Я вернусь (СИ) - Яровая Виктория. Страница 72

И поцелуй. Это не мог быть поцелуй мужчины, который жаждет расправы. Неужели она ошиблась? Может ли быть, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни? Оттолкнула и предала единственного близкого ей человека в том мире? Любимого человека. И чем больше она думала и вспоминала, тем больше понимала, что где-то ошиблась и теперь ей придется жить в неведении и смириться с тем, что уже ничего нельзя исправить. Она больше никогда его не увидит и даже не узнает жив ли он. От этого становилось так больно, что она даже переставала чувствовать постоянно болевшие швы, так умело наложенные ей хирургами.

На следующее утро, она набралась смелости и, попросив у персонала телефон, по памяти набрала мамин номер. В трубке послышался такой родной, но уставший голос:

— Алло? — у Кристины перехватило горло, и она не могла вымолвить ни слова, рука тряслась и медсестре пришлось придержать трубку у ее уха. — Кто это? — голос мамы зазвучал чуть более встревоженно и Кристина, проглотив в горле тугой ком, наконец-то набралась смелости.

— Мам, это я, Кристина. — в трубке повисла тишина и, боясь разрыдаться прямо в трубку, Кристина быстро продолжила. — Мам, я сейчас нахожусь в городской больнице в Краснодаре, в отделении хирургии. Я в порядке, врачи говорят, что все будет хорошо. Мам, я…

— Еду. — перебил ее взволнованный голос и перед тем как послышались гудки, Кристина услышала судорожный всхлип.

Менее часа спустя в ее палату ворвалась мама. И Кристина, смотря в такое родное залитое слезами лицо, не выдержала и тоже зарыдала. Навзрыд, не сдерживаясь и пряча лицо на груди, уже крепко обнимающей ее мамы. Они плакали и обнимались, мама целовала ее в лоб и все приговаривала, что все будет хорошо и Кристина ей верила. Ведь как иначе? Это ведь говорит ее мама! Облегчение и радость от встречи затопили ее полностью, а переживания отступили на второй план. Зачем она столько времени тянула? Чего боялась? Но теперь у них действительно все будет хорошо.

Поправлялась она тяжело, раны затягивались долго и с осложнениями. Ее перевели в отдельную палату, и мама часто оставалась с ней днем и даже на ночь. Но тяжелее всего ей дался разговор с мамой. Приняв решение рассказать правду, она не думала, что будет так сложно видеть в глазах мамы глубоко скрываемый страх. Страх того, что ее дочь сошла с ума. Ей не верили и это было невыносимо. Но чем больше Кристина ее убеждала, тем тщательней мама скрывала свой страх и все чаще повторяла, что все будет хорошо. Бедная мама! Она столько уже пережила и Кристине было жутко от того, что еще она сейчас переживает. Как ее убедить?

Она думала над этим несколько дней, пока не вспомнила, что она должна была оказаться здесь в одежде того мира и браслет. На ней ведь был браслет! Где же он? С огромным трудом она убедила медсестру принести ее вещи, которые были небрежно запихнуты в огромный пакет. Браслет медсестра принесла отдельно и положив на тумбочку сказала:

— Браслетик твой пришлось перекусить кусачками, не снимался он с тебя. Извини уж, хирургам не до сохранности твоих цацек было, срочно оперировать нужно было.

— Ничего страшного, — примирительно ответила Кристина, — спасибо.

Медсестра вышла, а Кристина дрожащими руками взяла браслет. Бесподобно красивый! Она нежно погладила его по камням, провела кончиками пальцев по затейливому узору и с сожалением посмотрела на грубо перекушенные концы. Жаль. Возможно потом она отдаст его в ремонт, но не сейчас. Сейчас он слишком о многом ей напоминал и вызывал болезненные воспоминания. Она крепко сжала его в ладони, прижав к груди и не смогла сдержать слез. Зашедшая в палату мама, тут же бросилась ее обнимать. Сразу стало теплее и уже не так тяжело на душе. Кристина раскрыла ладонь и показала ей браслет.

— Мама, вот этот браслет, о котором я тебе говорила. Посмотри на него, разве он не прекрасен? — она воодушевилась и выжидающе смотрела на маму.

— Да, милая, он очень красив. — как-то весьма сдержанно ответила она.

Мама ей по-прежнему не верит, но боится расстроить, признавшись в этом. Тогда Кристина, мягко высвободившись из ее объятий, с трудом переставляя ноги, подошла к пакету, все еще лежавшем на полу, и вывалила его содержимое на пол. Платье было в ужасном состоянии, разрезанное спереди, наверное, его тоже не пожалели, как и браслет, все в крови. Но это по-прежнему было платье, которое очень сложно встретить в их мире, только если в музеях, или на костюмированных мероприятиях. Рядом валялись чулки, сорочка и сапожки.

Кристина в возбуждении подняла платье и, держа его на весу, сказала:

— Посмотри, это платье, разве у нас носят такие? Это в нем я была, когда оказалась здесь. Оно из другого мира. Мама, поверь мне, пожалуйста. — ее голос сорвался на шепот, и она с такой надеждой посмотрела на маму, что той пришлось опустить глаза.

И Кристина поняла окончательно. Ей не верят. Стоит ли судить за это маму? Поверила бы она на ее месте? Сложно сказать. И плечи как-то сами собой опустились, а руки ослабли, платье бесформенной кучей упало на пол.

— Кристина, — мягкий голос мамы, вывел ее из оцепенения, — я даже представить себе не могу, что ты пережила. Поверь мне очень больно видеть тебя такой, но ты должна мне верить. Что бы не случилось, я всегда буду с тобой и помогу. Мы найдем тебе лучших специалистов, они помогут тебе справиться со стрессом и пережить все это. — и она заплакала.

Они уже столько плакали за эти дни, что казалось слез уже не должно было остаться. Но они все никак заканчивались и сил видеть, как в очередной раз мама плачет, переживая за нее, Кристина не выдержала и, добравшись до кровати, села рядом. Она решила предпринять последнюю попытку и, обхватив заплаканное лицо мамы руками, сосредоточилась и постаралась передать ей образ цветка на своей груди. Было страшно, что она что-то сделает не так или у нее не получится. Но это ее последний шанс убедить маму, что она не больна и не сошла с ума. Легкий, почти незаметный холодок прошелся по ее ладоням, но мама смотрела на нее все так же непонимающе и с каким-то сожалением, но до тех пор, пока ее взгляд не опустился ниже, и тогда Кристина почувствовала, как она сильно вздрогнула.

— Ты видишь его? — прошептала она.

Мама лишь слегка покачала головой и в каком-то оцепенении протянула к нему руку. Лепестки тут же ожили и потянулись к ней навстречу, мягко качнулись, погладив кончики ее пальцев. Кристина почувствовала, как закружилась голова и, убрав руки, легла на кровать, оставив ноги все так же свисать на пол. Мама молчала, в немом изумлении разглядывая ее. Ей о многом нужно подумать, а Кристине стоит отдохнуть. Казалось, что она потратила все крохи, затаившейся где-то глубоко внутри энергии. И уже в полусне она почувствовала, как ее ноги заботливо укладывают на кровать и накрывают одеялом. Затем мягкие губы коснулись лба, и она уснула.

С момента выписки прошел уже почти месяц, но Кристина все еще чувствовала себя слабой и не спешила возвращаться к привычной жизни. Они с мамой снимали квартиру поближе к дому, где жили муж и дочь Марины. Мама часто помогала сидеть с Сонечкой, но теперь та ходила в садик, да и вторые бабушка с дедушкой активно принимали участи в воспитание внучки, поэтому много времени это не занимало. Сама Кристина любовалась племянницей только из далека, боясь того, что она снова будет путать ее с мамой, а потом плакать, когда поймет, что это не она.

Поэтому они с мамой много времени проводили вместе. Гуляли в парке, ходили по магазинам и вместе готовили. Мама продала бабушкину квартиру и в ближайшее время не собиралась возвращаться к работе, решив посвятить больше времени дочери. Они как будто заново знакомились друг с другом и, за проведенное вместе время, стали очень близки друг к другу.

С того дня как Кристина смогла доказать, что вся ее история правда, мама попросила заново рассказать ей все, что с ней произошло и засыпала ее вопросами. А Кристина рассказывала, с удивлением понимая, что она даже немного скучает по тому миру. Хотела бы она туда вернуться? Нет. Но стоило вспомнить про Рэма, как ее решимость таяла на глазах. Как же она скучала по нему! И как беспокоилась. Узнать бы только, что с ним все в порядке. Но как? Она даже пыталась открыть портал к нему. Но, разумеется, у нее ничего не вышло. Она ведь даже не знала, как это делается и может ли она вообще такое делать. Поэтому каждый раз, когда разговор касался Рэма, Кристина замыкалась в себе и пыталась скрыть истинные чувства. Но разве можно обмануть маму, которая кажется видела ее насквозь? Так и проходили дни. Спокойно, размеренно и душевно. А ночи бесконечно тянулись в тоске и беспокойных снах.