Иллюзия реальности (СИ) - Григоров Сергей Львович. Страница 61

— Тем не менее, хороший руководитель на всякий случай эвакуировал бы лаборантов на звездолет.

Ник Улин неопределенно пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли выражая сомнение.

Рональд Грей открыл одну из своих бутылочек, налил на донышко бокала какой-то бордовый, обладающий сложным цветочным ароматом напиток, со вкусом отпил глоток. Посидел немного, закатив глаза. Медленно заговорил:

— Я понимаю, что вы хотите сказать. От ошибок, мол, никто не застрахован, а все достижения человеческой мысли по достоинству могут быть оценены спустя долгие годы. Знаком я с подобной философией.

— А разве сие не так? Все фундаментальные открытия и изобретения в ретроспективе кажутся на удивление простыми. Колесо, например, — что может быть проще? Однако, насколько мне известно, в незапамятные времена люди на целом материке не увидели, что у колеса есть не только обод, но и ось. А в результате не догадались, что можно транспортировать тяжести не волоком, а на тележке. Алфавит, что позволяет записывать слова по буквам и выражать мысли практически любой сложности, — разве идея его сложна? Однако через сколько тысячелетий он превратился в доминирующую основу письменности, задавив множество других? Позиционная система записи чисел — единственная, которая позволяет реализовать универсальные арифметические алгоритмы счета. Однако очень даже не сразу она пробила себе дорогу.

— Ваши примеры убедительны… в общефилософском плане. К сожалению, касаются они особых случаев. А в повседневности, возможно, все не так. Давайте опустимся на нашу грешную землю. Приведите, если сможете, пример из нашей, экспедиционной жизни.

Ник Улин почувствовал, что Рональд Грей напрягся. Подкрадывается к своей главной цели разговора?

— Хорошо. Способ преодоления квантитной оболочки, предложенный Алексеем Сковородниковым. Идея — проще некуда. Лежит на поверхности. Многие, как мне известно, сокрушались, что подобная мысль не пришла им в голову.

— А могла прийти?

— Ну конечно! Но не пришла. Не додумались. И я не могу дать никаких гарантий, что смогли бы додуматься. Я также был удивлен, что сам прошел мимо подобной идеи, — Ник Улин посидел, подумал. Потом сказал: — Алексей дал не только идею, а… как бы сказать понятнее вам, без наших, квартарских терминов… он дал клише, пользуясь которым сейчас мы успешно преодолеваем очередные препоны, воздвигнутые хозяевами Шара.

— Поясните, пожалуйста, вашу мысль.

— Он подсказал общий принцип поиска обходных путей. Только благодаря его находке, вероятно, возникло предложение использовать узкочастотные устройства связи со сменой рабочей спектральной полосы сигнала. В иной обстановке, с иной историей общения с Шаром, я полагаю, нам было бы чрезвычайно трудно найти это решение.

— Гм… спорное утверждение.

— Отнюдь. Я озвучиваю лишь следствие общего правила: чтобы увидеть что-то новое, человек должен выбраться из пут привычных представлений. Чтобы прийти к гениальной догадке, он должен вначале создать внутри себя новый образ. Это азбучная истина науки о мышлении. Сковородников дал нам образ — «Перворожденный с малюсеньким щитом».

— Нечто подобное проповедуется в Ордене Третьей Силы. Слышали вы о нем?

— Немного. Мы на Квартаре перемалываем все течения мысли и духовные практики, культивируемые в Содружестве. Насколько мне известно, адепты Ордена научились довольно успешно использовать весьма специфическое психическое состояние человека, называемое атараксией. Это слово появилось в глубокой древности. Встречалось оно вам?

— Что-то припоминаю, но очень смутно.

— Атараксия означает бестревожность. Умиротворенность сознания. Освобождение от догматизма. Установление внутренней тишины, спокойствия. По этому поводу говорили еще как о впадении в нищету духа. К счастью или к сожалению, но последнее выражение не прижилось.

— Почему?

— Вероятно, слово «нищета» чересчур громкое. Да и наполняется, как правило, совсем иным смыслом. По моему мнению, это словосочетание возникло, — улыбнулся Ник Улин, — из того соображения, что все новые мысли, как говорит Яфет, человеку милостиво дарит Некто, притаившийся где-то сзади. Кто из людей ему симпатичен — тому дарится много, кто вызывает антипатию — тому мало что перепадает. Насколько правильно это утверждение, не могу сказать. Но как бы то ни было, чтобы творить, необходимо отвлечься от всех земных забот. Чтобы слышать Шепот Мироздания, нужна внутренняя тишина.

Рональд Грей хмыкнул и после продолжительной паузы сказал:

— Однако оставим высокие материи. Что вы можете сказать об Алексее Федоровиче Сковородникове? Вы с ним много общались.

— Хороший человек. Необычный.

— И это все, что есть у вас сказать?

— Ну почему? О нем я могу говорить много. Начать с того, что у меня вызывает большее удивление, чем его присутствие в экспедиции, сам факт его оживления. По какой причине именно он возвращен к жизни, а не кто-то другой из миллиардов его современников? Да еще вопреки общей логике работ Яшарского института. Насколько мне известно, внесение даже малейших изменений в его производственный план влечет огромные трудности. Многие высокопоставленные ремитцы годами вымаливают включение в кандидаты на оживление своих ближайших умерших родственников. А тут — субъект далекого прошлого. Какую гигантскую работу пришлось проделать, чтобы установить его личностные данные!

— Результаты работы Института восстановления не пропадут. Со временем будут использованы при оживлении современников Сковородникова, а далее — их предшественников.

— Хорошо, не пропадут. Будут затребованы лет эдак… через сто или двести. Или еще позже — через тысячу, принимая во внимание колоссальный объем вычислений и количество кандидатур на воскрешение. Я не об этом. Я удивлен, почему счастливый жребий выпал именно ему. Он, кстати, выдал как-то одну простонародную приговорку, подходящую для образного комментирования моего удивления: просто так и прыщ не вскочит. Иными словами, за казалось бы дикой случайностью всегда стоит какая-то железная закономерность. У следствия не может не быть причины.

Рональд Грей отпил маленький глоток из бокала, погонял напиток во рту, с удовлетворением проглотил.

— Когда первые звездные экспедиции землян уходили в дальний космос для колонизации новых миров, зародился обычай брать с собой сосуд с землей родной планеты. В те времена, знаете ли, космические путешествия были окружены ореолом не только романтики, но и сентиментализма. Доставляли ли такой сосуд на Мериту, сохранившиеся архивы умалчивают. Однако разгребая завалы на главной площади Коранта, столицы сожженной планеты, сотрудники Яшарского института восстановления обнаружили чудом сохранившуюся урну с земной почвой. А внутри, среди случайных камушков и обрывков разложившихся корней земных растений нашли фрагмент человеческого черепа — теменной кости. По этому кусочку и был воскрешен Алексей Сковородников.

— То, что вы рассказали, интересно. Но, тем не менее, мое удивление остается при мне. Мало ли что археологические экспедиции находят каждый день.

— Тут особый случай, привлекший внимание и Месенна, и Лоркаса, и Синина, и прочих руководителей Института восстановления. Во-первых, находка была сделана на Мерите. Во-вторых, фрагмент кости не имел признаков тления.

— Не понял.

— Опуская несущественные детали скажу, что костный фрагмент приобрел такие физико-химические свойства, таким образом насытился солями, что мог бы лежать в земле еще неопределенно долгое время. Я знакомился с результатами специально проведенных исследований на этот счет. В нормальных условиях вероятность превращения человеческих тел или их фрагментов в нетленную органику оценивается как пренебрежимо малая величина. В старину бытовал обычай поклоняться останкам людей, мумифицированным естественным путем. Называть их святыми мощами.

Ник Улин терпеливо ждал продолжения и дождался. После очередного глотка и неспешного смакования напитка Рональд Грей, грустно вздохнув, вновь заговорил: