поиграть…

— Поиграть! Вы хоть понимаете, что натворили снова? Ей — пятая сотня лет пошла, и она сильнейшая в нашем мире… а вы так легко и так просто….

— А вы понимаете? — дерзко спросила Хрийз, перебив нотацию. — Четыреста лет, говорите? Она застряла в восьмилетием возрасте, в том дне, когда с нею произошел весь этот ужас. Я даже не скажу, что вы должны были защитить ее, и не смогли этого сделать. Так хотя бы теперь не мешайте! Сидящий в ней ребенок должен наиграться. Куклами, в том числе. И повзрослеть, как взрослеют все, постепенно вырастая из собственных игр.

Слова давались ей легко. Легко, просто и с той убеждающей яростной силой, которую Хрийз чувствовала в себе: сила вскипала по всему телу пузырьками уверенности и странной, но приятной такой радости. Позже Хрийз поймет, что самой страшной потерей становится не просто та, которую не замечаешь, но именно та, что оставляет после себя именно радость. Но пока понять этого она не могла…

… Она со всхлипом разлепила веки. Почему здесь так темно? Кто все эти люди?

— Очнись! — сердитый и испуганный какой-то голос сЧая. — Хрийз! Очнись сейчас же.

— Пустите меня! — она дернулась и начала отбиваться, не умело, но яростно. — Отпустите же меня сейчас же! Там… там… там нельзя без меня!

— Где это там? — яростно спрашивал сЧай. — Где?!

А над головой нарезал круги Яшка и кричал пронзительно, не умолкая ни на минуту.

Хрийз всхлипнула, закрыла глаза и усилием воли вогнала себя на Грань.

Вовремя!

Канч сТруви уже был рядомю Здесь, рядом. В пещере. Пока на Грани, но уже — здесь.

— Не пущу! — яростно закричала ХРийз. — Подите прочь, Канч. Не дозволю!

— Я не буду вас спрашивать, ваша светлость, — непримиримо заявил сТруви. — Это — мой долг, долг Проводника Стихии Смерти. Не мешайте мне исполнять его.

— Вы что, пришли нас всех сожрать?! — Хрийз засмеялась безумным смехом, почти в точности так же, как и Мила. — Не позволю! Не дам!

— Я мир лечу от некроза, — грустно сказал сТруви. — Иссекаю часть, чтобы сберечь целое. Простите, ваша светлость. Вам уже не помочь иначе.

— Да что вы такое говорите, — возмутилась Хрийз. — Не позволю!

Через нее пошла такая мощная волна, что Грань поколебало, и неумершего отнесло дальше, значительно дальше.

— Не позволю!

— Как скажете, ваша светлость, — ответил он издалека. — Но я вернусь…

Вернется он, злобно подумала Хрийз. Тоже мне, терминатор недоделанный. Я

ему вернусь.

И вновь очнулась в яви пещеры. сЧай схватил ее за плечи, заглядывал в лицо.

— Он здесь, — одними губами прошептала Хрийз. — Здесь!