Приключения ведьмы Мирославы (СИ) - Австрийская Анна. Страница 16

Я же никогда особо на сплетни внимания не обращала, так как и сама часто становилась их темой. Те, кто отличаются от основной массы народа всегда и всюду будут ДРУГИЕ.

Бабушка тоже не особо вдавалась в рассказы. Говорила лишь, что у Марьяны много полезного в голове содержится.

— Здравствуйте, — улыбнулась я старушке.

— И ты здравствуй, Мирославушка.

— Доставила я вам хлопот? — смутилась я.

— О тебе по большей мере Олеус беспокоился. Ох и бурный он парень… такую самодеятельность развел, аж…

— Что? — нетерпеливо поерзала я на кровати. Да, любопытство пострашнее чесотки будет.

— А вот Толгат меня испужал, — будто и не заметив моего вопроса продолжила знахарка. — Много ему досталось. Насилу вытащила… Только твоя сила и помогала.

— Значит Толгатом крестничка моего звать величать.

— Толгатом звать, а величать пока не за что.

— Как он себя чувствует?

— Сейчас хорошо. В сон я его погрузила, чтобы организм сам себя лечил, да не мешал снадобьям чудо творить.

— Спасибо вам, — улыбнулась я.

— Благодарность твою приму, Мирославушка, потому как искренняя она, — согласно кивнула бабка Марья. — Но и ты доброго слова достойна. Не каждая ведьма решит таким способом человека спасти, тем более Зверятича.

Я нахмурилась. Способ действительно я избрала редкий, но вот причем тут родина Толгата.

Уточнить я не успела. Знахарка оценив мое состояние, приказала подниматься с постели, приводить себя в порядок, да за порог идти. Люд меня там ждал.

— Кому еще дорожка ко мне протопталась? — недовольно ругалась я себе под нос.

— Старрростам, — испугал меня внезапностью Клавдий.

— Ой, — пошатнулась я, — ты чего подкрадываешься?

— Внимательнее будь, — недовольно заявил ворон и устроился на изголовье кровати.

— Что же старостам от меня понадобилось? — спросила я Клавдия.

Ворон не спешил отвечать, и всем своим видом показывал, что очень недоволен.

— Клавдий, что стряслось? — не унималась я.

— Бабки нет… уж она бы тебя выпорррола, — заявил ворон.

— Чего? За что это меня пороть вздумал? — опешила я.

— За расточительность! Едва сила твоя не перррегорела!

— Но…

— Весь резерррв потрррратила!

— Я…

— Дуррреха! Зрррря тебя бабка учила.

Так мне обидно стало от слов Клавдия, что горло сдавило.

— Я человека спасала, — фыркнула я и пошла вон из дома.

— Ты себя почти угррробила, — не унимался ворон, перелетев на мое плечо.

— Нельзя было иначе, — вздохнула я.

Несмотря на обидные слова, я понимала, что Клавдий прав. Очень я своей силой рисковала. И хотя она не люба мне, но… без нее теперь нет моей жизни.

Переодевшись в темное платье, я поспешила на улицу.

За моим порогом своя жизнь была. Гости — шесть человек — пятеро мужчин, а во главе их бабка Марья, сидели у высокого широкого костра. Старосты четырех подопечных мне деревень да Олеус тихую беседу вели и не сразу меня приметили.

— Доброго вечера, — громко поздоровалась я.

— Ох, матушка-ведьма, — подскочил староста Юстас. За ним и староста Гудвин (староста деревни Горячево), и староста Осиник (староста деревни Веленки), и староста Добромир (староста деревни Зверево) на ноги поднялись.

— Как же мы рады, что вы объявились, — сминая свою кепку причитал Юстас.

— Где же вы были столько времени? — чуть не плакал Осиник.

— Знамо дело, дома я была! — честно ответила я.

— Так мы ж… весь лес исходили, все околицы проверили, — вздохнул Гудвин.

— Видать нечистая нас за нос водила, — в сердцах выкрикнул Добромир.

«Вот так эмоции…» — растерялась я. Даже Добромир — самый сильный, могучий богатырь — самый спокойный староста и самостоятельный терпение потерял.

— Что ж вас ко мне потянуло? — нахмурилась я.

— А ты садись девонька, — перебила мужчин знахарка, — в ногах правды нет.

Мужчины посторонились пропуская меня к огню. Я прошла и села рядом с Олеусом и Марьей.

Старосты расселись напротив и начали свой рассказ:

— Седьмого дня наши охотники в дома не вернулись, — вздохнул Добромир. — Поначалу мы и не задумались о дурном. Ну мало ли заплутали мужики или на след чей напали. Но и на следующие сутки из леса никто не воротился. Я тогда трех мужиков снарядил на поиски, но и они не воротились. Только вот Толгата ты из беды выручила, а других пятерых и не знаю где искать…

— А у меня пять дней назад три бабы пропали. В лес за ягодами справились и того… Не воротились, — жаловался Осиник.

«Ох, не нравится мне это…» — подумала я. но перебивать мужчин не стала.

— У нас же в деревнях всякая чертовщина началась, — вклинился Гудвин, кивая в сторону Юстаса. Посуда сама собой бьется, животина болеет и дохнет. Даже в баню хода нет… То ошпарит кого, то побьется кто. А недавно у меня Марфа ногу сломала, поскользнувшись на мочале.

— В общем, не вытерпели мы, — взял слово Юстас, — и пошли к вам, челом бить.

— Но и тут нам удачи не было, — покачал головой Осиник.

— Ходили-бродили, а домика вашего не видали, — подытожил Гудвин.

— А как же теперь отыскали? — уточнила я.

Пока рассказы велись, я проверила защитный контур Дуба Дубовича. Он был целехонек и верно хранил дом.

— Это я их привел, — удивил меня Олеус.

— ТЫ? — не сдержала я изумления. — Как же тебе удалось тропинку отыскать?

Парень бросил быстрый взгляд на старост, потом на бабку Марью и на Клавдия, что пригрелся на моем плече, и признался.

— Меня ворон ваш привел, госпожа ведьма.

— Клавдий? — еще больше недоумевала я.

— Я как раз на ваши поиски отправился. Отец с ног сбился, вот я и вызвался. Долго по лесу бродил, все пытался вспомнить к вам дорогу. А тут ворон навстречу летит. Уселся мне на плечо и повел. Недолго поплутали мы, я уж к Веленкам в ту пору подобрался, и вышли на вашу опушку. Вы… без чувств лежали, а рядом Толгат едва живой. Вас я скорее в дом снес, а Толгата ворон трогать не велел. Сказал в Зверево бежать, за бабкой Марьей.

— Ясно, — ответила я, хотя мне совсем ничего ясно не стало.

— Я прибежал сразу к старосте Добромиру, просил его о помощи. он за бабкой Марьей послал. Заодно и в другие деревни весточки отправили. Как старосты собрались, мы в лес воротились. Но тут уж нас бабка Марья привела к вашему дому.

— Бабка Марья, а как же вы отыскали дорогу? — сдуру спросила я.

— Так я не глазами смотрела, — уклончиво ответила старушка, подогом мешая поленья в костре.

— Мы вначале вас осмотрели, — продолжил рассказывать Олеус, — потом и за Толгата принялись. Я его насилу в дом втащил, чтобы раны не растревожить.

— А что же тебе не помогли? — посмотрела я на старост.

— Так никого из нас к вам в хату не пустило, — оправдался Добромир.

— Как так? — нахмурилась я.

— Домовой не пущал, — пояснила знахарка.

— А тебя пустил? — обратилась я к Олеусу.

— А нас пустил. Сама же видела, — наперед парня ответила старушка.

«Это что ж за игры Осип Никифорович устроил?» — подумалось мне.

— Толгата бабка Марья велела в погреб спустить, — отвлек меня Олеус.

— Зачем? — обратилась я к бабке.

— Там ему лучшее, — уклончиво пояснила она.

— Меня к вам приставила, обучила что делать, — закончил излагать Олеус. И на мгновение мне показалось, что я увидела его смущение.

— Что же за чертовщина вокруг творится, госпожа ведьма? — вернули мое внимание старосты, что уже хором беседу вели. — Как поступит? Как народ наш уберечь?!

— Ишь, накинулись хищники, — присвистнула бабка Марья. — Девка сама едва на ноги встала, а вы уже о помощи просите.

— Так не справимся мы сами, — посетовал Добромир.

И таким путем поднялись жаркие споры. Старосты спорили и ругали нечистых, обвиняя всех в своей беде. Бабка Марья только изредка ехидного «маслица» в их жарки спор подливала.

И только Олеус внезапно скинул свою безрукавку и мне на плечи накинул. Аккуратно, чтобы Клавдия не потревожить.