Беременна от брата жениха (СИ) - Асхадова Амина. Страница 38
- Я бы и не услышал, пока плач ребенка не затих…
В этот миг за стеной раздался глухой женский крик. Едва слышимый…
Когда эмоции взяли верх над разумом, моя нога в ту же секунду коснулась двери, и та с грохотом ударилась об стену. С гулко бьющимся сердцем я принялся спускаться по витиеватой лестнице, уже понимая, что эта незамысловатая конструкция приведет меня на первый этаж дома.
Однако, то, что я увидел там, внизу, дало трещину в моей многолетней выдержке.
Вика лежала на бетонном полу и не подавала признаков жизни.
У меня просто не было времени думать. Это к чертям выбило из колеи. Я бросился к ней, но мужская фигура перегородила мне путь.
- Не нужно оказывать моей жене помощь! Я ее задушил, потому что слишком многое рассказал ей! Вика уже не жилец! - истерично рассмеялся Андрей, - Ася нас попросила сделать это…
Я думал, что свихнусь от его слов. От этого поганого имени – Ася! От его безумия в глазах и словосочетания: «Ася попросила нас». Что несет этот больной придурок?!
Кровь бурлила во всем теле, вызывая неимоверную трясучку, и, не думая, я набросился на Андрея. У меня просто не было времени думать, и мой кулак приходится ему прямо в почки.
- Меня никто ни о чем не просил! Если Вика… если… - я не смог сказать этих слов, - то я тебя убью. Ты слышишь?! Убью, как хотел это сделать много лет назад во имя той ненормальной Аси!
Эмоции застилали мои глаза, когда я наносил удары один за другим, но в какой-то момент я просто не заметил нож, блеснувший в руках Андрея. Я нехило приложил его к стене, подумав, что с ним покончено – он был в крови, мои руки были в крови, стены и пол тоже были в бордовой жидкости, и меня нещадно воротило от вида Андрея. Я разбил кулаки об его зубы, нос, глаза и обо все, что только было можно разбить.
Тысяча чертей! Кажется, с глазами у него полная беда…
Возле Вики уже были медики. Еще до нашей борьбы они взялись за свое дело, я старался не вмешиваться, только добивал Андрея до полуживого состояния. Такая смерть – слишком легкая для него. Четко до полуживого состояния, не более.
После попытки удушья время шло на минуты. Если это была лишь попытка… Вскоре я заметил, как они перерезали веревку, которой Вика была привязана к батарее. Тысяча чертей!..
Несколько оперов уже спускалось сюда, больше места не было. Я планировал сказать им, чтобы забрали полуживое тело ублюдка и убирались отсюда, да и сам хотел выйти. Несмотря на бешеное состояние, я пытался думать рационально – нужно было выйти, чтобы больше медиков смогло спуститься сюда к телу Вики и вынести ее отсюда к машине. Нужно ведь в больницу, но если счет на минуты, то…
Я чувствовал, как горю в огне собственного отчаяния и безысходности, а перед глазами проносилось крохотное детское лицо Ули…
Я смотрел, как они делают массаж сердца, и ничем не мог помочь. Абсолютно ничем. И это убивало, заставляло гореть в огне собственной никчемности.
Вика не дышала. Медики не останавливались, а из другой бригады спросили, сколько прошло времени после удушья. Сверху кричала Лера, ее не пускали вниз. Ее истошный крик отчаяния и боли действовал мне на нервы, только усугубляя ситуацию.
- Немного. Мы ворвались сразу, как услышали ее последний крик. Не останавливайтесь, проводите реанимацию! – глухой приказ, и добавляю тише, - я заплачу сколько угодно. Не останавливайтесь. Она сейчас задышит, задышит… Пожалуйста, моя девочка, - шептал, словно в бреду.
Я собирался повернуться, чтобы допросить этого ублюдка, сколько прошло минут, но не успел.
А через несколько секунд, совершенно позабыв о том, что я не добил Андрея, я получил удар в спину. Ножом. Не сразу понимаю, откуда слышится болезненный хрип-стон-выдох: то ли от Андрея, то ли от бледной Вики, которая не подавала признаков жизни, то ли от меня, ничком падающего на бетонный пол…
«Твою мать!.. Вот и пригодилась Лера со своей бригадой скорой…», - успело пронестись прежде.
Глава 28
Я собирался повернуться, чтобы допросить этого ублюдка, сколько прошло минут, но не успел.
А через несколько секунд, совершенно позабыв о том, что я не добил Андрея, я получил удар в спину. Ножом. Не сразу понимаю, откуда слышится болезненный хрип-стон-выдох: то ли от Андрея, то ли от бледной Вики, которая не подавала признаков жизни, то ли от меня, ничком падающего на бетонный пол…
«Твою мать!.. Вот и пригодилась Лера со своей бригадой скорой…», - успело пронестись прежде.
Больничная палата стала для меня завершением того ужаса, что творился в том самом пыльном и темном подвале. Но неважно, насколько холодный был подвал, важно то, что я в нем узнала.
Я осторожно изменила положение, однако, легче все равно не стало…
И кто бы только догадался, что это был не подвал и никакая не камера, а самая настоящая комната, расположенная на уровне первого этажа? И зайти в эту комнату, что напоминала именно безжизненный подвал, представлялось возможным лишь через ванную некогда нашей с Андреем спальни.
Я не догадалась. Все те годы, что комната существовала в нашем доме, я не догадывалась о ее существовании.
Но эта комната не была похожа на все остальные. От нее веяло сыростью, затхлостью, в ней было холодно и грязно. Альберт Чернов сказал, что если постучать по этой стене снаружи, с улицы, то можно без труда догадаться, что соорудил эту пристройку далеко не профессионал. Как предположил Альберт, Андрей сооружал помещение сам, без чьей-либо помощи.
Все, на что был способен Андрей – это жутко неровные и, к тому же, хлипкие стены, а также отсутствие теплоизоляции и систем теплоснабжения, а самое главное и ужасное – это перегруженные проводки, из-за чего в любой момент могло произойти замыкание.
А кто-то в одиночку горазд строить целые дома. Велика разница.
- Тимур сейчас руководит демонтажем пристройки и ремонтом в вашей ванной, - проинформировал Альберт Чернов.
- Спасибо, Альберт Артурович. Но мне все равно, я же сказала, что отказываюсь от этого дома, - заявила я, смотря в идеально ровный потолок.
- Какие у тебя дальнейшие планы, Вика? – понизив тон, спросил Альберт.
Он шагнул к стулу рядом с моей кроватью, сел и задумчиво воззрился на меня.
- Я постараюсь помочь со всем, что будет в моих силах.
- Еще несколько дней назад я лежала в реанимации и была подключена к искусственной вентиляции легких. Я была на грани жизни и смерти… поэтому сейчас говорить о планах даже несколько иронично, - усмехаюсь я.
- Прости. Прости, Вика, - стушевался отец Тимура, - если бы я только мог загладить перед тобой вину за... него.
Вспомнив, как Тимур ломился ко мне в палату, едва меня перевели из реанимации, я решила заявить об одном своем явном намерении:
- Я хочу уехать. Хочу уехать из Москвы.
- Уехать… - задумчиво произнес Альберт, и я увидела, как мое решение сильно задело его.
- Недалеко, - добавила я, - поскольку у меня здесь родители, да и вы с Еленой Михайловной будете скучать по Ульяне…
Затем я спохватилась:
- Постойте!.. Как себя чувствует Елена Михайловна?
Чернов-старший потер свое лицо ладонями, и в этом жесте я увидела отражение Тимура. Да и в его лице, в его мимике – только Тимур. Андрея здесь нет, Андрей – не его сын. Удивительно, но, когда узнаешь правду, с твоих глаз словно исчезает пелена. Без правды ты веришь, веришь во что-то, и глаза - тоже верят.
- Она пережила инфаркт, - вздохнул Чернов, который словно постарел за эти дни на несколько десятков лет, - ее тоже вчера перевели из реанимации, поэтому я после нее сразу к тебе заехал. Теперь ей предстоит долгая реабилитация, но она очень просила передать тебе ее искреннее соболезнование и… прощение за Андрея.
- Ох…
Мои кончики пальцев дернулись, едва я услышала это имя – Андрей... То, что случилось с женой Альберта, повергло меня в шок, когда я пришла в себя. Слава богу, что все остались живы. В том числе и я…