Господин Изобретатель. Часть I (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич. Страница 50

— То есть, к полковнику Агееву — поправил меня дежурный капитан с аксельбантом, — вас проводят, господин Степанов.

Кабинет Агеева, хоть и небольшой, но уютный, с книжными шкафами и картой Европы, действительно выходил окнами на Зимний дворец, фасад которого был окрашен в необычный для меня кирпично — красный цвет.

— Проходите, присаживайтесь, Александр Павлович! — радушно приветствовал меня хозяин кабинета, — не угодно ли чаю с лимоном.

Узнав, что угодно, нажал на кнопку и приказал вошедшему унтеру принести два стакана чаю с лимоном и блюдечко с сушками.

— Ну что, оклемались после ночи приключений в стиле бульварных романов, — подначил меня полковник (а я и забыл его поздравить), — надеюсь, револьверчик в гостинице оставили? Мне кобура понравилась, для нашей работы бы подошла, ни разу таких не видел — ваше изобретение? Ну, да ладно, что я вас расспрашиваю, у вас самого, наверно много вопросов накопилось.

— Разговор наш продолжался больше часа. Оказывается, полковник Агеев теперь начальник разведочного отдела Главного штаба Императорской армии. После нашего разговора еще в больнице он четыре месяца был в Туркестане — организовывал противодействие английским агентам, засылаемым на нашу территорию, чтобы взбунтовать местных ханов и князьков. Это ему удалось, а тут поступили сведения от агентов в Берлине в том числе от известного мне майора Вайсмана об интересе Рейхсвера и, особенно, Кайзермарине[6] к тринитротолуолу. Агееву пришлось выехать в Берлин и через Вайсмана убедить немецких ученых в бесперспективности этих работ, то есть, для военных целей немцы тротил в ближайшее время делать не будут[7], хотя им и удалось добиться подрыва боеприпасов и одна из фирм взялась выпускать тротиловые шашки для горных взрывных работ, но в военном применении конкуренция за ТНТ нам не грозит.

— В случае чего, у нас есть Вайсман, мы активно продвигаем его по службе, скоро он станет подполковником, кем — то вроде вашего Панпушко: главным химиком при артиллерийском Управлении, — уверил меня Сергей Семенович. — Кроме того Вайсман регулярно поставляет нам сведения о военных секретах Рейхсвера, за что получает вознаграждение.

— Я слышал, вы вчера с Панпушко развлекались, бросая на полигоне какие — то ручные бомбы, — спросил Агеев, — что это такое, я догадываюсь, мне доложили, а вот как вы их применять собрались?

— Есть два вида ручных бомб: оборонительная, тяжелая и мощная с большим радиусом разлета осколков — до 40–50 саженей, так что ее можно бросать только из укрытия: со стены крепости или из окопа — траншеи и вторая — менее мощная, но разлет осколков на 15 саженей, не больше — ее можно метать в наступлении, с хода, тогда такая «карманная артиллерия» незаменима, не будут же орудия стрелять по своим.

— Интересно, это получается, новое оружие, которого ни у кого нет? — спросил полковник, — а я то думаю, что англичане так засуетились вокруг вас. Мы ведь уже месяца два, с того момента как я прибыл из Туркестана и был приглашен во вновь созданный разведочный отдел Главного Штаба, восстановили за вами негласное наблюдение и охрану — здесь очень помогли мои бывшие коллеги — жандармы, в противошпионской работе без них — как без рук.

— А что мистер Остин поведал?

— Вообще — то, это секретные сведения, но частично я имею право посвятить вас в детали, — ответил полковник, — вы ведь участник событий. Не скрою, нам нужно было дождаться, чтобы Хопкинс (это его настоящая фамилия) произвел против вас какие — то откровенно враждебные действия — то есть захватил и принуждал к сотрудничеству. Он очень спешил, так как у него уже были здесь несколько провалов и ему нужно было срочно хорошо зарекомендовать себя перед начальством, иначе ему грозила неизбежная отставка без пенсии и мундира. Поэтому он и пытался как — то зацепить вас еще в поезде, набиваясь в друзья, выписал и заучил сведения о современных английских ученых, известных своими работами в физике и математике, пытаясь посадить вас «в лужу». Но чуть не сел туда сам — спроси вы его, кто еще из профессоров читал ему курс в Кембридже, где он никогда не учился, да и вообще какую специальность он там изучал, тогда вы бы сами его уличили во лжи. Так что, Хопкинс — человек неумный и авантюристический, поэтому посол его не любит и защищать не станет. Хопкинса даже склонять к сотрудничеству не хочется, настолько он глуп, жаль, что вместо него кого — нибудь умного могут прислать. Ладно, хватит о дураках, вот что я вам хочу сказать, Александр Павлович:

— Как бы вы отнеслись к тому, если бы я предложил вам поступить на службу в разведочный отдел, моим заместителем по технической разведке, — огорошил меня полковник, — вы человек буквально энциклопедических знаний, видите новое там, где другие мимо пройдут и вообще, показали себя храбрым человеком, годным к разведочной работе, я ведь в этом сам вчера убедился, кстати у меня для вас сюрприз, независимый от вашего решения.

— Понимаете, Сергей Семенович, только поймите правильно и не обижайтесь, ответил я, — я ведь изобретатель, то есть человек свободный и в мыслях и в поступках, а государственная служба неизбежно будет меня ограничивать в этом, кроме того в Подмосковье мой дед уже начал строительство ддвух заводов по выпуску продукции по моим патентам, мне необходимо там бывать, хотя я уже понял, что вся научная мысль — в столице. Например, ни в одной московской клинике я бы не синтезировал антимикробное лекарство и не провел бы его испытаний. Завтра у меня участие в докладе на Ученом Совете Военно — медицинской Академии.

— Помилуйте, Александр Павлович, — никто не покушается на вашу свободу творчества, изобретайте себе на здоровье, получайте привилегии, — счказал примирительным тоном Агеев, убеждая меня, — наоборот, вы приобретаете государственный статус не просто купца — фабриканта, а государственного человека на службе его Императорского Величества. Я имею право непосредственного доклада Николаю Николаевичу Обручеву, Начальнику Главного Штаба, а он, в свою очередь, — Государю, то есть, подчиняясь мне, вы в двух шагах от Императора. Работа для вас будет интересная — оценивать зарубежные военные новинки и изобретения отечественных заявителей привилегий, имеющих военное значение. Вы знаете иностранные языки, читаете зарубежные журналы, так что кому как не вам быть в курсе событий. Чин у вас будет гражданский — титулярного советника я вам добьюсь без проблем, может и с коллежским асессором получится, то есть, соответственно, IX или VIII класс[8], у вас ведь Станислав 3 степени имеется и изобретения государственной важности, так что, есть чем обосновать, а также и участие в поимке немецкого и британского шпионов. Я уже докладывал сегодня генералу Обручеву о событиях в мансарде и бумаги показал — он очень смеялся, увидев ваши «подписи» и приказал мне непременно вас ему представить, как придете — как раз время в приемную идти.

В приемной Начальника Главного Штаба мы немного подождали, потом нас пригласили в кабинет. Встретил нас седой, но со строевой выправкой генерал с орденом Святого Георгия 3 степени на шее, в синем сюртуке с красным воротником.

— А, вот вы какой, господин изобретатель, наслышан, полковник мне о вас много хорошего рассказал, а он попусту хвалить никого не будет, знаю, — генерал посмотрел на меня умными глазами. — Вот, примите на память, и он протянул мне коробочку с золотыми часами и цепочкой.

Я поблагодарил, а Агеев попросил подождать его в приемной, давая понять, что аудиенция для меня окончена. Я открыл коробочку еще раз и прочитал гравировку на крышке: «За заслуги от Начальника Главного Штаба». Когда через 10 минут Агеев вышел, и мы вернулись в его кабинет, он сказал, что я произвел на генерала Обручева благоприятное впечатление и он просил сделать мне официальное предложение с чином коллежского асессора и жалованьем в 100 рублей ежемесячно плюс столовые. Прошу учесть, что также возможны единовременные выплаты по особым условиям, связанными с выполнением конкретного задания. При поездках по железной дороге 2 классом вы можете оплачивать его как третий (1 класс по расценкам второго при достижении V класса — статского советника).