Мстительница - Рейнольдс Аластер. Страница 16

– Э-э, что?

Ракамор пожал плечами, как будто эта тема вообще не заслуживала того, чтобы в нее углубляться.

– Я слишком люблю предаваться размышлениям. Если искать закономерности, ты их найдешь – с той же уверенностью, с какой моряки видят силуэты былых возлюбленных в колыхании фотонных парусов. Но наверное, это дает мне повод продолжать поиски, и иной раз находка оказывается не тем, что ищешь, а чем-то гораздо лучшим. Кто знает, что мы обнаружим, если не в этом шарльере, то в следующем?

Незачем было спрашивать, как далеко нам еще лететь. Я полагала, что рано или поздно узнаю ответ. Но не могла перестать думать о ползуне, о похожем на ус придатке, который то и дело высовывался из его хоботка, вытягивая молекулы из дыхали, улавливая химическую вонь богатства.

Казарей продолжал заниматься с нами в комнате костей. Мы проводили два сеанса в день: один – во время утренней вахты, второй – после полудня. Рутина не менялась. Мы надевали нейронные мосты, подключались, опустошали разум и пытались уловить шепот, принесенный ветром. Первый день был неудачным, два сеанса второго – не намного лучше. Даже Адрана не осмелилась утверждать, будто что-то услышала, пусть Казарей и сказал ей, что череп и впрямь получает какой-то сигнал.

Однако на второй сессии третьего дня, перепробовав пять или шесть различных точек ввода, Адрана напряглась. К тому времени я уже наблюдала за ней, уверенная, что мои собственные усилия ни к чему не приведут.

– Что-то… – прошептала она. – Голос. Слово, очень четкое. Как будто кто-то только что произнес его в моей голове.

– И что за слово? – спросил Казарей.

– Даксиан.

Спустя пару секунд он спросил:

– Ты когда-нибудь слышала это название раньше?

– Нет, – ответила Адрана.

– Думаю, это мир. Один из заселенных. Колесный, достаточно глубоко относительно нас.

– Может, она читала о нем в «Книге миров», и слово застряло в памяти, – предположила я.

– А может, она ничего не читала, – огрызнулась Адрана.

Казарей заставил ее попробовать несколько других входов, но ничего принять не удалось. Нацепив нейронный мост, он сам сумел уловить единственный сигнал лишь на том входе, где Адрана услышала слово «Даксиан».

– Сегодня как-то слабовато, – сказал он, глядя на нее со смесью сомнения и благоговения. – Если ты хоть что-то из этого поняла, проведя в костяной комнате всего три дня…

– Давай я еще раз попробую, – сказала она.

– Нет, мы не можем торопиться. Твой мозг привыкает к черепу, в точности как череп приспосабливается к тебе. Завтра повторим. И ты тоже, Арафура. Если твоя сестра сумела настроиться так быстро, ты наверняка недалеко от нее отстала.

Я тоже проверила, что это за мир. Поискала его в «Книге миров» того же издания, которое было у нас дома. Открыла ее на странице, где должно было быть написано про Даксиан, если он существовал.

Дастрогар

Даксперил

Дазазот

Но никакого Даксиана. Я вложила книгу на место, уверенная теперь, что моя сестра не смогла бы почерпнуть название из этого издания. Я провела пальцем по корешкам других изданий, пока не добралась до самого нового экземпляра в коллекции Ракамора, и пролистала его до записи о Даксиане. Она нашлась:

Колесный мир в третьей процессии. Заселен менее века назад авантюристами-экспансионистами из сопряженных миров Трисп и Треннигер. Диаметр: шестьдесят шесть лиг. Спин-генерируемая гравитация на внутренней поверхности: девять десятых джи. Население: один миллион триста тысяч по данным последней переписи…

Позже, когда мы остались одни, я спросила ее, как это было.

– Это не было похоже на голос, – произнесла она, подумав несколько секунд. – Я знаю, что так сказала, но ничего лучше не пришло мне в голову. Это было что-то иное. Если голос сравнить с выпуклыми, выделяющимися буквами, то это было наоборот. Как будто слово затолкали в тишину – тем же способом, каким его вырезают в глине. Тишина не должна иметь таких свойств. – Она помедлила – я знала, что моя сестра изо всех сил старается облечь в слова то, что можно объяснить лишь с помощью особых, чужеродных терминов. – За этим словом скрывался разум. Обезьяний разум, вроде нас с тобой, где-то в комнате костей, подключенный к черепу пришельца. Но помнишь, что сказал Казарей о несущих сигналах: все, что мы делаем, – это запечатлеваем наши собственные сообщения на чем-то другом? Под этой передачей скрывался еще один разум. Что-то мертвое, холодное и очень-очень чужое. И все же оно мыслило или пыталось мыслить.

– В черепе нет мыслей, – возразила я. – Нет нейронного материала. Казарей так сказал!

– Он солгал. – Она зевнула и одновременно пожала плечами. – Может, на самом деле он сам ничего не понимает – или думает, что мы не понимаем. Но там что-то есть, и я это заметила, мельком, на один яростный миг. Я тоже солгала.

– Насчет слова?

– Нет. Насчет желания вернуться и послушать опять. Я не хочу этого, Фура. Как будто кто-то открыл холодное окно в основании моего черепа, в комнате, о которой я не знала, и впустил нечто – и что бы это ни было, оно все еще со свистом носится туда-сюда в подвале моего мозга.

– Но ты вернешься.

– Да, – сказала она через мгновение. – Конечно.

Я помедлила у открытой двери на мостик. Вечерняя вахта подходила к концу, и Ракамор был там – сидел спиной к входу, закинув на консоль ноги в ботинках. Казалось, всю параферналию просто закинули внутрь, и в совокупности с запутанными узлами кабелей и проводов помещение напоминало гнездо какого-то животного, собранное из блестящих кусочков мусора обезьян и чужаков. Там были мерцательники, показывающие виды корабля и передачи системы дальнего действия, как будто состоящие из царапин. Зеленый круг подметалы находился перед Ракамором, и желтая полоса вращалась внутри как обезумевшая стрелка часов. В глубине дисплея виднелось желтое пятно – оно едва успевало потускнеть между оборотами.

– Вы хотели меня видеть, сэр?

– Входи. – Его голос звучал тихо и устало. – Прозор показывала вам эту комнату, когда вы поднялись на борт, не так ли?

– Не совсем так, сэр. Честно говоря, Прозор очень спешила от нас избавиться.

Капитан держал в руке небольшой металлический прибор. Он двигал пальцами взад и вперед по пружинам, нарабатывая силу. Эту привычку я заметила – у других членов экипажа.

– Тебе не следует придавать этому слишком большое значение. В глубине души Прозор – хороший человек. После того, что случилось в Клыке… – Тут он осекся. – Не важно. Некоторое время назад через трещальник мы получили сообщение от Видина Квиндара. – Он скорчил такую гримасу, какую обычно делают, когда вгрызаются во что-то кислое. – Квиндар – человек, которого легко купить, Фура. Я имею дело с такими, как он, только потому, что альтернативы, как правило, хуже.

– Так что же с мистером Квиндаром, сэр?

– Он просил меня передать тебе… и твоей сестре… что теперь действует в интересах вашего отца.

Я моргнула. Я поняла слова, но не смысл.

– Не понимаю, сэр.

– Твой отец нанял Квиндара, чтобы ускорить ваше с сестрой возвращение на Мазариль. – Ракамор ткнул пальцем себе в лоб, словно проверяя, сильно ли болит синяк. – Похоже, мы слишком поспешно признали законность опекунства Адраны. На бумаге все выглядело герметично, как надежный резервуар для дыхали, но Квиндар отыскал множество нюансов, которые Казарей либо пропустил, либо посчитал не имеющими отношения к вашему делу. Теперь оказалось, что все наоборот.

– Подождите, сэр. У отца и так денег не осталось. Он не может позволить себе нанять кого-либо, не говоря уже о Квиндаре.

– Там, где есть пути, Фура, обычно есть и средства. К сожалению, я преступил закон – по крайней мере, в том, что касается опекунства.

– Это не ваша вина, сэр.

– Текущая проблема не в вине. Я не желаю зла твоему отцу и уж точно не собираюсь связываться с семейным правом Мазариля. Вы обе подаете надежды – огромные надежды. Но теперь я думаю, не лучше ли мне избавиться от новой проблемы, прежде чем усугубились старые.