Гончие Дзара (СИ) - Титов Роман Викторович. Страница 35

Настал мой черед усмехаться.

— Аргус может быть каким угодно, но вот трусом его точно не назвать.

— Всякому есть чего бояться. Предатель не исключение.

Тут уж я не выдержал.

— Хватит называть его предателем! Он дважды спасал мне жизнь, тогда как мог просто бросить на съедение китхам.

— Лишь потому, что ему так было выгодно.

— И в чем же была выгода? — резко выпалил я.

Сержант повеселел.

— Перед смертью не надышишься? Так и тянет посплетничать?

— Я вовсе не собираюсь умирать, — со всей уверенностью возразил я.

— Нет, — согласно закивал сержант. — И я это знаю. Но твои планы это одно, а наши — другое. Как показали последние события, от тебя больше проблем, чем толку. Так что, давай, сделай напоследок хоть что-нибудь хорошее — покажи, какой ты страшный серый кат-волк.

— Кто?!

— Неважно. Начинай пугать народ. — А дальше он просто направил бластер мне в ноги и без предисловий выстрелил.

В таком гвалте и суматохе, что царили на площади, никто, разумеется, не услышал звук выстрела, а вот короткую плазменную вспышку заметили многие. Как и острый запах озона. Те из горожан, что толклись в непосредственной близости с изумленными вскриками отскочили в разные стороны, вытаращившись на нас с сержантом, чем и начали привлекать все больше внимания.

— Что это такое?!

— Выстрел, нет?!

— Где?

— Да тут, под самым носом! Прям тут!

— Лейр его знает. А где Ладдик? Кто-нибудь видел Ладдика?

— Не знаю. Под ногами где-то только что шнырял.

Единственное, к чему я по-настоящему был готов в тот момент — это боль. Насколько, конечно, возможно в случае, когда в тебя стреляют без предупреждения.

Едва только заметив, что бластер сержанта качнулся вниз, я, предчувствуя момент самого выстрела, крепко зажмурился и сжал челюсти в нелепой надежде, что в итоге будет не так болезненно.

Я просчитался по всем фронтам.

Во-первых, потому что больно все же было. И еще как! А во-вторых, — потому что не от выстрела. Боль оказалась следствием совсем иных причин, с бластерами связанных лишь косвенно.

Сообразив, что что-то здесь не так, я открыл глаза.

Сержант стоял все в той же позе — в метре позади меня с опущенной под углом рукой и бластером, в ней зажатом. Дуло бластера слегка дымилось. Лицо самого же сержанта, сменившее тон бледности на почти синюшный, при этом выражало только одну эмоцию — неверие собственным глазам.

Это его выражение ни о чем мне не сказало. Пока я не опустил взгляд.

Проследив траекторию выстрела до места в каменной кладке, где по идее должно было появиться обугленное пятно (раз по ногам мне он все-таки не попал), я увидел небольшой тряпичный сверток и маленькую ручку, безжизненно торчащую из него. В самом центре свертка виднелось черное и источающее едкий дымок отверстие.

Я застыл. Что-то темное и очень неприятное медленно зашевелилось внутри меня. Предчувствие или страх? А может, как обычно, все вместе?

Несмотря на немалое количество народа, собравшегося на площади, никакой давки не было. Рассредоточившись и разбившись на отдельные группки, жители Мероэ либо внимали речам все того же бородатого крикуна на фонтане, либо бросали гневные лозунги в лицо все еще умудрявшимся сохранять хладнокровие риоммцам, либо просто переговаривались между собой и ждали, чем все закончится. Поэтому никто не стал долго задаваться вопросом, что за всполох только что промелькнул и исчез. Как никто не стал и обращать внимания на странного парня в перепачканной грязью одежде, присевшего над неподвижным маленьким свертком, разве что некоего Ладдика еще пару раз окликнули, да и то безрезультатно.

Я не видел, но все равно с большой уверенностью мог сказать, что сержант ни на миллиметр не сдвинулся с места. Оружие его все еще оставалось направленным в пол, лицо же — чуть менее изумленным. Я не касался Теней, но все равно каким-то образом будто бы ощущал каждую из эмоций, разрывавших его внутренний покой в тот момент. Мы оба прекрасно понимали, что он только что натворил.

Дрожащими руками перевернув сверток, я, несмотря на моральную готовность, не сумел сдержать глухой всхлип, вырвавшийся из легких.

Глазки крошечного негуманоида все еще оставались открытыми, хотя жизни в них давно уже не было. Из краешка похожего на птичий клювик рта стекала зеленоватая кровь, а некогда цепкие ручки и ножки безвольно колыхались при каждом моем касании. Прежде мне не доводилось встречать представителей подобной расы и я понятия не имел, чей труп держал на руках — взрослого или же ребенка. И все же не мог не почувствовать ужас от того, как нелепо все получилось.

Не зная, что делать, я растерянно огляделся по сторонам, в надежде, что хоть кто-то и хоть чем-то поможет. Но большинство по-прежнему оставалось сосредоточенным на своих собственных разговорах, вместо того, чтобы глазеть по сторонам. Одна только сбившаяся с ног в поисках Ладдика женщина не прекращала выкрикивать одно и то же имя.

Я открыл рот, собираясь крикнуть ей, что Ладдик здесь, но не успел даже пикнуть, как в труп малыша прилетел еще один плазменный заряд. Тот подпрыгнул как кукла и, перевернувшись в воздухе, снова упал мне на руки с неестественно переплетенными конечностями. Я и сам почти подпрыгнул, но тельце не выпустил, лишь уперся взглядом в сержанта, готового, судя по непреклонности на квадратном лице, довести задуманное до конца.

На второй выстрел внимания обратило гораздо больше народу. Заохав и завозившись, кое-кто оглядывал площадь, похоже, выискивая первые признаки столкновений с риоммцами. И только пара самых внимательных вслух изумлялись, почему кто-то находит уместным расположиться посреди площади на коленях да еще и с ребенком на руках.

Суматоха, центром которой я вдруг образовался, начала понемногу набирать обороты. Все меньше народу уже вслушивались в ту чушь, что им пытался втолковать бородатый, и все больше заинтересовывались тем, что делал я.

Я же, стараясь не обращать внимания на посторонние шумы, продолжал неотрывно смотреть на сержанта и, в особенности, — на его самоуверенную ухмылку. Последняя, казалось, так и кричала о том, что он бы и десяток малышей уложил, если б то помогло достичь цели.

Тут, вероятно, сержанта следовало поздравить с успехом, поскольку то, к чему он так стремился, а именно — вывести меня из себя, наконец случилось.

Я и сам не заметил, как вокруг образовалось пустое пространство. Те, кто находился ближе ко мне, будто невидимой метлой гонимые, в едином порыве расступились в стороны и, точно дикие, стали недоуменно и испугано куда-то тыкать пальцем. Даже не глядя на то, что ввело их в испуг, я уже понял, в чем дело.

Виной всему оказался ихор, стелившийся по мостовой тонким красновато-черным облаком.

— Это еще что за нечисть? — вопросы, подобные этому, сыпались буквально отовсюду. — Что за черная мерзость?

Я не стал и пытаться на них отвечать, все еще сосредоточенно и даже с толикой удовольствия наблюдая за тем, как одна эмоция на лице бравого сержанта сменяется другой. От прежней самоуверенности там не осталось и следа, но зато появились: сперва — недоумение, а следом — почти самый настоящий страх. Не ужас, нет. Но нечто, настолько близкое к нему, что я немного даже удивился, как человек, весьма близко касавшийся тематики Теней и, даже жаждавший непосредственной встречи с ними, мог показать подобные почти постыдные для любого серого стража эмоции.

Прошло несколько мгновений, прежде чем он сумел-таки взять себя в руки, а на лице вновь заиграла прежняя полуулыбка.

— Приятно быть правым. Не так ли, Тень?

Эти слова эхом разлетелись по площади, моментально прогрузив ее всю в гробовое молчание. Только испуганный шепот, холодным сквозняком пронесся между жителями, заставив их повторять: «Тень? Не может быть! Тень. Как? Откуда?! Тень!».

Я все еще не обращал на них внимания, по-прежнему глядя только на сержанта, пока яростный выкрик не хлестнул меня по ушам: