Моя-чужая (СИ) - Черная Лана. Страница 30

Он присел на край кровати, провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

— Я спать не могу. Места себе не нахожу. В голове бред. А вдруг ты себе другого нашла. А тут еще ты со своими заморочками.

Он вздохнул. Настена прикрыла глаза, потершись щекой о его ладонь.

— Две недели назад я встречался с Лесей, сестрой Алекса, — хрипло говорил Артем, гладя лицо Настены, шею. — Давно не виделись, вот она и повисла на мне, как маленькая. С детства так делает. А Юля — это моя сестра.

— Сестра? — она недоверчиво глянула на Артема. — Не знала, что у тебя есть сестра.

— Она давно самостоятельная, живет в Германии, — неохотно отвечал Крутов. Врать не хотелось, как и говорить о сестре. Непростая эта тема, его семья.

— Поехали домой? — Настена улыбнулась.

— Настен, — он обхватил руками ее лицо, заглянул в глаза. — Давай ты больше ничего не будешь от меня скрывать, ладно? И о детях…

— Не надо, Тем, — попыталась возразить она.

— И о детях мы будем решать вместе, хорошо?

Она кивнула.

— Поехали, а? Я так по тебе соскучилась.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сентябрь. 2014 год.

Понедельник. День.

Данил сидел на лавочке, подставив лицо осеннему солнцу. Вдыхал теплый сентябрьский воздух, наслаждаясь свободой. По еловым веткам скакали рыжие белки, спрыгивали на дорожки, не боясь людей. По синему небу плыли одинокие облака. И Данил вдруг подумал, что любил в детстве фантазировать, представляя облака разными животными или еще чем-то.

Воспоминания накатывали волнами, и Данил не мог отвязаться от них. Несмотря на то, что слишком тошно и больно.

Когда Олеся сказала, что он свободен, Данил растерялся. Не знал, куда идти. Как жить дальше. У него никого не осталось.

Аринка до сих пор снилась ему в кошмарах — истерзанная, с мертвыми глазами — и улыбалась, маня за собой. А с матерью он даже проститься не успел. О ее смерти Данил узнал от следователя. Олеся тогда ругалась сильно и пыталась добиться, чтобы Данил смог быть на похоронах. Но следователь лишь разводил руками — невозможно. Олеся злилась, а Данил понимал. И думал, что возможно это и к лучшему — запомнит мать живой.

Игнат встретил его у СИЗО, отвез на кладбище. А Данил так и не смог подойти к могиле. Он впервые в жизни ощутил себя беспомощным мальчишкой. Мама была его тылом. Отца биологического он не знал. Его воспитывал Алекс, друг Игната. И Данилу не нужно было другого отца.

Костромин никогда не испытывал нехватки любви и внимания. Он рос в полноценной семье, где родители любили друг друга и баловали его. У него было счастливое детство. И Данил всегда знал — у него самый лучший папа в мире. И самая замечательная мама. Добрая, веселая, красивая и сильная.

Даже будучи маленьким и не знающим всей правды — Данил не чувствовал себя брошенным, когда мать с Алексом развелись. Алекс любит его. Но у Алекса другая семья. Его семья. А у Данила — никого. Даже Игнат, отводящий взгляд и за что-то извиняющийся — так и не стал частью его мира.

После кладбища Данил выл всю ночь, уткнувшись в мамино платье. Он сходил с ума в четырех стенах, разгромил пол квартиры, не ел, мало пил. И никого не пускал в свое одиночество. Пока в одно утро не приехал Кирилл. И понеслось. Секс, алкоголь и «Агата Кристи» под гитару.

Время замедлилось и растянулось в одно сумасшествие на грани удовольствия. И Данилу впервые за несколько месяцев было легко и хорошо.

Но два дня назад реальность вернула его из дурмана наслаждения. Неожиданно к нему домой нагрянул Алекс. Злой, чуть морду не набил. Попытался пожурить Данила, как будто тот маленький мальчишка, но лишь устало махнул рукой и сказал, что с Крутовым беда.

— Даня, братуха!

Данил опустил голову, стряхивая воспоминания. Напротив стоял длинноволосый парень в косухе.

— Здорово, Дэн, — улыбнулся Данил неожиданной возможности отвлечься от тягостных мыслей. — Какими судьбами? — спросил, пожимая приятелю руку.

А Дэн вдруг напрягся и руку не отпустил.

— Опа, а это чё такое? — вместо ответа кивнул на темный след от наручников на запястье. — Любишь погорячее? — и лукаво сощурился.

Данил выругался, выдернув руку, и спрятал в карман джинсов, натянув рукав ветровки. Дэн хмыкнул и присел рядом.

— Так какими судьбами здесь? — повторил вопрос Данил.

— Матушку навещал. Чё-то мотор барахлит у нее, — Дэн провел пятерней по волосам, собрал в хвост и снова выпустил. Данил раньше не замечал за приятелем подобных девчоночьих жестов. Да и волосы длинные тот раньше не носил. — А ты давно откинулся?

— Недавно, — нехотя буркнул Данил. Развивать эту тему не хотелось. Забыть бы побыстрее. Серые стены камеры с нужником в углу. Узкие нары с провонявшим сыростью и чужими телами матрасом. Лязг дверей и бурду в алюминиевой миске. Да только то время, проведенное один на один с собственной совестью в «каменном мешке» тюрьмы, никак не удавалось вычеркнуть из памяти.

Отец позвонил вовремя — избавил Данила от объяснений.

— Извини, — бросил он Дэну, отходя.

— У Артема остановка сердца, — холодный голос отца в трубке.

— Жив? — спросил Данил и перестал дышать.

— В коме. Я жду тебя у себя. Будем кино интересное смотреть.

— Кино? — не понял Данил. Оглянулся, но Дэна и след простыл.

— Кино, сынок. Боевик я бы сказал. Игнат уже в пути.

Кино действительно смахивало на боевик, только фантастический. Потому что на записи с камеры наблюдения в палате Артема было четко видно, как Данил пытается убить Крутова. Вот он входит в палату, намеренно пряча лицо от объектива камеры. Но рост, походка, одежда — все его. И голос…Голос тоже принадлежал Данилу. Вот он подходит к кровати и что-то вводит в капельницу, отчего показатели на мониторах резко меняются.

Отец нажал на паузу.

— Ну? Что скажешь?

Игнат с отцом пристально посмотрели на Данила. Охранник перекрыл двери. Кабинет на третьем этаже клиники. Бежать некуда.

— Твою мать, — выдохнул Данил, криво ухмыльнувшись.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Сентябрь, 2014 год.

Пятница, ночь.

…Ася пропала ночью.

Игнат не знал, почему проснулся. Словно кто-то пнул в бок. Он распахнул глаза и первое, что обнаружил — пустоту рядом. Ася ушла. Опять бессонница? Она часто не спала ночами, уходила на кухню, забиралась на подоконник и пила кофе. Игнат поначалу опасался, что она сиганет вниз. Уже снимал ее с подоконника темной ночью и находил в парке недалеко от дома. Даже таблетки, прописанные психиатром, не помогали. Поэтому он обезопасился сам. Окна в квартире открывались лишь, чтобы можно было проветривать. А дверь он запирал каждый вечер и ключи прятал. Сегодня забыл. И Ася ушла. Босая. В пижаме и плаще. А на улице — осень и дождь уже вторые сутки.

Игнат умел собираться очень быстро. Туфли, джинсы, пальто, ключи от машины. И плевать, что под пальто — ничего, а туфли обуты на босу ногу. Плевать, что квартира осталась не заперта, а мобильник — брошен на кухне в бессмысленных попытках дозвониться. И дороги не видно за пеленой дождя. Важно одно — найти Асю живой.

И на ум приходило только одно место. Старый пешеходный мост почти не освещался и всегда манил Асю. Желтоглазые фонари мигали, норовя вот-вот погаснуть. Над темными водами реки стелился туман. Некогда белые арки моста размывал дождь. А свет фар выхватил маленькую фигурку на самом краю.