Месть Тьмы. Кровь за кровь - Тармашев Сергей. Страница 16
Легат вновь перевёл взгляд на десятника, и тот подтвердил слова торговца:
– Телеги действительно загружены вином. Больше там ничего нет. Но дорогое вино у него не везде. Есть два десятка бочек обычного пойла.
– Я вложил в товар всё, что у меня было! – продолжил унижаться Сезус. Легат прекрасно знал обо всем, что происходит в прилегающих к форту деревнях, и был осведомлён о том, что Сезус продал всё своё имущество ещё неделю назад. Но вызвать сейчас очередной приступ всемогущества у кровопийцы в доспехах было никак нельзя и потому приходилось терпеть ради вожделенной цели. – Я докупил простого вина на последние деньги, чтобы телеги не ушли в караван недогруженными!
– Торгаш всегда остаётся торгашом, – презрительно поморщился легат. – Другого ответа я и не ждал. Веди свой караван, Сезус! Я даю тебе твой последний шанс! Десятник! Поедешь с ним, посмотришь, чтобы он ничего не утаил! Поменяй доспехи, дабы не волновать Орков, и езжай!
– Могущественный милорд! – спохватился Сезус, изо всех сил стараясь выглядеть смиренно, но убедительно: – Позвольте милорду десятнику путешествовать в доспехах Королевской Пограничной Стражи! Я представлю его Оркам как официальное лицо! Иначе его не пустят со мной в Главный Стан! Сейчас воины кланов в набеге, в станах остались лишь старцы, женщины, дети, торговцы да совсем немного бойцов, и потому Орки не позволяют охране человеческих караванов сходить на берег. Если милорд десятник не будет отличаться от простого охранника, его оставят ожидать на барже!
– Как меня оставят ожидать на барже, если у тебя нет более охранников? – усмехнулся десятник.
– А ведь верно, – легат надменно ухмыльнулся. – Где же они? Или ты продал своих охранников работорговцам, чтобы хватило денег на товар?
Заполнившие небольшой внутренний двор пограничного форта солдаты дружно заржали, испепеляя ненавистного торгаша уничижительными взглядами, и Сезус поспешно засмеялся вместе со всеми.
– Я обязательно бы поступил именно так, если б смог! – тоном раболепствующего подхалима ответил он. – Но любой из них много более меня искусен в обращении с клинком, и ещё неизвестно, кто кого бы продал, случись такая оказия! Денег у меня более не осталось, и потому нанять охрану было не на что. Я смиренно надеялся, что доблестная Пограничная Стража Авлии сопроводит меня до причала, это совсем недалеко. А по ту сторону Симиллы караван поведут воины Орков.
– Смени доспехи, десятник, – лениво велел легат. – Не стоит привлекать к себе излишних взглядов. Особенно на причале.
Десятник отсалютовал и поспешил скрыться в казарме, легат же продолжил ещё более надменным тоном:
– Если у тебя более не осталось денег, чем ты собрался заплатить лоцману за наём баржи, а грузчикам за погрузку?
– Я смиренно надеялся получить нужную сумму в долг у вашей милости… – Сезус втянул голову в плечи и попытался придать себе максимально жалкий вид.
– Да ты совсем утратил почтительность, торгаш! – Подобный оборот несказанно удивил легата. – И вкупе с нею, как я вижу, ты утратил инстинкт самосохранения!
– Не гневайтесь, ваша милость! – в ужасе залепетал Сезус. – Молю вас Эрдисом Щедрейшим! Я изрёк глупость, пощадите! Я договорюсь с лоцманом и грузчиками о работе в долг! Через четверо суток я вернусь с набитыми золотом кошелями и заплачу им вдвое! Не извольте беспокоиться! Не желает ли ваша милость вложить какую-либо сумму в покупку шкур с брюха щиторога? Сейчас цены на них невероятно выгод…
Легат неожиданно, без замаха, ударил его сжатой в кулак латной перчаткой в лицо. Сезус упал на бревенчатый пол крепостного двора и несколько секунд не мог подняться из-за боли, потери ориентации и сильного головокружения.
– Тебе что, жалкий торгаш, вздумалось, что я подобен тебе?! – навис над ним легат с искажённым злобой лицом. – Или, быть может, что кто-то из нас подобен тебе?!
Латный сапог врезался Сезусу в грудь, и он захрипел, не в силах сделать вдох. Но новых ударов не последовало, и ему удалось отдышаться.
– Смилуйтесь… – просипел он, – влиятельный милорд… Я ни в коем случае не желал оскорбить вас… Я хотел услужить вам… вновь проявил глупость…
– Ещё раз проявишь её – мы разрубим тебя на куски и скормим копытням! – с ненавистью прошипел легат. – А теперь вскочил, забрал своё торгашеское дерьмо и пшёл вон! Когда вернёшься, мы обсудим нанесённое тобою всем нам оскорбление!
С трудом поднявшись на ноги, Сезус доковылял до головной телеги и взобрался на козлы, борясь с головокружением. Из разбитой губы капала кровь, щека быстро опухала, и язык ощущал острый обломок вместо зуба на месте удара. Он нетвёрдым движением дал лошади поводьев, и сопровождаемый злобными взглядами солдат караван потянулся прочь из пограничного форта. Позади раздался грохот опускающейся решётки ворот, ведущих к границе, и Сезус принялся стирать с дорожного плаща закапавшую его кровь. Вскоре опухоль на разбитом лице выросла ещё больше, но головокружение прошло, боль в глазах утихла, и управлять повозкой стало легче.
Торговец оглянулся, убеждаясь, что все его повозки покинули пограничное укрепление, но тут же столкнулся взглядом с десятником легата. Тот был уже здесь, сидел на крайней телеге рядом с возницей и с ненавистью буравил Сезуса глазами. Пришлось отвести взор, осмотреть телеги и отвернуться. Ничего, он стерпит и это. Всё равно теперь терпеть осталось недолго. Разбитое лицо и сломанный зуб болели, никаких медикаментов у Сезуса не имелось, но сейчас сие даже к лучшему. Орки спросят, что случилось с его лицом, и легат, сам того не зная, облегчил Сезусу воплощение плана. И даже дважды, потому что десятник не сменил доспехи целиком, а лишь избавился от нагрудника и шлема, несущих на своих поверхностях эмблемы Королевской Пограничной Стражи Авлии. Вместо них он надел точно такие же армейские доспехи, только без знаков различия, а меч его и вовсе остался прежним, и в нём без труда можно было узнать оружие регулярной армии. И широкий дорожный плащ, надетый поверх всего этого, ненамного замедлит сие опознание.
Две мили, разделяющие пограничный форт и причал, Сезус проехал молча, стараясь не шевелить головой, при всяком движении испытывающей тупую боль. Формально территории, располагающиеся между пограничными фортами и Симиллой, считаются нейтральными, подобно Пустоши между землями Людей и песками бескрайней Ратхаш, и жить на них запрещено. Ибо сии две мили предназначены для того, чтобы дозорные разъезды Королевской Пограничной Стражи, стерегущие границу, имели возможность обозревать ровную местность как можно дальше и быстро обнаруживать появляющиеся на ней следы шпионов неприятеля.
Но на деле эти территории редко бывали полностью безлюдны. Никаких поселений тут не было, никто не желал в случае внезапного нападения Орков или к*Зирдов оказаться на пути вторгающихся войск. По этой причине многочисленные пограничные деревушки, являвшиеся домом для капканщиков, охотников и рыбаков, располагались за линией пограничных фортов, зачастую прилепившись к таковым у самых их стен. Зато вышеуказанный люд, сиречь промысловых дел мастера, посещал нейтральные земли постоянно. Капканщики устанавливали ловушки на зверей, пытая счастье добыть турлана, пушистая шкурка которого весьма ценилась у портных вельможных дворян и имела изрядную стоимость. Охотники бродили вдоль Симиллы, высматривая идущую на водопой дикую живность, рыбаки промышляли установкой сетей. Некоторые даже ловили с лодок, если не опасались течений и им было не в тягость всякий раз доставлять лодку от деревни до Симиллы.
Ниже по течению реки, в верховьях устья, заканчивающегося могучим водопадом, низвергающимся в море с высоких обрывистых скал, на речном побережье даже возник небольшой порт. Порт сей более походил на пристанище всевозможных рыбацких лодок, баркасов и нескольких грузовых барж, перевозивших торговые караваны Людей в Ругодар. Но в силу великой воинственности оркских кланов, приводящей к частым набегам и стычкам, торговлею с Орками занимались лишь самые отчаянные и рисковые купцы, коих было весьма немного, и серьёзного развития порт так и не получил. Гораздо безопаснее было не рисковать жизнью и товаром в степях Ругодара, а дождаться, когда оркские купцы сами прибудут в пограничный форт.