Марья-царевна из Детской Областной (СИ) - Баштовая Ксения Николаевна. Страница 16

— Северные леса — это ведь Юланский уезд?

— Он самый, мой царь, — Советник медленно прикрыл глаза, соглашаясь. — Граничит с Екимауцким и Рипнецким.

— И посадником в Юланском…

— Баламут — виритник, Горанов сын.

— Что там вообще, в Юланском уезде, творится? Спокойно или не очень?

Прежде чем выносить челобитные на рассмотрение царю, советник должен был сам узнать все и обо всем. И он не разочаровал правителя:

— Донесений о смутах никаких нет. Последний наказ еще лет триста назад в те земли направлялся… Баламута царь поставил шестьдесят три года назад.

— До него кто был?

— Умир из Блудячих огней. Но он всего пару лет там был, царю совсем его послужение не понравилось: по Северным лесам болота расползлись, гати погнили, клюква поисчезала…

— А до Умира?

— Хотен из межевичков. Только он, мой царь, плохо кончил.

Кощей удивленно заломил бровь, ожидая продолжения речи.

— Поссорился он с манилами, те, люди сказывают, его на охоте в глубь леса и завели, — меланхолично пояснил Змей. — Царь тогда еще дикую виру за пролитую кровь собрал…

На этот раз молодой царь долго молчал, подбирая верное решение. Со двора послышался бой часов… Уже седьмой час от рассвета идет. Пора заканчивать с челобитными.

Мужчина перевел взгляд на писаря. Мальчишка — шиликун сидел на полу, грызя кончик гусиного пера и не отводя восхищенного взгляда от правителя. Эх, знал бы он, насколько трудно вот так сразу решать чужие судьбы, зная, что твой нарок — будет последним и главным… Насколько все было проще, когда над тобой надзирал отец, который в любой миг мог все исправить, переменить решение, дать другой наказ…

— Пиши. "Собрать десяток лучших лекарей из Юланского уезда, да пару получше из Екимацукого и Рипнецкого кликнуть, и под охраной дружины направить, проверить что в Северных лесах творится. А Баламута, Горанова сына и Юланского тиуна — в столицу выкликать. Пусть поведают о своих трудах и хлопотах."

Писарь споро зашуршал пером.

А царь резко встал с кресла, перевел взгляд на Змея:

— Прикажи седлать коней. Поедем, узнаем, что там у Хранителя.

Маша всегда старалась не участвовать ни в каких конфликтах. Если с чем-то не согласна — проще не спорить. Не нравится, что тебе говорят — лучше промолчать… Да за всю жизнь у нее был только один крупный спор с родителями: когда отца года четыре назад перевели на Сахалин, мама тут же начала собираться, а Маша-таки решилась впервые в жизни встать в позу и заявить, что она не хочет никуда переезжать.

Сейчас, похоже, был один из подобных случаев — когда молчание могло только повредить…

Но как же было страшно говорить хоть что-то…

Женщина на миг прикрыла глаза, собираясь с духом… А затем резко повернулась к тому, кто про ворота говорил:

— Мозги у тебя обмазаны! — голос предательски дрогнул, а за грудиной притаился ледяной комок. — И не дегтем, а химусом! А я — врач! Лекарь, по-вашему! Целитель, в конце концов!

— А косу куда дела, лекарка?! — насмешливо хохотнул самый молодой из парней — воронов: лет пятнадцать на вид, не больше, только, небось, из педиатрии во взрослую поликлинику перевелся.

Маша зло поджала губы. Умной мысли в голове не было ни одной.

А, где наша не пропадала!

— Богам в зарок отдала! Сколько прядей на алтарь положила, столько людей спасти смогу!

Бред, конечно, был полнейший.

— И какому ж богу волосы понадобились? Кто на сговор пошел? — заломил бровь самый старший.

Соловей, похоже, после того, как Маша решила отвечать — вмешиваться в разговор передумал.

А вот сама Орлова так и замерла, не зная, что сказать. Кроме Асклепия и рядом пробегавшего Гиппократа — который, если уж быть честными, никакой не бог — она и назвать-то никого не могла.

По крайней мере, сейчас.

Может, если сесть, спокойненько все обдумать — что-нибудь умное в голову бы и пришло, но сейчас, когда отвечать надо было как на духу, Маша даже не знала, что сказать…

Стоп.

Волосы?

— Велес!

Насколько этот самый Велес мог лечить — врачевать Маша понятия не имела.

— Он же скотий бог, — нахмурился средненький "ворон".

— А скот лечить не надо, что ли? — возмутилась Маша.

Правда, ветеринария была совсем не ее специализацией, но кто ж сейчас диплом проверять будет?

— И не уж-то Макошь согласилась, чтоб под его руку лекарка пошла? — прищурился младший.

Для Маши все эти имена были китайской грамотой. Макошь — не Макошь, согласилась — не согласилась… Женщина уже была готова ляпнуть: "Да кто ж ее спрашивал?", но в последний миг прикусила язык. Если все эти Кощеи с Соловьями реальны, то что мешает существовать богам славянского пантеона? И вот, они, значит, существуют, а Маша их грязью поливает… Нет уж, в таких случаях лучше или промолчать, или что-то более умное сказать…

Как бы только это самое "умное" придумать…

— Потому и косу отдала, что против была, — буркнула Орлова.

Ответ вышел весьма двусмысленный — кто там был против? кто что отдал? — но кощеева невеста решила, что лучше уж так, чем никак.

— И никак врачевать можешь? — наконец, подал голос и сам Соловей.

— А я вам о чем говорю! — Маша повернулась к потенциальному пациенту. — Я еще вчера вам это объяснить пыталась, а вы все "девка! Девка!", — в голосе, кажется, даже обида проклюнулась.

Царский ловчий дернул уголком рта:

— А что? Отрок? — голос настолько осип, что ему уже и говорить было трудно.

Маша поняла, что пора брать инициативу в свои руки:

— Горло покажите, — решительно скомандовала она и, не дожидаясь, пока с ней начнут спорить, шагнула к Соловью.

На этот раз остановить ее не успели: Маша привычно сжала с боков челюсть "пациента", заставляя того открыть рот.

Тот похоже, попросту онемел от такой наглости, а Орлова развернула его голову к свету, заглянула в рот, прикоснулась ладонью ко лбу:

— Горло красное. И температура, похоже… Холодное пили? Или, может, кричали громко, голос сорвали?

— Пил, — оторопело кивнул Соловей. — Воду ключевую…

— Понятно, ларингит. Быстро в постель! Теплое питье. Постельный режим. Исключить спиртное и пряное. Не курить… А, тут, наверное, еще табака нет… Тем более, не курить! А еще все-таки нужны лекарства…

"Вороны", похоже, были потрясены не меньше Соловья. Видно, они совсем не ожидали, что кто-то может так бесцеремонно обращаться с царским ловчим.

Маша задумчиво почесала голову и повернулась к самому старшему парню:

— Тебя как звать?

— Ворон…

— Гениально. Фантазия так и прет… — мрачно буркнула Орлова. Помолчала, сгоняя мысли в кучку и, собравшись с силами и в глубине души надеясь, что ее никто сейчас не пошлет куда-нибудь далеко и надолго, скомандовала:

— Значит так. Ведешь отца, — тут пришлось бить наугад, но, судя по тому, что спорить с ней не стали, Маша угадала, — в кровать. Следишь, чтоб поменьше вставал. Холодного не пить. Можно — теплое молоко с содой, оно помогает… Разговаривать как можно меньше… А мне, похоже, придется все-таки искать местного врача, выяснять, какие достижения медицины здесь известны… Пошли, — махнула она рукой самому младшему, — проводишь в царский дворец…

— А я? — осторожно уточнил средненький.

Без поручений точно нельзя было обойтись — иначе не приведи господь, начнут проверять действительно ли Маша что-то там Велесу обещала (и, с чем черт не шутит, выяснят еще…):

— Проследишь, чтоб с постели не вставал и поменьше разговаривал.

Это конечно, вплотную пересекалось с наказом старшему, но уж лучше так, чем никак… И опять же — сейчас Маше нужно было попасть в царский дворец, узнать, когда там местный врач из отпуска возвращается. По большому счету, можно, конечно и какого-нибудь другого лекаря найти — вряд ли здесь один медик на весь город, но ведь с другой стороны — к правителю абы кого не приставят, врач будет один из лучших, а остальные специалисты — неизвестно какие будут, мало ли шарлатанов вокруг?