Летний остров - Ханна Кристин. Страница 63
Дин постепенно скрывался из виду. Сначала ночь поглотила верхушку мачты, затем пропало и все остальное. В последнем луче лунного света поднялась темная рука и помахала Руби. Дин не видел ее, но знал, что она где-то там, в темноте, наблюдает, как он уплывает. Она всегда так делала: стояла на берегу, пока лодка не исчезала в темном море, посеребренном луной, потом поворачивалась и уходила домой.
В кухне горел свет, спальня матери была закрыта. Руби подошла, вернее, подскочила к двери. Она не сомневалась – мать хотела бы, чтобы ее разбудили; в конце концов, не каждый день се дочери делают предложение.
Руби уже собиралась постучать, когда зазвонил телефон. Она ринулась в кухню И схватила трубку на втором звонке, моля Бога, чтобы это не оказались плохие новости об Эрике.
– Алло?
– Руби! Где, черт подери, ты пропадаешь? Я звоню тебе всю ночь. И вообще, в какое захолустье ты сбежала, что за хибара твой лом, если в нем даже нет автоответчика?
Руби сразу расслабилась.
– Вэл! – Она посмотрела па часы. Начало второго. – Нельзя ли отложить разговор до утра? Я…
Голос Вэла стал глуше.
– Да, бэби, еще один мартини. И три оливки. Извини, Руби. Кстати, что там за чушь насчет статьи? Надеюсь, Модин что-то не так поняла.
– Ах это… Я передумала сдавать статью, вот и все.
– Вот и все? Все?! Послушай, ты, принцесса комедии, речь идет не о какой-нибудь занюханной газетенке местного масштаба. Мы говорим о журнале «Кэш»! Они уже зарезервировали в номере место под твой материал, напечатали обложку, причем с твоей фотографией. Кроме того, информация просочилась в прессу. – Вэл помолчал, было слышно, как он выпускает дым в трубку. – У меня есть интересные предложения от телевидения. С тобой хочет поговорить человек с Эн-би-си, они собираются заказать тебе пилотный вариант.
– Пилотный вариант? Моей собственной комедии положений?
Руби стало нехорошо. Иметь свое шоу на телевидении было ее давней недостижимой мечтой. Любой комик грезит об этом.
– Да-да, без дураков, тебе предлагают написать комедию. Но статья должна быть сдана завтра. Вчера я послал тебе билеты на самолет, они наверняка уже лежат в твоем почтовом ящике. В понедельник утром ты должна появиться в «Шоу Сары Перселл».
– Вэл, я не могу этого сделать.
Руби закрыла глаза. Она почти физически ощущала на лбу тепло материнской руки, нежность прикосновения. Ее охватила паника.
Вэл глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
– Проклятие! Я знал, что от тебя одни неприятности, но заверил партнеров, что ты настоящий профессионал. Я за тебя поручился, я дал им слово!
– Да, я профессионал. – Собственный голос показался ей слабым и неубедительным.
– Настоящий профессионал не разорвет контракт с общенациональным журналом, особенно когда уже получил аванс. Ты способна вернуть деньги?
Руби вспомнила «порше» на стоянке, дорогое платье, оставшееся в шкафу, деньги, отданные отцу, и поморщилась.
– Верну… если они дадут мне некоторое время.
«Ну да, например, лет двадцать».
– Детка, так дела не делаются. Ты можешь разорвать договор, только если полностью расплатишься, да и то еще придется их уговаривать. А я уверен, что они не согласятся.
– Ты хочешь сказать, что они имеют право меня заставить…
Вал рассмеялся:
– Ты что, с Луны свалилась? Детка, это большой бизнес. Ты не можешь просто взять и передумать. Статья готова?
Руби ненавидела собственную слабость, подтолкнувшую ее ответить «да».
– Тогда за чем же дело стало?
Она готова была расплакаться.
– Я узнала мать поближе, и она мне понравилась. – Руби сглотнула и поправилась: – Вернее, я ее люблю.
Некоторое время Вэл молчал, потом тихо сказал:
– Мне очень жаль.
Уж лучше бы он на нее наорал! Принять сочувствие было для Руби куда тяжелее.
– Так ты прилетишь завтра? Я распоряжусь, чтобы Бертрам встретил тебя в аэропорту.
Руби повесила трубку, чувствуя себя, как в тумане. Она вышла на веранду и увидела на полу под дверью контракт. В нем оказались билет первого класса и краткий план. После записи «Шоу Сары Перселл» предполагалось отпраздновать это событие в «Спаго».
Неделю назад Руби была бы в восторге от такой перспективы.
Она понуро прошла мимо комнаты матери, в последний момент помедлила, прижала кончики пальцев к деревянной двери и прошептала:
– Извини, мне очень жаль.
Однако она знала, что этих слов не достаточно, далеко не достаточно.
Руби вздохнула и стала подниматься по лестнице. У себя в комнате она легла и попыталась заснуть, но ей не удавалось даже держать глаза закрытыми. В конце концов она включила свет и достала блокнот.
Только что звонил мой агент.
Кажется, я осталась в дураках. Я не могу расторгнуть сделку, мне придется выполнить обещание и сдать статью, иначе важные корпоративные адвокаты затаскают меня по судам.
Но в результате я потеряю мать, которую ждала, по которой тосковала всю жизнь, которую то боготворила, то проклинала. Теперь не важно, как сложились бы наши отношения дальше, – ничего уже не будет. И на этот раз виновата одна я. Мое духовное банкротство увидит весь мир.
Я наконец осознала, что жизнь состоит не из «больших моментов» и внезапных озарений, а из крошечных отрезков времени, порой таких кратких, что они проходят незамеченными. Все это я теперь понимаю, но слишком поздно.
В понедельник я выступлю в «Шоу Сары Перселл», и с этого момента все, что я осознала, окажется важным только для меня одной. Матери будет уже все равно.
Но я все-таки хочу кое-что сказать, хотя и понимаю, что это открытие совершилось слишком поздно и далось слишком дорогой ценой: я люблю свою мать.
Я люблю свою мать.
Руби отложила ручку, она скатилась с кровати на пол.
Слишком много потрясений для одного дня, тем более для такого, когда она наконец поверила в свое счастливое будущее. Руби больше не могла не только писать, но даже думать. Она легла на спину, уставилась в потолок, на котором была видна похожая на паутину трещина, и прошептала:
– Мама, я тебя люблю.
Глава 24
Нора сидела за кухонным столом, потягивала остывший кофе и читала газету пятнадцатилетней давности, найденную в чулане. Первую полосу занимала гневная статья о том, что власти штата Вашингтон распорядились взрывать под водой хлопушки, чтобы отпугнуть морских львов. Морские львы, видите ли, поедали лосося. Рядом была помещена маленькая заметка с фотографией – «Собаке президента Рейгана вырезали гланды».
Нора не столько читала газету, сколько ждала Руби. Она пыталась дождаться ее вечером, но в половине первого ночи сдалась и ушла спать. То, что дочь вернулась домой поздно, Нора считала хорошим признаком. Она собиралась перевернуть страницу, когда раздался звонок. Не пользуясь костылями, она доковыляла до телефона и сняла трубку.
– Слушаю.
– Это Ди.
Нора привалилась к прохладной стенке холодильника.
– Привет. Какие новости ты приготовила для меня сегодня?
– Они вам не понравятся.
– Ничего удивительного.
– Мне только что звонил Том Адамс. Домой! В воскресенье! Он сказал, что, если к среде вы не положите эту чертову статью на его чертов стол, он выставит вам судебный иск на десять миллионов долларов. Он говорит, что все бумаги уже готовы, просто он дает вам последний шанс. – Ди кашлянула. – А еще он сказал, что выставит иск всем, кто когда-либо с вами работал, включая меня.
– Он этого не сделает, – возразила Нора, хотя, конечно, не имела представления, способен Том Адамс на такое или нет.
– Вы уверены?
– Я сама поговорю с Томом, – пообещала Нора.
– Ди вздохнула с облегчением:
– Слава Богу! Спасибо!
– Какие еще новости? Шумиха не улеглась?
– Нет, куда там. – К чести Ди, она явно переживала по этому поводу. – Вчера вечером в шоу Ларри Кинга выступала ваша домработница, она говорила про вас… ужасные вещи.