Объединяя усилия (ЛП) - Пейдж Сабрина. Страница 41

За исключением того, что они спортсмены. У футболистов много фанаток, не так ли? Женщины кидаются на них, как на рок-звёзд.

Вроде того, как ты только что бросилась к их ногам? В моей голове вспыхивает образ: я стою на коленях перед ними на кухне, сосу их члены один за другим, а затем умоляю их кончить мне в рот.

Какого чёрта я умоляла двух мужчин трахнуть меня?

Сексуально уверенная, опьяненная-от-собственной-похоти Грейс внезапно исчезла, вместо неё появилась напуганная-до-смерти Грейс. Эта Грейс полностью поглощена мыслями о последствиях того, что только что произошло между нами тремя.

Нас ведь так легко могут вычислить. Требуется только один человек, вошедший в неподходящее время, или один человек, заметивший жест или взгляд, и…

Это будет на первых полосах газет по всему миру.

Почему я позволила своему либидо взять надо мной верх? Принятие импульсивных решений — это не то, чем я занимаюсь, это и есть предел импульсивного принятия решений.

Паника подступает к горлу, и я выбираюсь из постели. Я должна выбраться отсюда. Что, если существует угроза, причина, по которой моя охрана должна найти меня посреди ночи? Это моё оправдание для побега, хотя вероятность того, что это произойдёт, бесконечно мала.

Я двигаюсь осторожно, беззвучно, стараясь не разбудить спящих гигантов. Впрочем, мне не стоит волноваться, потому что ни один из них не шевелится. Я открываю ящик комода Ноя, радуясь, что первый, выдвинутый мной, полон футболок. Я натягиваю майку через голову и выскальзываю из спальни, на цыпочках пробираюсь через дом и возвращаюсь на кухню за одеждой.

За всей нашей одеждой. Чтобы избавиться от улик.

Я видела достаточно эпизодов «Закон и Порядок», чтобы знать, что избавиться от улик на самом деле невозможно. Такие вещи всегда обнаруживаются. Кто-то всегда узнаёт.

Я забираю одежду обратно в комнату Ноя и складываю её в небольшую стопку у изножья кровати. На секунду подумываю о том, чтобы снова лечь с ними в постель. Я рассматриваю вариант, чтобы не быть трусихой и заснуть между ними, проснуться вместе и повторить утром то, что произошло вчера вечером.

Но я не настолько храбрая. Вместо этого я на цыпочках возвращаюсь в комнату для гостей, падаю на кровать и натягиваю на себя простыни. Я сижу там несколько минут с телефоном в руке, прежде чем набраться храбрости и написать Ви.

Она единственный человек в мире, которому я могу доверять и рассказать о том, что произошло. Она отвечает меньше чем через минуту.

Знаешь, ты была в режиме радиомолчания. Мне было интересно, когда же ты дашь о себе знать. Позвони мне.

Когда я перезваниваю, она отвечает после первого гудка, её голос полон ожидания.

— Ну?

— Что, ну?

— Это ты та, кто с отчаянием пишет мне посреди ночи. Выкладывай, или я начну пытаться угадать, что ты сделала.

Я застонала.

— Ты и не догадаешься, потому что это в десять раз хуже, чем ты можешь себе представить.

— Хуже? — Ви хихикает. — О, дорогая, скажи мне, что это не разочаровало.

— Ты понимаешь, о чём я говорю? — спрашиваю я, и мой голос поднимается на октаву. Я перехожу на шепот. — Ты знаешь, почему я звоню?

Я практически слышу, как глаза Ви закатываются.

— Давай посмотрим. У меня только степень бакалавра в области дизайна одежды и нет лицензии частного детектива, но я попробую. Ты отправилась в поход с двумя самыми горячими футболистами в мире, в самую глушь, на роскошное ранчо.

— Откуда ты знаешь, что это роскошное ранчо? — перебиваю я её.

— Дай мне закончить, — упрекает Ви. — И, пожалуйста, конечно оно роскошное. Ной Эшби — мультимиллионер. Он не живёт в крошечной бревенчатой хижине без водопровода. В любом случае, два горячих футболиста, роскошное ранчо и одна напряженная и скованная президентская дочь? Мне не нужно семи пядей во лбу, чтобы понять, что тебя утрамбовывали по полной.

— Я не напряженная и не скованная, — протестую я, хотя и морщусь от грубых слов подруги. — И утрамбована? Это действительно отвратительно.

— Совершенно верно. Скованная, — повторяет Ви. — А секс по своей сути отвратителен — телесные жидкости, окорока бьются друг о друга, спермо-снайперы разбрызгивают сперму…

— О, Боже мой! Сперма? (прим. перев. — spooge (табуированная лексика) — сперма) Кто вообще употребляет это слово? Да что с тобой такое?

— Я просто демонстрировала тебе, что использование фразы «утрамбовали по полной» — ни в коем образе, виде или форме не является таким отвратительным, как может показаться.

— Не могла бы ты избавить меня от выразительных описаний?

— Если ты скажешь мне, какого чёрта женщина, которую отжарили на вертеле два славных парня, звонит мне в полночь, когда она должна быть одной из составляющей сэндвича с футболистами.

— Отжарили на вертеле?!

— Ну, знаешь, член с обеих сторон, — уточняет Ви. — Я считаю, что так всё и было. Если только ты с самого начала не решилась на двойное проникновение, то в этом случае я с большим энтузиазмом поздравляю тебя и выражаю тебе свое глубочайшее уважение.

— Я говорю серьёзно, Ви.

— И я тоже, если бы ты приняла их в задницу и в киску, я бы очень искренне поздравила тебя, но только с малейшим намёком на ревность.

Я на мгновение замолкаю, демонстративно игнорируя её грубые слова.

— Я сбежала из комнаты.

— О Господи, Грейс. Ты сбежала с места преступления, когда они приставали к тебе?

— Нет, не тогда, когда они приставали ко мне, — раздражённо уточняю я. — Эта было… ну, хорошо.

— Хорошо, — перебивает Ви. — У тебя только что был секс втроём, и всё, что ты можешь сказать, это то, что это было хорошо? Это звучит не очень хорошо.

Боль между ног напоминает мне о том, как это было замечательно.

— Это было… безумие, Ви.

Я не делаю сумасшедших вещей. Я не веду себя дико, безумно или импульсивно. Я делаю это… размеренно. Под контролем.

— Угу. И именно поэтому ты сейчас прячешься под одеялом в своей комнате, разговаривая со мной шёпотом по телефону, вместо того чтобы высасывать сперму из члена футболиста.

— Перестань говорить сперма.

— Почему. Ты от этого заводишься?

— Ты что, под кайфом?

— Трезва как стёклышко, — говорит Ви. — И для протокола, я просто пытаюсь заставить тебя посмеяться над этим дерьмом. Ты не можешь воспринимать всё так чертовски серьёзно, иначе умрёшь от сердечного приступа.

— Я переспала с двумя парнями. Ну, с одним. Другому отсосала. Ви, это не то, что я делаю.

— Я всё понимаю. Вот почему я тебя поздравляю. Если бы ты делала это всё время, это не было бы чем-то особенным. Грейс Салливан, самая упёртая девушка из всех, кого я знаю, занималась случайным сексом с двумя мужчинами одновременно.

Случайный секс. Её слова лишили меня дара речи. Она права. Вот что это было, и ничего больше. Ной и Эйден — профессиональные футболисты, на которых постоянно бросаются женщины, а я — дочь Президента. Это не может быть ничем иным, кроме как случайным… даже если у меня не было секса в течение двух лет, и я просто окунулась в это с головой, ощущая это настолько не случайным, насколько возможно для меня.

— Ты замутила с двумя мужчинами, и миру не настал конец, — продолжает она, но вместо того, чтобы успокоить меня, это просто снова напоминает мне, что кто-то может узнать.

— Очень даже может быть. Мы обе об этом знаем.

— Это слегка драматично, тебе не кажется?

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Политический мир взорвётся, если кто-нибудь узнает, что произошло.

— Так что пусть они ничего не узнают.

— Всё становится явным, Ви, — шиплю я. — Это всего лишь вопрос времени.

— Не говори глупостей. Люди годами хранят секреты. Вспомни все любовные романы о внебрачных детях. Чёрт возьми, подумай обо всех этих политиках, скрывающих свои делишки и внебрачных детей. Вы трое зрелых, взрослых людей, которые прекрасно умеют хранить секреты.