Заберите вашего сына (СИ) - Мелевич Яна. Страница 69

— Господин Доронов! — пищит полузадушено, едва я натягиваю ворот рубашки сильнее.

— Слушай сюда, страж закона, — дергаю сильнее и нитки рвутся прямо на глазах, отрывая воротник. — Ушла? Ты хоть знаешь ее? Какая она? Никогда бы Лиля не ушла сама! Никогда бы не заставила плакать свою мать и бабушку! — трясу точно грушу и уже ору, а красная пелена застилает взгляд.

Чувствую, как кто-то настойчиво пытается оторваться мои сжатые пальцы от несчастного полицейского. Отец, узнаю его по ароматы одеколона и тихому рокоту, растекшемуся по жилам, заставляя отпустить несчастного. Он крепко обхватывает меня рукой, оттаскивая от хрипящего полицейского, сыплющего угрозами в мой адрес и говорит:

— Тише, успокойся. Этим ты ей никак не поможешь.

Не помогу, верно. Я ничего не могу сделать, абсолютно. Я даже не уверен, что они оставят ее в живых. Больше нет никаких гарантий, есть только маленький шанс на успех.

— Вам надо поехать домой, — как ни в чем не бывало поправляю пальто, не глядя на полицейского, к которому поспешили его товарищи и оглядываю Виоле с усталым отцом. Еще бы, они так спешили в Москву, прервали все встречи, грозящие нам срывом сделок.

Только кому они нужны, если уже ничего не будет.

— Мы должны заплатить, — выдыхаю это с такой же болью, как принял факт собственной никчемности перед ситуацией. А мой папа смотрит понимающе и только Антонина Васильевна с Виолой непонимающе переглядываются.

— Доронов, ты что удумал? — интересуется бабушка Лили мрачно, складывая на груди. — Террористам платить? С ума сошел? Полиция должна ее найти, слышишь меня!

«Трое суток на принятия решения, Доронов. Передать свои полномочия доверенному лицу, дабы он начал процедуру передачи акций вашего завода государству на безвозмездной основе. А также составить договор об отказе от любых претензий во время совершения сделки. Дабы исключить возможность отозвать свое решение. Ведь вряд ли ты позволишь невесте своего сына несколько месяцев томиться в ожидании окончания сделки, верно?

Советую думать быстрее, все-таки условия содержания для пленников у нас не особо комфортабельные. И, кстати, если вздумаешь нас надуть — мы всегда это узнаем»

Это чертово письмо с телефона отца, в момент, когда он приехал с Виолой прямо из аэропорта в управление все еще стояло перед глазами Амира. Они действительно подготовились, били нещадно и очень метко. Деньги можно было отследить, просто так передать акции акционерного общества даже будучи его владельцем — нереально. Закон запрещал подобные сделки. Но не с государством, которое могло позволить себе принять на баланс целый завод. Сама сделка тоже занимала достаточно большое количество времени.

После подачи заявления о передаче акций департаменту городского имущества Москвы по договору дарения предприятия, требовалась сотня других не менее время затратных процедур. В течение трех дней надо было передать пакет необходимых документов в налоговую службу. И лишь через месяц после соблюдения каждого пункта — департамент готовил представление о безвозмездном приобретении акций в государственную собственность. Даже на этом этапе трудоемкий процесс не заканчивался. Столько Лиля ждать не могла. Судя по прикрепленному фото измученной, болезненно выглядящей девушки на белом фоне — она просто не продержится.

— Амир, — отец неуверенно вздыхает, и я его понимаю. Это семейное дело, дед поднимал завод с нуля, отец столько сил и времени вложил в него. Но еще я чувствовал, что в этот раз увильнуть будет невозможно.

У нас просто ничего не было, зато была возможность выполнить часть их условий. Они слишком много знали. Сколько слил информации Семен? Скольких людей из безопасности прошло через него и кому можно доверять? Взять и уволить разом всех не получится, разгромные иски, плюс вряд ли «Зеленый слон» нам позволит так своевольничать.

— Мы кое-что нашли! — слышу издали крик и оборачиваюсь. В ладонях одного из специалистов что-то смятое, белое, отдаленно напоминающее цветок.

— Эй, вы что там венки что ли нюхать собрались? Работайте! — огрызается один из следаков, отворачиваясь от находки.

— В коридоре валялось, — вздохнул один из полицейских, вертя соцветие лилии между пальцев. Рядом всхлипнула Виола, уткнувшись носом в плечо моего отца, а у меня самого сдавило горло. Мне даже больно смотреть на них. Отворачиваюсь, встречаясь взглядом с Антониной Васильевной и она, вздернув подбородок, делает в мою сторону шаг, подталкивая куда-то вглубь коридора.

— Ну-ка пошли со мной, чернявенький.

Напоследок бросаю взгляд на растение. В памяти что-то шевелиться, но мысли заняты совершенно другим, потому отворачиваюсь в ту секунду, когда соцветие исчезает из поля моего зрения. Больничный коридор кажется бесконечным, и лишь когда мы достигает выхода к лестнице. Сейчас она пуста, исследуют в основном лифт, главную лестницу и этаж, где проживала Лиля. Опрашивают свидетелей, задают по кругу одни и те же вопросы, от которых нет толку. В людской панике никто почти не видел, а если видел, то не обратил внимания.

— Ты же не станешь покатать им?

Это первый вопрос, который я слышу от бабушки Лили. И мне, если честно, уже хочется орать. Почему все смотрят на меня, будто я должен совершить чудо? Махнуть рукой, подергать волосы и заорать: «Трах-тибидох», дабы случилось чудо. Морщусь, звон в ужас сильнее, а боль душит изнутри. Ощущение такое, будто тысячи иголок впиваются все сильнее в кровь, однако внешне я все еще спокоен.

Ну, может к утру убью парочку оперов.

— А что делать? — равнодушно спрашиваю, отводя взор к окну, затем ниже к радиатору под подоконником. Интересно, отец решился? Это будет проблема. Что ему дороже: семья или деньги? И почему я самого начала не начал действовать? Возможно тогда с Лилей ничего бы не случилось.

— Искать! Копать! Носом землю рыть, а уж точно не впадать в меланхолию, — возмущается Антонина Васильевна. Видимо, ей тоже осточертело играть на публику в адекватность. — Если ты им все отдашь, где гарантия, что Лиля вернется домой? Этот Семен, ты уверен, что это он?? И сколько у них еще людей?

Много, много людей и всюду уши. И может Семен был не самым главным из них, кто знает. Качаю головой, потирая переносицу. В какой-то момент меня просто накрывает, и я срываюсь с места, ударяя кулаком в стену. Еще и снова, ощущая, как по ладоням струится теплая кровь. Боль в костяшках немного отрезвляет. Я слышу очередной хлопок двери: отец и мама Лили.

— Амир, прекрати, — тихий голос выводит из транса. Такой же, как у нее.

Лиля любила подкрадываться неожиданно и обхватив со спины шею руками, шептать какие-то глупости на ухо. Ее дурацкая тяга к тайнам, без которой она бы не была собой. Именно их она рассказывала. Еще со школы любила дурацкие посиделки с Настей Айваровой ночами под одеялом и включенным фонариком с телефоном, как-то мы с парнями застали их за этим занятием. Так долго дразнили, даже помню ее обиды.

Она обожала заваливать смс-ками. А эти ее расследования кто с кем пара? Ничего смешнее не было. Один раз даже узнала личную почту нашей учительницы по биологии, упросив Бубликова взломать ее. Естественно тот отказался, уж не помню, чем дело кончилось…

— Амир, нам надо ехать, — говорит отец, поглаживая по плечу Виолу. Золотистая ткань ее свитера чуть сминается, а Виолетта вздыхает.

— Поедите к нам домой, сейчас в квартиру все равно не попасть — это место преступления, — не спрашивает, утверждает. И как ни странно, обе женщины кивают, а я все молчу.

Личная почта. Почему я вообще о ней вспомнил? Воспоминание какое-то дурацкое.

— Я могла бы поехать туда утром и все осмотреть, — заявляет Антонина Васильевна, решительно взглянув на отца. — Не собираюсь сидеть сложа руки!

— А придется, потому что пока мы с Амиром будем заняты, неизвестно кому теперь можно доверять, кому нет. Полным ходом идет расследование, так что стоит поберечь себя. Уверен, полиция сделает все возможное.