Игра Ловца (СИ) - Каминский Андрей Игоревич. Страница 27

Бран открыл глаза — он по прежнему сидел меж ветвей чардрева в Каменном Саду. Вокруг царила ночь, но и в этой тьме сгущалось нечто еще более черное — будто шар непроглядной темноты, непроницаемый ни для обычного взора, ни для зеленовидца, опустился на статую нового божества Вестероса. Но вот словно порыв ветра разметал мрак в клочья и навстречу Брану шагнула прекрасная женщина, которую он в первый миг принял за ожившего Душелова. Но тут же он понял свою ошибку — это существо выглядело еще более пугающим и странным. Словно черный оникс блестела гладкая кожа, алыми рубинами горели глаза, на плечи ниспадали белые, как будто седые волосы, из-под которых выглядывали заостренные уши. Соблазнительное гибкое тело плотно облегало черное одеяние, покрытое изображениями серебряных пауков.

Полные губы не шевельнулись, но в голове Трехглазого Ворона уже звучал бесплотный голос — говоривший на незнакомом языке, но странным образом понятный.

— «Приветствую тебя, Говорящий-с-Деревьями, — надменный вид женщины плохо сочетался с доброжелательным обращением, — мне нужно поговорить с вашей Верховной Матерью».

Большое войско, под стягами Ланнистеров и Марбрандов, окружило развалины Кастамере. Немало лет минуло с тех пор как Тайвин Ланнистер сломил сопротивление мятежных лордов, разрушив надземную часть замка и затопив подземные ходы, где укрылся лорд Рейн со всем своим семейством. Однако и по сей день Кастамере считалось проклятым местом, источником бесчисленных баек и пересудов. Сейчас они, безусловно, получили новую пищу — меж развалин тянулись обрывки толстой паутины, камни были загажены нечистотами, всюду валялись кости людей и животных. В воздухе стоял удушливый, невыносимый смрад.

Больше всего паутины и болтающихся в ней человеческих останков виднелись перед большой черной дырой в земле — все, что осталось от туннеля некогда уводившего в подземные залы Кастамере. Лорд Рейн некогда завалил эти ходы, но Тайвин Ланнистер пустил в туннель реку, быстро нашедшую своих жертв. Победитель не стал разбирать завалы, пожелав оставить замок в разорении и запустении, однако новый хозяин Кастамере, судя по всему, полностью расчистил себе проход на землю.

Перед дырой с жалобным ржанием бился гнедой жеребец, то и дело пытаясь подняться, но каждый раз падая на землю. Из подрезанных сухожилий хлестала кровь, стекавшая в черный туннель. За входом напряженно следила сотня лучших лучников воинства Ланнистеров и две сотни копейщиков. В любой момент они были готовы метнуть все копья и стрелы в неведомое чудовище, которое — и это уже было яснее ясного, — избрало своим логовищем именно эту дыру. В растекшихся перед ней лужах зелено-коричневой слизи хватало следов огромных лап, непохожих на следы кого-либо из зверей Вестероса.

В первых рядах армии пребывал сир Аддам Марбранд, восседавший на черном жеребце, под стягом с горящим деревом. Глаза лорда Эшмарка с ненавистью смотрели на черный ход, скрывавший проклятую тварь, разорившую его замок. Пальцы до побеления впились в копье — он сам строго настрого наказал остальным стрелять только после того как он первым швырнет копье в отродье Пекла. Возразить ему было некому — после того как Джейме Ланнистер ушел на юг, командование оставшейся частью Северной Армии принял сир Аддам, обуреваемый жаждой мести за погибших родичей.

Но и он не был готов столкнуться с тем, что скрывали проклятые подземелья.

Подраненный жеребец вдруг издал испуганный, почти человечий вскрик, в которой угадывалась не только боль, но и слепой страх, почти заставивший коня вскочить на ноги. В этот миг меж лучников фиолетово-черным пламенем вспыхнули огромные, в человеческий рост костры. Испуганные лучники шарахнулись кто куда, смешав ряды стоящего позади воинства. Почти сразу же люди поняли, что это пламя не обжигает, но было уже поздно — из черного входа вдруг вырвалось облако тьмы, на миг окутавшее передние ряды, включая и самого Адама. Во мраке демоническим огнем горели восемь алых глаз и угадывался уродливый многолапый силуэт, еще более темный чем застившая его мгла.

Сразу несколько десятков были растерзаны на месте, когда окутанная тьмой тварь обрушилась на убегавших в панике людей. Некоторые, впрочем, пытались стрелять и метать копья, но в застилавшем их мраке не так уж просто было угодить в цель. Тем более, что и дальше среди воинства появлялись вспышки пламени, вводившие в замешательство воинов и заставляя вставать на дыбы лошадей. А из мрака вылетали белые нити, спутывавшие руки и ноги людей, заставляя падать лошадей, склеивая их друг другом и с собственными всадниками.

Сир Аддам Марбранд наугад метнул копье и с радостью услышал злобный стрекот, увидел, как погас один из алых глаз — все же ему удалось зацепить неведомую тварь. Выхватив меч, он пришпорил упиравшегося коня, направляя его в гущу смертоносной тьмы. Почти сразу он понял безрассудность своего поступка, но было уже поздно: мрак обступил его со всех сторон, конь под ним испуганно заржал и рухнул словно подрубленный. Сир Аддам пытался выбраться из-под придавившего его скакуна, вслепую размахивая мечом. Он почувствовал, как его клинок погружается в рыхлую плоть, услышал злобный стрекот, но тут же прочные путы оплели его руку. Невероятная сила рванула его на себя, Марбранд почувствовал, как ему в грудь ударило нечто острое, пронзившее его тело невероятной болью и все вокруг поглотила тьма.

Когда мрак рассеялся, воины Северной Армии увидели лишь лужицы черной крови, уходящие к провалу входа. Тут же лежали растерзанные тела людей и лошадей, оплетенные паутиной. Убившей их твари нигде не было видно, также как и сира Аддама.

Шелоб быстро ползла по коридору, стремясь укрыться в безопасной тьме подземных залов. На ее жвалах еще слабо шевелился, корчась от боли, схваченный ею человек, из которого огромная паучиха на ходу высасывала живительные соки. Муки жертвы доставляли чудовищу мстительную радость — ведь именно этот воин нанес Шелоб раны, болевшие до сих пор. Ничего, в кромешной тьме она залечит рану и отрастит новый глаз. А дальше пусть воюют «союзники»- нечего дроу и дальше отсиживаться за ее спиной. Численный перевес все еще на стороне противника, но, лишенный командира, испуганные люди вряд ли решаться соваться в черную дыру.

Вот и конец туннеля… но что это?! Весь проход затягивали толстые нити — не ее паутина, но хорошо ей знакомая. И что самое скверное — вход был затянут на совесть, так что даже Шелоб пришлось бы потрудиться, чтобы прорвать ее. В небольшом мозгу паучихи мелькнули смутные подозрения, что еще не успев оформиться, привели тварь в невероятную ярость. Отбросив недоеденную жертву, паучиха приподнялась на задних лапах, коснувшись передними длинных нитей и навалилась на них всем телом. Колдовское кружево дрогнуло, прогнулось, но не порвалось. Шелоб, обуреваемая растущей тревогой, хотела удвоить усилия, когда ее внимание странный звук сзади. С трудом развернувшись в узком ущелье, Шелоб готовилась встретить нового врага, прислушиваясь к нарастающему шуму. Он не походил на звук шагов — людских или чьих-то еще, — скорей это походило на то, будто что-то неспешно катилось по каменному полу. Что-то очень… большое.

Впереди замерцал странный свет: призрачное зеленое свечение, переливавшиеся множеством оттенков, столь ярких, что они слепили привыкшую к темноте Шелоб. Все же она успела разглядеть, что зеленые сполохи исходят из чего-то напоминающего большой стеклянный шар, заслонивший чуть ли не половину туннеля. Внутри него, переливалось нечто, походившее на жидкий зеленый огонь. Когда шар приблизился на расстояние чуть больше десяти шагов, Шелоб выплеснула в него весь оставшийся у нее запас паутины. Клейкие нити залепили весь вход, от пола до потолка, заставив остановиться странный шар. Успокоившаяся было Шелоб вновь повернулась к паутине дроу, когда позади вновь раздался уже знакомый звук — только на этот раз казалось, что катятся несколько предметов. Шелоб даже не успела развернуться, когда один из спущенных сверху камней со всего маху ударил по застрявшему в паутине шару, с оглушительным звоном расколов толстое стекло.