Невеста для полковника (СИ) - Ф. Татьяна. Страница 33

— Я могу сама, нянька не нужна, — фыркнула Варвара.

— То есть приставка «псевдо» тебя не заинтересовала? — усмехнулся полковник.

— Я знала, что он мне не отец, — произнесла Варвара после нескольких секунд молчания, словно решая, признаваться или нет.

— Вот как, — задумчиво протянул Громов. — Знаешь, что Варенька я больше всего ценю в людях?

— Исполнительность?

— Это тоже неплохое качество, но касается моих подчиненных.

— Я и есть твоя подчиненная.

— Вот подчиняешься ты плохо, как ни крути. Но не сейчас речь не об этом. Больше всего я ценю в людях верность. Знаешь, что это такое? «Стойкость и неизменность в чувствах и отношениях, в исполнении своих обязанностей, долга». Это согласно Ожегову. Но вот определение Вебстера мне нравится больше — «полный веры». Если ты намерена выполнять свою часть договора, то я прошу быть верной, а значит верить.

Громов вышел, громко хлопнув дверью, от чего Варвара вздрогнула. Вот как можно несколькими словами вменить чувство вины, как? А вот так. Подавив в себе невесть откуда взявшуюся эмоцию, девушка поняла, что уже не уснет.

Итак, у нее есть шесть часов. Она вытащила из ящика все, что касалось сердечной мышцы полковника, всеми правдами и неправдами выклянченные у Льва Иосифовича, закрыла двери, включая ванную комнату, вытащила уже готовую инструкцию для запуска программы, положила перед собой и глубоко вдохнув, нарисовала три девятки, заключенные в овал.

Через три часа руководитель программы «Симбионт» нашел Варвару в лаборатории. С последнего момента как он ее видел, а это было не более восьми часов назад, девушка сильно похудела. Если бы не постоянный мониторинг здоровья пилотов, то он бы решил, что она как минимум сделала аборт. Оценить ее состояние в полной мере позволяла домашняя одежда: коротенький топ и шорты. Исхудавшие ноги, особенно в районе бедер, впалый живот и сильнейшая бледность кожи, словно после сильной кровопотери. Что совсем не вписывалось в эту картину, так это выражение абсолютнейшего счастья на лице. Суженный зрачок глаза вообще не реагировал на свет.

Лев Иосифович быстро запер лабораторию и закрыл жалюзи. Уложив ставшую как пушинка девчонку, которая ему в дочери годилась, на лабораторный стол, он попытался привести ее в чувство, хлопая по щекам.

— Глупая Савина, что же ты творишь, — пробормотал руководитель, набрал в рот ледяной воды из холодильника, от которой свело челюсть, и имитируя доморощенный спрей, распылил жидкость на лицо девушки.

Варвара заморгала, медленно приходя в себя.

— Есть….

— Что? — не понял Лев Иосифович, схватив фонарик и направляя ей в глаза.

Он зажмурилась, рукой отвела источник света и повторила:

— Есть. Еда.

Лев Иосифович похлопал себя по карманам, вытащил из одного чупа-чупс и сунул его в руку девушке, предварительно развернув.

— Сахар. Хорошо. Но нужно больше, — пробормотала девушка, с трудом выговаривая слова как после посредственного наркоза.

Преодолевая дикую усталость, еще бы, ведь тогда ей сразу вкалывали стимулятор, он поднялась и, борясь с головокружением и сопротивляющимся руководителем, поминающим всех святых, подползла в голографу. Запустив нужную программу, она села на стул и засунула в рот конфету.

На столе, над проектором, загрузилось трехмерное изображение. Зеленые лазерные лучи все еще подгружали данные, но Лев Иосифович уже догадался, что перед ним.

— Ты это сделала… Ты это сделала! Варя? Варвара!

Поднявшаяся девушка споткнулась о невидимое препятствие, закатила глаза и рухнула на пол, потеряв сознание.

Антон

— Где она?!

— Успокойся, с ней все хорошо, просто сильный упадок сил. Вон, спит под капельницей. Ты лучше сюда смотри.

— Какого хрена, Лев?! Что она здесь делает?! Что случилось?!

— Если не перестанешь орать, сюда все сбегутся. Тебе нужна популярность?

Громов закрыл глаза, медленно вдохнул, стараясь успокоиться. Бледная как поганка, девчонка лежала сейчас перед ним. Борясь с самим собой, чтобы не начать ее трясти, он сжал кулаки и оперся ими в кожаную поверхность медицинской кушетки. Зараза, ни на мгновенье нельзя оставить. То с мужиком каким-то сваливает, то с медведем, то с сознанием.

— Антон, еще немного и я поверю в слухи, которыми полнится земля, — усмехнулся руководитель программы, наливая себе чашку чая.

— Это какими же? — нервно спросил Громов, взяв холодную ладонь Варвары в свои пальцы.

— Белянская давече возмущалась, что ты ее бросил, ради какой-то соплячки и собираешься жениться, — Лев Иосифович пил чай, посматривая на Громова. — Это правда?

— Даже если так, то что? — огрызнулся полковник.

— Хочешь испортить ей жизнь? — спокойно спросил руководитель. — Зачем?

— Лев, а какого ты лезешь в это дело? — Громов обернулся к собеседнику.

— В этой девочке моя кровь, так что я сейчас разговариваю с тобой как ее кровный отец. Я не хочу, чтобы она страдала. При всем уважении, я бы не пожелал ей такого мужа. Она заслуживает лучшего.

Громов отвернулся, стиснув зубы.

— Я не могу ничего вам запретить, вы взрослые люди. Но я взываю к твоему здравомыслию и совести, а она у тебя есть, я знаю. Иди сюда. Посмотришь, ради чего девочка довела себя до такого состояния.

Нехотя Громов отпустил руку девушки, мимолетом заметив, что та немного согрелась, и повернулся к Льву Иосифовичу. Перед тем светилась в воздухе трехмерная модель какого-то устройства.

— Смотри, — руководитель ткнул пальцем в какую-то точку. — Она изменила основополагающий параметр базовой конструкции и просчитала заново концентрацию «первичного бульона» добавив тория. У нее какая-то особенная тяга к этому элементу. Активность тория позволила ускорить процесс в тысячу раз. Иными словами, через десять дней ты получишь свою деталь.

— Приживаемость?

Лев развернул 3д-модель и увеличил разрешение.

— Она использовала твою ДНК, вырезав вот этот участок. Технически он отвечает за развитие диабета первого типа, но именно это редактирование решило вопрос. Так что, скорее всего это навсегда.

Громов сел на стул и растерянно провел пятерней по шевелюре, взъерошив волосы.

— Я не спрашиваю, КАК она это сделала, — продолжал руководитель. — И не хочу знать. Модель рабочая, этого достаточно. К тому же в серийное производство точно не пойдет.

Лев Иосифович свернул голоизображение и снова обратился к полковнику.

— Об общем, если обидишь девочку, я работать откажусь.

Когда за ним закрылась дверь, Громов вернулся к кушетке и с удовлетворением отметил легкий румянец на щеках девушки.

— Что же ты творишь, ненормальная? — тихо проговорил Громов, с какой-то непонятной для него самого нежностью убирая колечко волос со лба девушки. — Ты же не оставляешь мне выбора.

Вытащил из кармана два кольца, одно что поменьше и из серебра, надел на пальчик Варваре. Золотое — себе на безымянный.

— Антон? — хриплый, практически неслышимый голос девушки нарушил момент.

— С пробуждением дорогая моя женушка! — весело сказал Громов и приподнял ее руку так, чтобы она могла увидеть кольцо.

— Что? — Варвара шире распахнула глаза, уставившись на украшение.

— Собирайся, свадебка на носу!

Варвара и Антон

— Это что за х…я?!

— Варя, фу! От твоего лексикона уши в трубочку заворачиваются даже у меня.

— Зачем все это?!

— Поверь, я тоже не в восторге. Так распорядились сверху.

Указательный палец полковника устремился к потолку.

— Ну, а я то тут причем?! Я хочу нормально выглядеть, а не как б…ь древнерусская!

— Между прочим, слово б…ь имеет славянские корни и означает ошибку. Вряд ли ты похожа на ошибку. Однако, если это элементарная попытка сделать речь эмоциональной, то приличнее использовать слово «возмутительно».

— Зае…ь! Не пошел бы ты, Антон Игоревич в далекое эротическое путешествие со своими лингвистическими познаниями? Ууууу!