Иллюзия реальности (СИ) - Григоров Сергей Львович. Страница 59

Наибольшие споры вызывали религиозные обряды консов. Религия занимала важное место в их жизни, но ознакомиться с ее основами, с мифологией не удавалось. Особую загадку представляла традиция паломничества. Выбранные по неизвестным критериям аборигены — мужчины и женщины, молодые и пожилые — срывались с насиженных мест и пешком, питаясь подаянием, шли в центр своей Ойкумены, к Урему. Входы в пещеры по его берегам денно и нощно охранялись специальными караулами консов, и автоматические разведчики «Элеоноры» не смогли проникнуть внутрь. По случайно оброненным невнятным фразам выяснили, что паломники спускаются в пещеры для трехлетней учебы в закрытых учебных заведениях — так были поняты слова «паломник, ученик школы богов»: дети консов учились в сельских школах три года.

Стало очевидно, что необходимо найти новые источники получения информации. Не было у экспедиции времени, чтобы ловить знания по крупицам. Возникло предложение принудить консов к разговору. Задавать вопросы на интересующие темы и слышать ответы. Но как это сделать, не открывая, что люди пришли в их мир извне? Решение лежало на поверхности: послать в Консерву разведчика. Тайного агента. Шпиона, который мог бы участвовать в общественной жизни консов.

За будущим агентом закрепилось название прогрессор — это слово принес Алексей Сковородников из своей прошлой жизни. Чуть ли не все члены экспедиции записались в добровольцы. Ник Улин с Алексеем Сковородниковым, на зависть Яфету, тоже подали заявления. Хола был забракован изначально: первое и самое важное требование, предъявляемое к будущему прогрессору, было не иметь ни одного вживленного технического устройства.

Серый

Насыщенные будни предоставляли все меньше минут отдыха. Ник Улин, продляя их, взял в привычку после приемов пищи добираться до своей каюты кружным путем. Неспешная прогулка позволяла собраться с мыслями, распланировать занятия на ближайшее время.

Так и в тот раз, расставшись с Яфетом и Сковородниковым у лифта, он пошел куда глаза глядят. На одном из коридорных поворотов чуть не столкнулся с Рональдом Греем.

Неприметность — визитная карточка сотрудников Комитета Защиты Человечества. Отстранившись в механических извинениях, Ник Улин не сразу понял, что перед ним один из заместителей капитана — настолько незапоминающимся тот был.

— Вы торопитесь? — спросил Рональд Грей. — Не возражаете, если я составлю вам компанию?

Квартарская привычка с готовностью и открытой душой воспринимать любое обращение отогнала прежние мысли.

— Пожалуйста. С радостью.

— Вы, как я заметил, прогуливаетесь в гордом одиночестве, без своих товарищей по команде. Сильно они вам надоедают?

— Ваш вопрос свидетельствует, что вы не квартарец. Высшая жизненная роскошь — общение. Тем более с такими людьми, как Сковородников. И Яфет.

— Да, герцог Лусонский подобрал себе великолепную команду. Вчера я как раз просматривал отчет об эффективности работы различных служб экспедиции. Ваша команда на первом месте с огромным отрывом. Буквально по всем показателям.

Герцог Лусонский палец о палец не ударил, подбирая команду-22. Но прав Рональд Грей, удачная компания получилась. Кого ни возьми — интереснейшая личность.

— У меня стойкое неприятие формализованных методов оценки человеческой деятельности. Какой станок лучше, можно определить по его производительности, по удобству пользования, еще по каким-либо параметрам. Но результаты деятельности любого разумного существа принципиально не могут быть рассчитаны.

— Вы правы. Абсолютизировать эти оценки нельзя. Но почему бы наряду со всеми прочими их также не принимать во внимание? Скажем, каким образом лучше охарактеризовать ваш вклад в работу экспедиции? Все выдвинутые вами гипотезы и предположения на проверку оказались верными. А сколь неожиданны они были, с каким трудом ломали стены неприятия и недопонимания! Вы великий пророк.

— Ох, прошу вас, не надо неуместных восхвалений. Такова моя основная профессия. До того, как мне выпала честь принять на себя обязанности трибуна, я работал обыкновенным интерпретатором. Одним из сотен и тысяч других таких же тружеников Квартара. Рад, что мои умения пригодились экспедиции.

— Пригодились? Не то слово: оказались решающими. Открою вам секрет Полишинеля: все должностные лица экспедиции постоянно следят за ходом производственных совещаний в вашей каюте.

Ник Улин почувствовал, что Рональд Грей не пассивно идет рядом, а увлекает куда-то, и решил не сопротивляться. Интересно, что задумал козач. Их встреча в коридоре не простая случайность.

— А Лидия Ивановна! За относительно короткое время она, судя по результатам сданных ею экзаменов, превратилась в высококвалифицированного специалиста. Старпом решил ходатайствовать о повышении ее звания сразу на две ступени. Великолепное начало карьеры астронавта!

— Да, наша Лидочка оказалась очень старательной девушкой.

Рональд Грей принялся горячо расписывать сложности труда в космосе, усиленно жестикулируя. Есть все же у него одна выпадающая из обыкновенности черта, подумал Ник Улин: холеные руки с длинными нервными пальцами. Вспомнил, что в Содружестве Рональда Грея за глаза звали Серым. Меткое прозвище.

Они остановились вблизи одного из ответвлений от главного коридора жилого модуля, когда Рональд Грей восхищался совершенством «Элеоноры», успешно выдерживающей коварные удары Перворожденных.

— Неспециалист, подобный мне, много лет может изучать особенности и хитрости, реализованные в конструкции звездолетов, и все равно масса важных деталей останется ему неведомой. Вот, например, материалы, использованные для обивки жилых помещений. Упругость их такова, что во всем диапазоне перегрузок, переносимых человеком, они сохраняют его жизнь при соударении. Бережно останавливают движение и медленно распрямляются, возвращаясь к начальному состоянию. Потрогайте, даже прикасаться к обивке приятно.

— Да, вы правы. На ощупь приятно.

— Я поинтересовался, как надо ударить, чтобы материал не смог восстановить прежнюю форму и остался след. Получил ответ, что человек не в состоянии нанести такой удар. Это, мол, выше его физических возможностей. А сейчас посмотрите сюда.

Примерно на высоте своего лица Ник Улин увидел отчетливые вмятины. Такие могли бы остаться от ударов кулаками.

— Что-нибудь можете сказать по этому поводу?

— Заводской брак.

— Сохранились фотографии этого места, сделанные в начальный период полета. Никаких вмятин не было.

Ник Улин почувствовал негодование.

— Коли, как вы утверждаете, нанести такие повреждения обивке ни одному человеку не под силу, на право называться вандалом остается одна кандидатура — Яфет. Так?

— Так и не так. Он ни разу не появлялся в этом коридоре.

— Тогда… как вы объясняете появление этих вмятин?

Рональд Грей неопределенно пожал плечами.

— Я не имею ответа. Обращаюсь за помощью к вам. Готов внимательно выслушать и поверить любому вашему разумному объяснению.

— У меня сейчас накопилось много неотложных дел. Может, как-нибудь в иной раз? Во время обратного перелета, например.

— Как вам будет угодно. Готов ждать пока вы не освободитесь. Кстати, ближайшая к этому месту каюта — вашего начальника, герцога Лусонского.

— К чему вы мне это говорите?

Вероятно, Ник Улин не смог сдержать в себе глухую антипатию к Рональду Грею, а тот — смог почувствовать ее.

— К чему? Откровенно говоря, не знаю. Наверное, просто для полноты постановки задачи. Вдруг вы и в самом деле когда-нибудь задумаетесь о данном казусе.

— В этом и заключалась цель вашего разговора со мной?

— Не только. Для меня важнее получить ваш ответ по другому вопросу.

— Слушаю вас.

— Пройдемте ко мне.

— Зачем?

— Для порядка. Тема вопроса — кадровая. Ваш ответ должен быть запротоколирован надлежащим образом.

— Что ж, пойдемте в вашу каюту.

Направляя Ника Улина по длинным переходам жилого модуля, Рональд Грей вновь принялся расхваливать успехи команды-22.