Две столицы (СИ) - Вязовский Алексей. Страница 16

— Так Николай Иванович этим как раз и занимался. Пусть он и ответит, — Рычков сделал жест в сторону Новикова и дождавшись моего кивка сел.

Новиков поднялся и без всяких бумажек начал:

— Хорошо. Начнем с дворян. Судя по переписи от 1766 года в Казанской губернии при общей численности населения в миллион с четвертью человек лиц дворянского сословия всего около тридцати тысяч. Причем помещиков среди них не больше пятой части. Прочие же: или бедные однодворцы или выслужившие дворянское звание с нижних чинов и ничего кроме жалования не имеющие. Для этих нищих дворян после манифеста вашего величества в жизни практически ничего не меняется. Кроме того что теперь они тоже становятся податными. Мы с Дмитрием Васильевичем Волковым для таких дворян составили разъяснительные воззвания и при выборах в местное самоуправление никаких препятствий им не чинилось, за исключением обязательной письменной присяги вашему величеству.

Новиков коротко поклонился мне. Я посмотрел на казаков из правительства. Кажется, никакого неприятия на их лицах нет.

— Дворяне же из тех, что постоянно жили в своих поместьях — продолжал Новиков — Пострадали сильно. Примерно тысяча семей были убиты крестьянами целиком, включая детей. Еще в примерно трех тысячах дворянских семей убили только мужчин, а семьи дворян выброшены из домов без средств к существованию. Жены и дети дворянские, кто не замерз, по большей части нашли приют в монастырях и при храмах.

Лица присутствующих нахмурились. Я тоже тяжело вздохнул, перекрестился.

Такой результат, к сожалению, был неизбежен. Слишком сильна была ненависть к барам в народе. И мой манифест вызвал в крестьянской среде всплеск необыкновенной жестокости.

Новиков продолжал:

— И вот именно для решения затруднения сирот из дворянских семей я и просил денег у Петра Ивановича. Я мыслю, что следует основать школу для постоянного проживания детей на полном пансионе. По образу Королевской школы в Кентербери. Овдовевшим дворянкам следует предложить работу учителями в деревнях. Но только в совершенно другой губернии. Там где о них ничего не знают. Не следует снова допускать ошибку и возвращать дворянок в родные места. Пользы от этого не будет никакой.

Камень в мой огород. Смелый и ершистый этот мужик, Новиков. Екатерина с ним намучалась, а теперь моя очередь.

— Дабы заставить крестьян всерьез принимать школьных учителей и принудить их отдавать в школы детей следует, манифестом, объявить введение налога на безграмотность. Скажем в один рубль.

Правительство зашумело,

— Не дорого ли берешь, Николай Иванович? — первым отреагировал Перфильев

— Да где это видано за безграмотность деньги брать?! — еще резче высказался Подуров

Все ясно. Казакам обидно за своих неграмотных собратьев.

— Тихо! — я прихлопнул рукой по столу — Продолжай Николай Иванович!

— Срок начала действия этого налога объявить в пять лет — продолжал переть танком Новиков — И через пять лет, если податное лицо не сможет само показать свою грамотность, то оно должно предъявить своего ребенка любого пола способного на это. Таким образом мы сделаем фигуру учителя уважаемой, а в народе посеем семена истинного просвещения.

Лицо Новикова было необыкновенно вдохновленным, когда он это говорил. Я представил, как перед его внутренним взором уже стояли миллионы образованных крестьян читающих его газеты и стремительно просвещающихся. Впрочем, видение посетило не только его. Я тоже подзавис слегка. Я мысленно прикидывать во сколько это может обойтись. В казанской губернии было больше семи тысяч населенных пунктов. Это как минимум три — четыре тысячи школ, из расчета, что некоторые деревни расположены близко друг к другу и можно объединять аудиторию. Итого при скромном годовом окладе в двадцать рублей, суммарно надо закладывать в бюджет только на Казанскую губернию тысяч семьдесят восемьдесят. Немало, однако. Надо будет переложить затраты на местное самоуправление. Или разделить с приходами — пусть на воскресных школах тоже обязательно учат грамотности, счету…

Новиков тем временем «добивал» правительство:

— Детей из пансионов к родительницам можно будет отпускать на лето. Все остальное время должно быть очень плотно занято учебой и физическим развитием. Возможно создание при школе пансионе каких нибудь мастерских, чтобы воспитанники имели возможность приобретать практические навыки и зарабатывать личные средства.

Бог ты мой! Новиков жжет не по детски. Он же фактически предлагает трудколонии имени Макаренко. Вот это, пожалуй, стоит поддержать. Но я не успел сказать ни чего как раздался ехидный голос Шешковского.

— А через несколько лет эти высокообразованные детишки нам всем за отцов мстить начнут? С выдумкой.

Новиков усмехнулся, легко парировал:

— Янычары опора трона султана, а ведь они из детей христианских принудительно набираются. Так что все зависит от систематического и непрерывного воздействия на незрелые детские умы.

— И колик раз эти янычары бунтовались супротив султанов? — проворчал Хлопуша

— А некоторых и свергали с трона — подхватил Шешковский

— И сим делом я готов лично заниматься — горячась, заявил Новиков. — И клянусь не будет надежнее подданных у нашего государя!

— Николай Иванович, успокойся — я решил выступить примирителем. — Твое предложение мною понято и принято. Буду рад таким образом отмолить часть того греха, который и так ложится на меня из за братоубийственной войны. Но не следует делать это заведение только для детей дворянских. В России нас ждут сотни осиротевших по милости Орлова и Екатерины крестьянских детей. Пущайте також в пансионы.

Новиков торжествующе посмотрел на Шешковского.

— Вы уже определились с первым таким заведением? — пришлось спустить Николая Ивановича с небес на землю — Где они будут находится? Кто составит штат? Каковы учебные планы?

Торжество Новикова малость притухло.

— Ещё не успел, ваше величество. Все наше с Дмитрием Васильевичем Волковым время было отдано проведению выборов в самоуправление. И попутно по мере получения сведений с мест я осознал величину бед бездомных и нищих семей дворянских. С детьми крестьянскими мыслю будет проще. О них всегда позаботится община.

— Ты это Акулине скажи — раздалось ворчание Бесписьменного, задетого таким явным фаворитизмом по отношению к дворянам.

— Ваша Акулина, Демьян Савельевич, на самом деле авантюристка и любительница приключений. — горячо возразил Новиков. — Я не отрицаю её трагической истории, но найти приют она могла если бы захотела. Но ей приспичило пройти восемьсот верст зимой от Тамбова до Казани. И она прошла. А вот дети дворянские сдохнут если не у первой то у второй деревни на своем пути. Их то кормить никто не будет!

С этим спорить никто не стал, и я снова задал вопрос, обращаясь уже ко всему собранию.

— Ну так что господа, каковой совет предложите по первому такому пансиону для беспризорных?

Неожиданно для меня первым нашелся с предложением Подуров:

— У Орловых в «Надеинском Усолье в «Головкино» большой дворец был. Его конечно пограбили малость, но для нужд Николая Ивановича он вполне годный. И от Волги недалеко, сообщаться удобно. Места там красивые — Тимофей Иванович мечтательно закатил глаза

— Ну что ж. Так и порешим — я позвонил в колокольчик, приказал слугам принести чаю. Собрание уже длилось второй час, все слегка подустали — Имение в казну и открыть там приют. Денег по росписи выделить — я посмотрел на Немчинова и Рычкова, те согласно кивнули — Детей осиротевших без различия сословий собирать по всем селениям, но токмо лаской и увещеваниями. Дворянкам ещё раз сделать предложение о работе учителями. В ответе будет Новиков.

Журналист ухмыльнувшись, посмотрел на Рычкова победителем.

— Николай Иванович у тебя все?

— Не совсем Петр Федорович, — покачал головой Новиков. — Есть вопрос, который разрешить можете только вы. Он касается немецких колонистов — переселенцев. Мы с Петром Ивановичем в некотором затруднении.