Беременная от моего друга (СИ) - Джокер Ольга. Страница 12

— Илюша, отвези, пожалуйста, Альбину в аптеку. К сожалению, она одна такая в городе, где продается моё спасительное лекарство.

— Просто назови адрес, — произношу, когда мы выезжаем с маминого двора. — Если ты торопишься.

— Я лучше покажу, — решительно отвечает Альбина и переводит на меня свой взгляд. — Ты так просто её не найдешь.

Аптека находится в нескольких километрах от маминого дома, но блуждаем мы и правда слишком долго. Навигатор напрочь отказывается показывать данный адрес, а Кудряшова путается в своих показаниях, и мы катаемся по улочкам кругами. Смеемся и злимся одновремененно, оба понимая, что свою мигрень мать специально выдумала для нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда небольшая табличка, написанная на тайском языке, показывается в поле нашего зрения, Альбина радостно хлопает в ладоши и просит остановиться.

Я подаю ей руку и помогаю выбраться на улицу. Одна ступенька, другая. Кудряшова неожиданно цепляется каблуком о последнюю и падает прямиком в мои объятия. Пахнет от неё умопомрачительно — ландышем и сиренью. Она с силой цепляется руками в мои плечи и поднимает на меня свои бездонные голубые глаза.

— Спасибо, что поймал, — на её щеках алеет легкий румянец и так же неожиданно, как Альбина свалилась на меня, она отстраняется и шагает в сторону магазина.

Внутри атмосферно. Пахнет ладаном и травами. Продавец магазина похож на настоящего тайца и разговаривает так же невнятно. Купив помимо маминых чудодейственных таблеток ещё несколько бальзамов и специй от головной боли, чтобы уж наверняка, мы вновь оказываемся на улице, где уже прилично стемнело.

— Я много думала о нас, — вдруг признается Альбина, пристегивая ремень и оказываясь в салоне автомобиля. — И хочу сказать, что мне страшно, Громов.

Я долго ждал этого разговора и её решения. Не давил, потому что с Кудряшовой такие методы не прокатят. Нам нужно время, чтобы прийти к мысли и осознанию того, что однажды мы будем вместе.

— Чего боишься, малыш? — останавливаюсь на светофоре, нахожу в темноте её хрупкую ладонь и слегка сжимаю.

— Боюсь предательства. Боюсь боли. Боюсь повторения.

— Ну знаешь, волков бояться в лес не ходить, — пожимаю плечами и вынужденно её отпускаю.

— Это так, Илья, — соглашается она. — Но однажды ты сделал мне очень больно. Ещё одного предательства я не вынесу.

Я уже набрал высокую скорость, упрямо лавируя между потоком машин, но сейчас мне резко хочется остановиться и дать по газам.

— Что прости? Кудряш, напомни, в чем проявилось моё предательство? — прошу её спокойным голосом, несмотря на то, что внутри меня все кипит от злости.

— Валерия. Лера. Твоя помощница, помнишь её? — произносит дрожащим голосом Альбина. — Я видела сообщения, которые она писала тебе пять лет назад.

— И что дальше? — в голове совершенно пусто.

Я помню Валерию Смирницкую, которая клеилась ко мне с первого рабочего дня, но суть сообщений от неё, хоть убей, вспомнить не могу. Кажется, я уволил её спустя неделю с момента трудоустройства.

Прибавляю скорость и успеваю проскочить на зелёный свет.

— Я не хочу об этом вспоминать, — почти кричит Альбина. — Мне больно даже сейчас, Илья. Потому что… потому что не успели мы похоронить Полину, как ты тут же трахнул свою помощницу!

Она плачет, я слышу. Мне тоже хочется кричать, но я не делаю этого. Сам виноват в том, что не поговорил с ней тогда как следует, не разобрался в причинах её холода ко мне, не смог достучаться и так просто отпустил.

— Я никогда не изменял тебе, Альбина. Никогда, слышишь меня? — перестраиваюсь в правый ряд, останавливаюсь на светофоре и впервые за время нашего напряженного с ней разговора смотрю на её профиль.

Заплаканная, на взводе, почти в истерике. Такая родная, трогательная, несмотря на то, что, кажется, презирает меня.

— Мне хочется тебе верить, но… — я вновь трогаю с места и перевожу взгляд на дорогу.

— Я могу всё объяснить, Альбин, если ты выслушаешь, — кровь во мне закипает до максимальной отметки, но я почти держу себя в руках.

По крайней мере внешне.

— Останови, пожалуйста, машину, — просит Кудряшова.

— Нет, мы не поговорили, — отрицательно мотаю головой. — Я хочу разобраться в ситуации с Лерой с самого начала. В этот раз до конца.

— Мне было достаточно увиденного, Илья, — Альбина находит в сумочке платок и вытирает слёзы. — Останови. Иначе я буду кричать и кусаться и… просто выпрыгну на ходу.

— Я заблокировал двери, так что это бесполезно. Кричи и кусайся сколько влезет.

Она замолкает и отворачивается к окну.

— Твоей матери нужны лекарства. Куда ты меня везёшь? — спрашивает раздраженным тоном.

— Отвезу тебя домой, а потом к ней. Немного подождет.

Мы достаточно быстро и почти молча добираемся до коттеджного посёлка. Все разговоры заканчиваются её закрытостью и нежеланием говорить, а стучать в закрытые двери достаточно сложно. Наверное, нам нужно немного остыть и многое переосмыслить. Глушу мотор у дома с высокой изгородью и снимаю блокировку.

— Я заеду к тебе чуть позже.

— Нет! — почти кричит Кудряшова. — Нет, пожалуйста. Сегодня возвращается Ромка.

— Нам нужно поговорить, Альбина, — стою на своём.

— Не сейчас. Я сама тебе позвоню, когда буду готова к разговору. Нужно собрать мысли в кучу — мне правда нужно о многом тебе рассказать и, наверное, многое услышать.



Она не прощается. Открывает дверцу моего автомобиля и, несмотря на то, что я тоже выхожу, чтобы ей помочь, выскакивает из внедорожника впереди меня. Маленькая, обиженная, решительная. Полная обид, недомолвок и информации, которая не имеет со мной ничего общего.

— Пока, Илья, — прощается, открывая кованые ворота.

— До встречи, Кудряш, — произношу и достаю из пачки сигарету. — Просто знай, что ты была у меня одна.

Глава 14.

Альбина.

Нарушая тишину, Ромка громко, на весь дом, выкрикивает моё имя. Открываю глаза, скидываю с себя теплый плед и выхожу в прихожую, заранее настраивая себя на позитив. У нас же было когда-то всё хорошо. В чем же тогда сейчас дело? В том, что Рому я никогда не любила? Чушь это всё…

Мой жених выглядит грустным и измученным. Это немудрено, он ведь только что похоронил отца — самого близкого ему человека.

— Я дома, Аль, — произносит он и тут же разводит руки в стороны, чтобы я его обняла.

Иду к нему буквально через силу — тело ломит, ноги не слушаются, а в области сердца ноет и болит. Эй, Альбин, это же тот самый Ромка — будущий жених, лучший друг и самый надежный человек в мире. А ещё тот самый мужчина, от которого ты носишь ребёнка…

— Здравствуй, — опускаю руки ему на плечи и целую в небритую щеку, в надежде на то, что этим мы ограничимся, но Ромка неожиданно приближает меня к себе, опускает руки на мою поясницу и впивается губами в мои губы.

Не знаю, что со мной не так, но если раньше его поцелуи вызывали у меня хоть какое-то влечение, то сейчас внутри совсем пусто. Уверена, что всему виной Громов — именно он украл все мои сильные чувства.

— Я соскучился, Аль, — произносит Роман, отстранившись, а я, пользуясь моментом, высвобождаюсь из его объятий.

— Я тоже, — киваю и направляюсь в сторону кухни. — Мой руки, тебя ждёт ужин.

Всё, что я смогла сегодня приготовить это рагу с овощами и куриные стейки. Но Ромке, кажется, нравится моя стряпня, потому что он поглощает еду с большим удовольствием. Я занимаю место напротив него и непрерывно за ним наблюдаю, ощущая себя самой ужасной будущей женой в мире, которую Ромка уж точно не заслужил.

— Ты почему не ешь? — спрашивает Игнашев, поднимая на меня свой грустный взгляд.

— Я не голодна. Просто рядом с тобой посижу, ладно?

— Конечно, как скажешь.

Где-то за моей спиной закипает электрочайник, но я не спешу подниматься и заваривать чай.