Высшая школа для темных магистров (СИ) - Цыбин Дмитрий. Страница 42

— Что?! Мы ему в подметки не годимся?! — из сосуда повалила белая дымка, которая сформировалась в силуэт довольно представительного мужчины, одетого в длиннополый балахон. Аккуратная бородка, длинные седые волосы и хитрющие глаза под густыми лохматыми бровями дополняли образ древнего волшебника из приютской книги сказаний. Дух легонько подмигнул Айе, восторженно разглядывающей его, и въедливо поинтересовался. — Ну, и где этот самонадеянный наглец? Я ему сейчас все объясню! На пальцах!

— Сначала, господин архимаг, привязка к этому месту, — нарочито сожалеюще произнесла магисса Этори, молитвенно сложив ладошки перед собой и светло улыбаясь. — А то Вас защита не выпустит. Вы же не хотите, что бы Вас развеяло? У нас с этим строго, даже этот зловредный школьный Страж не может просочиться.

— Ладно, светлоликая дева, твои учтивые речи меня убедили. Эй, хвостатый недоросль, привязывай меня, пока не передумал, — улыбнувшись в ответ Айе и недовольно хмыкнув в сторону настороженного демона, дух покойного архимага как мог сильнее уплотнился, принимая почти осязаемую материальную форму. — Только пошевеливайся! Мне еще с этим самозванцем пообщаться нужно. Древние маги ему в подметки не годятся! Сейчас от него одни подметки и останутся! Привязал? Молодец! Возьми себе за это пирожок на кухне. А я — на дело! Вернусь — доложу обстановку.

— Вот, видишь, Дёма, сколько всего хорошо можно достичь добрым словом? — Айя томно потянулась, не вставая из кресла, а потом с удовольствием обхватила пальчиками теплую кружку. От нее приятно пахло свежезаваренными травками и медом. — А если к этому добавить файербол единиц на тридцать, ум-м-м… то и без слов можно обойтись. А теперь, мой вредоносный, веди меня всё-таки знакомиться с моей новой помощницей. А то вечером у нас очередное рандеву с Торном, а я до сих пор не имею понятия, как мне причесаться нормально. И не отводи глаза, Дёма! Я все равно знаю, где ты её прячешь. И представляешь, что будет, если я ее без тебя найду!

В краткие минуты одиночества, когда ни одна сущность не находилась с ним рядом, Эльхарн позволял себе становиться тем, кем являлся на самом деле. Не вечным шутом, вором и хамлом, не обаятельным опекуном-фамильяром, исполняющим любое пожелание Айи, не юнцом, жаждущим доказать отцу, что он хоть что-то из себя представляет… В эти минуты он бы мог показать намного старше, мрачнее и жестче. Обычная легкая безуминка в его раскосых темных глазах, сменялась на переливающуюся за края радужки черноту. Он становился выше ростом, раздавался в плечах, распрямлялся, как будто вырастал из своеобразного кокона. Черты лица заострялись, волосы густой чернильной патокой ниспадали до пояса, а над головой разворачивались знамена крыльев. Только однажды ему довелось предстать таким перед другим своим собратом — Мархарном, старшим наследником, отправленным в иномирье набираться опыта и готовиться к передаче наследства от отца. И тогда братья впервые испытали свои силы друг на друге… А после Эльхарн пообещал старшему беречь себя и до поры не раскрываться перед другими. Но как же эта тайна тяготила его!

Он чутко прислушивался к тому, что происходило в соседних покоях. И не пропустил момент, когда ловкий змеелюд бесшумно вышел из дверей. Сделав вид, что ковыряется на полках с ларенсийским антиквариатом в одном из шкафов, он очень даже натурально вздрогнул, стукнувшись головой о фарфоровую статуэтку сирены.

— Что такого случилось с девочкой, что её кошмары мучают? — Торн, переставший шепелявить, возник за его правым плечом. — Эльхарн, я задал вопрос! Дважды!

— И с чего бы я тебе должен отвечать, полукровка? — младший наследник перетек в боевую ипостась и теперь перед полуящером вырос огромный Зверь. Все его тело покрывала уже не черная шакалья шерсть, а шипастая антрацитовая чешуя, представляющая непробиваемую броню. Хвост, раскрывшийся на конце острыми лезвиями, нетерпеливо шаркал по полу, высекая искры. — Ты посмел тронуть мою девочку!

— Да, никто её не трогает! — чешуйчатого демонстрация боевой мощи демона не впечатлила, он был слишком увлечен разгадкой. — У неё проблема — повторяющиеся мучительные сновидения. Она часто просыпается от собственного крика? Эльхарн, хватит изображать из себя великого война, сейчас не время для понтов. Я вам с Айей зла не желаю. Так что будь любезен, смени имидж и ответь… по-человечески! Что такого произошло, что она попыталась сама себе память стереть?

— О! А ты даже нормально разговаривать можешь, — Эльхарн изменился, становясь знакомым всем балбесом. — Ну, и зачем было так подкрадываться? Захотел быть размазанным по стенам? Так Марисса этого не оценит, она, представь себе, вида выпотрошенных кишок не переносит! А мелкая… Она не только память себе подправить попыталась. Перед этим она попыталась сигануть с крыши. А я её поймал. Это было тринадцать лет назад…

— Над ней надругались? — хмуро уточнил чешуйчатый, потерев ладонями виски. — Он был один или их было несколько?

— Попытались, — неохотно отозвался Высший. От того, что он вынужден был снова откровенничать на эту тему, ему захотелось взвыть. Но он продолжил, понимая, что Торн старается не удовлетворить свое порочное любопытство, а помочь его девочке. — Не успели. Она сбежала. На крышу. И попыталась вызвать демона для защиты. Как сам понимаешь, мы по вызову не являемся. От отчаяния она и бросилась… А тут я, вечно молодой, вечно пьяный со сбившимся порталом… Подхватить успел в последний момент… А потом нас в Пекло под батюшкины темные очи и перенесло вдвоем.

— И Даркхарн Али Грей тебя к ней привязал, — змеелюд очень нехорошо усмехнулся — Ты понимаешь, чтобы ее вылечить, надо, чтобы она перестала бояться тех уродов? Ты сможешь их мне привести?

— Сам за гранью поищи, — язвительно порекомендовал Эльхарн и, пошарив за спинкой дивана, достал невскрытую бутылку вина, спрятанную туда Владыкой. — Если на перерождение не ушли. Хотя это вряд ли, посмертия я их постарался лишить. И даже не похоронили за неимением останков. Их я призрачным гончим скормил. Осуждаешь?

— Да нет, ты всё правильно сделал, — полукровка одобрительно кивнул и сам достал бокалы из шкафчика, в котором до этого пасся наследник. — Как часто приходят кошмары?

— Пару раз в неделю, — вздохнул демон, разливая вино по бокалам. — Я стараюсь купировать последствия, закутывая её в свои крылья. Но ты меня пойми, мне же тоже сложно! Она уже не девочка… И испытываю я при этом совсем не родственные чувства!

— Сочувствую вам обоим, — а вот как раз этого в голосе чешуйчатого совсем не чувствовалось. — Как часто вы энергией меняетесь?

— Да постоянно? — насторожился демон, недоверчиво глядя на змеелюда. — Зачем спросил?

— Эльхарн, а сколько Айе лет? — вкрадчиво спросил Торн, насмешливо поглядывая в сторону нахмурившегося тёмного. — По человеческому исчислению.

— Двадцать пять будет скоро, — Али Грей нетерпеливо подался вперед, предчувствуя подвох. — Через три месяца, а что?

— А выглядит она как шестнадцатилетняя, — рассмеялся змееликий, залпом выпивая содержимое своего бокала и блаженно щурясь. — Эльхарн, вы оба — идиоты. Вы же не чисто магической энергией меняетесь, а жизненной силой. И пока вы будете этим обменом заниматься, Айя будет жить долго, скажем, пока ты сам жив. Она постепенно будет меняться внешне, очень медленно, но, если вы… перейдете на новый уровень отношений… физическое развитие замедлится, и стареть она не будет. Тебя же это устраивает, не так ли? Так почему ты не сделаешь ее своей…

— А вот это не твое дело, ящерица двуногая! — нелюдь тягуче потянулся и словно случайно выпустил острые когти. — Мы с ней сами этот вопрос решим. Ты ее память вылечить сможешь?

21

Низкие каменные своды упирались в плечи ловца, пришедшего в Старый королевский архив Угории, норовя помешать ему исполнить свое обещание. Несмотря на то, что сведения здесь хранились весьма разноплановые, при постройке нового хранилища два века назад было принято решение оставить часть документов и свитков, касающихся прерванных аристократических родов государства в его запасниках. Этим архивом редко кто пользовался, поэтому храмовники и маги несли здесь скорее наказание, чем службу, любым способом уклоняясь от своих обязанностей. Со временем обветшавшие помещения превратились в захламленные пыльные угодья для всеядных крыс, расплодившихся в этих стенах в неимоверном количестве, да опальной мелкой нечисти, которую ничуть не смущало соседство с прожорливыми грызунами.