Иллюзия реальности (СИ) - Григоров Сергей Львович. Страница 33

Поскольку Сковородников молчал, хола, откинувшись на стуле, повысил голос:

— Не понимаю твоей реакции. Я же говорю известные вещи. Всесторонне обоснованные теоретически и надежно проверенные экспериментально. С ними давно все свыклись.

— Может, кто и свыкся. Но только не я — удобной оказии не было.

— Так привыкай. Я читал, что давным-давно, когда только-только начали изучать микромир, было модным разрабатывать так называемую единую теорию поля, объединяющую все известные тогда виды фундаментальных сил. При этом полагалось, что квантоводинамические взаимодействия устанавливаются мгновенно, нашего времени у очень маленьких объектов вообще не существует. Считалось, что все микрочастицы находятся в «спутанных» состояниях — на любом расстоянии, каким бы большим оно ни было, сколько бы миллионолетий ни проходило с момента их начального взаимодействия, они все равно «чувствуют» друг друга. Этот эффект назвали квантовой когерентностью. И только во времена Илина смогли измерить некоторые скорости распространения различных когерентностей.

Хола задумался на мгновение.

— Однако до сих пор еще строят проекты воздействия на прошлое. Логика проста. Есть фотоны, странствующие в космосе миллиарды лет. Если соответствующим образом «поработать» с ними, то можно изменить квантовые состояния когерентных им частиц, провзаимодействующих много-много лет назад. А тогда и результаты давным-давно произошедших взаимодействий изменятся. Красивая идея, не так ли?

Алексей Сковородников продолжал молчать.

— Насчет времени… Ну конечно, разве можно считать, что в микромире имеется привычное нам время?! Вот, скажем, атомные часы, в которых мгновения отсчитываются по скорости распада какого-то радиоактивного элемента, относятся к одним из самых точных. Во многих технических устройствах служат в качестве тестовых. Но если взять всего два-три атома того же радиоактивного элемента — когда они распадутся? Да когда угодно! Могут и через секунду, и через тысячу лет. Нет для них времени в нашем понимании!

Ник Улин поморщился и встал, собираясь выйти.

— Я что-то не так говорю? — забеспокоился хола.

— И так, и не так. Но я не буду мешать тебе учительствовать.

— В чем я не прав?

— Ты неточен.

— Я пересказываю азы. То, что положено знать любому холе, кем бы он ни стал в будущем, будет у него имя или нет.

— Устарели ваши азы. С момента их появления прошла, вероятно, не одна сотня лет. Коренным образом изменились представления о физической картине мира — как говорится, сменилась научная парадигма. И не один, кстати, раз. Изменился даже сам язык изложения законов квантовой динамики.

— Хорошо, я освежу свои знания, — важно пробурчал хола. — Но скажи, что именно я перевираю сильнее всего.

— Трудно сказать. Про квантовую когеренцию ты говоришь более-менее правильно, как и о факте «размытости» материальных в традиционном понимании объектов по пространству, времени и своим внутренним состояниям. Это истины, открытые в незапамятные времена, вроде всемирного закона тяготения, сохранения массы-энергии при однородном течении времени и так далее. А вот твое понимание перемещения в надпространстве некорректно, как и общий тон изложения. Скажем, желание построить единую теорию квантовых взаимодействий никуда не исчезло. Сейчас обкатывается много теоретических моделей, эксплуатирующих идею флуктуаций энергии внутри бесконечномерного гильбертова пространства. В них все материальные частицы описываются энергетическими сгустками…

— Ну, это, насколько я понимаю, касается одних только слабо взаимодействующих друг с другом частичек. На микроуровне.

— Микро или макроуровень — вещь относительная. Вокруг нас довольно много протяженных объектов, для описания поведения которых необходимо привлекать математический аппарат квантовой динамики. Скажем, если ты приоткроешь обычный водопроводный кран, то вначале потечет ламинарная струйка воды — такая, что траектория каждой капельки будет представлять собой плавную линию и не пересекаться с траекторией другой капельки. Но если откроешь кран посильнее, струя воды превратится в турбулентный поток, в котором будут образовываться завихрения — не очень устойчивые, но все же целостные объекты. Аналогично — большинство атмосферных явлений вроде циклонов и антициклонов и прочее. Все они подчиняются математическим закономерностям, используемым для описания микромира и принципиально не дающим однозначный ответ. Не зря же во все времена подтрунивали над метеорологами, осмеливающимися предсказывать погоду более чем на три дня.

— Понятненько, — протянул хола.

— Общее для всех подобных объектов, для предсказания поведения которых приходится применять математический аппарат квантовой динамики, — наличие переходных областей с существенно разной энергонасыщенностью. Говоря иначе, сильных градиентов энергии. А пространственный перенос энергетических сгустков возможен благодаря эффекту квантовой телепортации, также открытому в незапамятные времена. Именно эта физика и используется в звездолетных И-двигателях. Кроме того, в машинах искусственной гравитации, да и во множестве других технических устройств… В общем, изучайте квантовую динамику, дорогой Яфет. В старые добрые времена физики шутили, что человек, знающий квантовую механику, отличается от человека, не знающего ее, сильнее, чем последний отличается от человекообразной обезьяны.

— Знаем мы таких шутников яйцеголовых, — возмутился Сковородников. — Навидались в своей жизни ботаников, у которых руки не из того места растут.

— Пойду я, — сказал Ник Улин. — Вы бы тоже здесь не засиживались. Займитесь лучше самоподготовкой. Да, сегодня наш герцог опять будет давать званый обед. Приглашен эмиссар Содружества Макуайр. Тот, кого злые языки величают заместителем в квадрате — и капитана, и научного руководителя экспедиции. В настоящее время уточняется план исследований Шара, и Ван стремится заручиться поддержкой Макуайра в том, чтобы за нашей командой был закреплен важный участок работ. Есть резон в его действиях, не так ли? Так что подумайте, как подыграть герцогу. Ну, пока!

Алексей Сковородников уже не испытывал внутренних переживаний при упоминании запланированных светских мероприятий Вана Лусонского. Более-менее научился «светским» манерам и умению не топить в частностях генеральную линию беседы за столом. Генеральную — это ту, которую Ван Лусонский наметил для достижения какой-то своей цели. Под ней могло прятаться и тривиальное желание познакомиться ближе, и привлечение приглашенного на свою сторону при подготовке какого-либо решения, и разузнавание важной информации, которую трудно было выловить в общем потоке внутрикорабельных новостей — всего, что может понадобиться знать и уметь герцогу, не перечислишь.

Тем не менее, при появлении Макуайра и в первые минуты начавшейся за трапезой беседы Сковородников чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то шло не так, не по правилам, не по-людски.

Во-первых, неестественным было поведение Макуайра. Ведущий ксенолог Галактического Содружества и заместитель научного руководителя экспедиции неприкрыто стелился перед герцогом, ел его восторженным взглядом и подобострастно подхихикивал, поддакивая на любую фразу своего кумира. Казалось, прикажи ему Ван съесть вилку — он тут же с радостью начнет грызть ее.

Что-то неуловимо необычное, настораживающее сквозило и в поведении Лиды. То, что она всегда с обожанием, как ныне Макуайр, смотрела на Вана Лусонского, Сковородникова уже не удивляло. Но сейчас она держалась как-то не так, как ранее. В чем дело?

Вот Ван передал ей розетку с соусом, и ее рука будто бы невзначай скользнула по его запястью… Все понятно, пронзила догадка Сковородникова: они стали любовниками. Посторонние друг другу мужчина и женщина чисто инстинктивно соблюдают дистанцию, и случайное соприкосновение их, бывает, словно электрическую искру высекает. Для близких же людей касание подсознательно воспринимается как вполне обычное, естественное состояние. Супруги, много лет счастливо прожившие бок о бок, по одному-двум движениям и взглядам определяются в любой толпе.