Упавшие с небес (СИ) - "Майский День". Страница 3

В лифте я необдуманно расслабился и едва не стёк по тёплой пластиковой стенке, но сумел всё же собрать себя в кучу, выйти в коридор и дотащить измочаленное тело до нужной двери. Она услужливо отъехала в сторону, и при мысли о том, что дополз до пусть временного, но родного логова, я едва не застонал вслух.

Даниель лежала на кровати, я видел темноволосую голову на подушке, но никак не мог сообразить, спит моя подчинённая или нет. Впрочем, детали и мелочи тревожили сейчас меньше всего. Я героическим усилием мускулов и воли бросил себя к свободной койке, но не дотянул какой-то злосчастный шаг.

Рухнув на тёплое шершавое покрытие дешёвого ковра, едва удержался от крика — боль злобно прошлась по оплошавшим нервам — вознамерился тут же подняться и достичь цели, но вожделенная горизонталь почти лишила ярости сопротивления. Авторитет капитана я уже безнадёжно утратил, не стоило мучить себя напрасно. Я просто закрыл глаза. Почти провалился в нервический бред, когда чей-то голос спросил:

— Эй, Феб, вид у тебя не божеский. Позвать врача?

— Ни в коем случае!

Перспектива оказаться в лапах человеческих лекарей немедленно вырвала из объятий небытия. Помимо скандальной способности самовосстанавливаться из разобранного состояния в функциональное, чего категорически не одобряла каноническая медицина, я ещё обладал практически пустым кошельком и экономил на многом, в том числе личной страховке.

Даниель помолчала, как видно, размышляя, стоит ли принимать во внимание приказы так основательно побитого капитана, но, что удивительно, подчинилась. Я услышал мягкий шорох, а потом меня укрыли одеялом. Сильные руки бережно ощупали шею и лишь потом осторожно приподняли голову и подсунули под неё подушку. Я так растерялся, что даже ничего не сказал. И не требовалось.

— Спи, ненормальный! — пробормотала она.

Прозвучало так спокойно и тепло, что я сразу повиновался. Боль ещё вгрызалась там и здесь, жевала меня по своему усмотрению, но самое страшное осталось позади, и я позволил себе провалиться в уютную тёмную бездну временного забвения всех бед, прошлых настоящих и грядущих.

Глава 2

Пробуждение получилось необыкновенно приятным. Боль ушла, оставив в покое измученное тело. В коконе одеяла я ощущал себя уютно как младенец, хотя и не помнил своего детства. Даже жёсткость ложа не портила впечатления. Нежился бы и нежился, ощущая рядом доброе тепло.

Откуда оно идёт, я сообразил лишь теперь. Даниель устроилась рядом и мирно спала, завернувшись в другое одеяло. Вроде бы через два таких препятствия до меня не должен был доходить здоровый жар её тела, но я его чувствовал. Может быть, не физически, а в душе. Эта едва знакомая женщина, мало того, что выполнила без пререканий странную просьбу не звать врачей, так ещё устроилась подле меня, стремясь поддержать и прийти на помощь в случае нужды. Я слышал, что сопереживание бывает у нормальных людей, но сам никогда ничего подобного не испытывал. Да, жил внутри человечества, работал с отдельными индивидуумами и целыми коллективами, поддерживал нормальные отношения с сослуживцами и соседями, всеми, с кем сталкивала судьба, но внутренне сторонился окружающих, и они отвечали мне тем же самым.

Я напрягся, проверяя готовность восстановленного организма к новым лишениям, если можно так выразиться, не погрешив против грамматики. Даниель тотчас проснулась, выпутала руки из одеяла, приподнялась, внимательно изучая моё лицо.

— Ну ничего себе — даже синяков не осталось. Или ты меня вчера разыграл? Хотя — нет. Так обмануть нельзя. Есть боль, которую просто не скроешь.

Обычно я успевал заползти в нору и отлежаться, пока никто меня не засёк, а если не получалось, помалкивал или придумывал любой подходящий бред, но этой женщине лгать не хотелось. Она поддержала в трудную минуту, да так правильно и надёжно, что меня до сих пор наполняло блаженное тепло. Я ответил небрежно:

— Шкура дублёная, всё быстро заживает.

— Именно поэтому ты таскаешь чипы на цепочке, а не под кожей как все добрые люди? Я сначала подумала, что религия запрещает усовершенствования тела и разума, но ты не производил впечатление человека склонного усердствовать в вере.

Углядела чокер на моей шее, хотя воротник я вроде бы не расстёгивал. Зоркая, но мне это нравилось. Я любил внимательных людей: они не позволяли себя обманывать и одновременно надёжно прикрывали спину. Хорошего напарника найти было трудно, а если таковой отыскался, следовало его беречь. Я тоже сел. Медленно, избегая судорог от возможных остаточных явлений. Случались они нечасто, но иногда изрядно подводили в самый неподходящий момент.

— Помочь?

Я отмахнулся.

— Справлюсь. Проверяю, не скрипят ли узлы машины после аварии и беглого ремонта. Пора нам приводить себя в порядок и браться за дело. Давай ты первая в душ, а я ещё немного посижу. И да: спасибо тебе большое.

— Не за что, — ответила она.

Пока Даниель плескалась в ванной комнате, я с грустью обдумывал результат вчерашнего нападения. Я-то восстановился: эта функция всегда работала как часы, но вот нужный визит сделать не смог и наверняка потерял заказ, который уже был практически в руках и требовался мне, как человеку воздух. Теперь предстояли поиски новой работы, но для начала я всё же связался с тем, кто не дождался меня вчера, извинился и попробовал объясниться. Меня довольно быстро простили, но груз тем временем приняла другая фирма, так что главное опасение подтвердилось. Не для того ли и явились палачи, чтобы в очередной раз погубить на корню моё скромное начинание? Стоило ли задаваться вопросом при полной очевидности ответа.

В ванной я осмотрел себя сколько мог в довольно скудном по площади зеркале, ничего криминального, как выражаются люди, не обнаружил. Осталось отмыть грязь случившегося и жить своим чередом. Что я и сделал.

Поесть мы зашли в дешёвое кафе. Даниель сделал скромный заказ, но я ещё скромнее и даже не потому, что приходилось считать каждый грош. Казалось после той работы, что проделал организм, заживляя все переломы и гематомы, голод просто обязан был растерзать на части, но у меня аппетит, напротив, всегда пропадал. День или два я клевал как птичка, хотя ветром при этом и не шатало. Я не задавался вопросом — почему так происходит, принимал вершащееся как должное. Организм сам решал, как ему выкручиваться. Потом всё возвращалось в привычный ритм.

— Какие планы? — спросила Даниель, энергично расправляясь с завтраком.

— Клиента я из-за вчерашнего недоразумения потерял, новых пока не нарисовалось, так что предлагаю пойти и посмотреть, как идёт работа на «Треворе». Так называется наша посудина, уж не знаю почему. Ребята обещали к утру смонтировать главную сеть, лучше протестировать её пока есть возможность внести изменения.

— Много осталось?

— Отделочные работы. Заодно проверишь техническое оснащение.

Даниель спокойно кивнула:

— Годится. Как я понимаю, жировать пока не приходится? Кто на тебя напал вчера, конкуренты? Не думала, что дела в этом сегменте перевозок обстоят так кисло.

— Скорее личные разборки, — ответил я искренне. — Оттоптал кое-кому копыта, а успокоиться эти ребята никак не могут.

Тут бы Даниель развернуться и уйти от столь незадачливого работодателя, но она осталась. Великодушия в этой женщине хватало на целый экипаж, и я мысленно пообещал себе из кожи вон вылезти, но не подвести её ни в чём.

Я не стал скрывать, насколько пиково положение моих коммерческих начинаний. Мне всё больше нравилась Даниель и, судя по рекомендациям, инженером она была отличным, и обман послужил бы скверным началом для сотрудничества.

— Ты права. Я вложился в судно и оборудование практически до последней монетки. Всё, что сейчас смогу — это заплатить тебе жалование за первые месяцы, так что найти подходящий груз и получить прибыль для меня жизненно необходимо. Если есть какие-то сомнения по поводу подписанного между нами договора, лучше говори сразу. Вчера у меня был почти верный заказ, а сегодня я опять начинаю с нуля.