Преподобный Варнава, старец Гефсиманского скита(Житие, письма, духовные поучения) - Гефсиманский Варнава. Страница 5
6 сентября 1857 года последовал указ наместника Лавры архимандрита Антония строителю Гефсиманского скита о принятии на испытание Василия и донесении через два месяца Собору о его способностях и поведении. 9 ноября 1857 года строитель Гефсиманского скита иеромонах Анатолий написал рапорт, в котором сообщал, что «Василий Ильич Меркулов поведения хорошего, к монастырской жизни способен, к послушанию и Церкви Божией усерден». 23 декабря 1857 года последовал указ строителю скита иеромонаху Анатолию в связи с решением Собора вписать Василия Меркулова в число послушников скита.
В первые годы иноческой жизни Василий обогащался силами духа … яко древо, насажденое при исходищих вод, еже плод свой даст во время свое [7]. В слесарной мастерской трудился он несколько лет. К этому времени относится его первое свидание с матерью, о котором он сам потом, будучи уже старцем, рассказывал так: «Иду как-то я к себе в келлию после работы по послушанию, усталый, запачканный, как вдруг узнаю, что меня у ворот спрашивает какая-то странница-старушка. Подивился я неожиданной посетительнице, иду к воротам и думаю: кто бы это была такая? Гляжу — это моя матушка родная стоит, в лапотках, с котомкой за плечами, сгорбленная, утомленная от дальнего пути. Увидав меня, она бросилась ко мне и долго-долго не могла отвести глаз от меня.
— Не узнала бы, — говорит, — я тебя, сладкое чадо мое, — так ты изменился. И какой же ты весь грязный, запачканный. Если бы сердце материнское не подсказало мне, что это ты, кормилец мой, не узнала бы тебя!..
Погостила она у меня некоторое время, живя в гостинице, поглядела она на мое житье среди монахов, и полюбилась ей моя новая жизнь.
— Кормилец! Уж как я рада теперь, что ты в святой обители. Не знаю, как мне благодарить Бога, избравшего тебя на сей путь. Живи с Богом! И я теперь буду покойна насчет тебя, а уж сама-то я как-нибудь проживу — хоть корочками питаться буду!
Такое ее смирение и покорность Богу до глубины души тронули меня.
— Нет, — говорю, матушка, я крепко надеюсь на милосердие Божие, что и не корочками питаться будешь, а и белого хлебушка будет вдоволь у тебя, и старость твоя успокоена будет». Действительно, мать отца Варнавы, Дария Григорьевна Меркулова, последние пятнадцать лет своей жизни провела в тихой обители, основанной ее сыном, от руки которого и удостоилась пострижения в мантию с именем Дорофея, а незадолго до смерти им же была пострижена в схиму с прежним мирским именем Дария.
Схимонахиня Дария, мать преподобного Варнавы.
Усердие и трудолюбие Василия были замечены скитским начальством, и он был приставлен к свечному ящику; кроме того, за богослужениями Василий читал Апостол и поучения из Пролога.
Навещал ли когда Василий своих родных в бытность свою скитским послушником — неизвестно. Но впоследствии, будучи уже иеромонахом, он заезжал иногда на родину часа на три к своим, редко-редко когда оставался там погостить на день, обычно же говорил в ответ на все уговоры родных еще побыть с ними, что ему «более тут нечего и делать». Тот добрый навык — не тратить времени попусту, приобретенный им в ранней юности, он сохранил до конца своих дней. Видно, скитская жизнь, полная каждодневных трудов, дала такое направление духовным и телесным силам Василия, что он до гроба ни на минуту не мог оставаться без дела.
Но сравнительно недолго пришлось Василию пожить уединенной скитской жизнью. По воле начальства с великой скорбью он был вынужден оставить свою тихую Гефсиманию и переселиться к «Пещерам».
Пещерное отделение скита было основано Христа ради юродивым Филиппушкой (в монашестве Филарет, в схиме Филипп). Это был известный праведник, человек Божий. «Его устами слова с неба идут», — говорили о нем в Москве (так в народе понимали суть старчества). Происходил Филиппушка из крепостных Владимирской губернии, ушел из родных мест, странствовал по России. Когда его арестовали за отсутствие паспорта, он сказал: «От смертного царя мертвых слов у меня нет (так он именовал всякие документы), а от Живого Царя живые глаголы — есть». Явление Божиего человека в Москве не стало тайной для святителя Филарета. По его благословению Филипп оказался в Лавре, затем и в Гефсимании. Через некоторое время он испросил у скитоначальника отца Илариона благословение выкопать «погребок». Ему разрешили, дали в помощь двух послушников. Вскоре оказалось, что копают они не погребок, а пещеры «по подобию киевских», о чем доложили наместнику отцу Антонию. Затеянное дело предоставили на рассмотрение Московскому митрополиту. Святитель Филарет одобрил начатое Христа ради юродивым Филиппушкой: «Бог да благословит его в темноте пещерной».
Гефсиманско-Черниговский скит. Вид с юго-востока. Фотография начала XX в.
Промыслом Божиим Василий вновь оказался лицом к лицу с миром — на новом послушании проводника богомольцев. Как ни тяжко было ему лишаться тишины и безмолвия, однако, достойный питомец своих наставников, хранил он сердце свое в мире и на новом делании. Такой благоговейной настроенностью, неизменной кротостью и благодушием стяжал он добрую славу среди богомольцев, посетителей «Пещер». Так молодой послушник, сам того не ведая, мало-помалу становился для окружавших его старцем-утешителем.
Врожденная живость и восприимчивость, серьезность и духовная рассудительность, отеческие внушения старцев-наставников — схимонаха Григория и монаха Даниила — все это помогало духовному укреплению Василия. Не переставал он трудиться и в Гефсиманском скиту — то в качестве слесаря, то свечника, нес с любовью и послушание келейника старца Даниила (вплоть до самой его кончины), но уже все соприкасавшиеся с ним понимали, что в нем рождается будущий старец-подвижник.
Свободное от послушаний время, удаляясь к своему учителю в его уединение, Василий проводил в основном в молитве, за чтением Священного Писания, изучал творения святых отцов — все это было его любимым занятием.
В последние дни жизни монаха Даниила одна его духовная дочь спросила: «Батюшка, кто же будет нас утешать без вас?» В эту минуту в келлию вошел Василий, и старец, к большому ее недоумению, с улыбкой ответил: «Вася будет утешать вас!»
Василий по-прежнему посещал и старца схимонаха Григория в Лавре, всякий раз, впрочем, испрашивая на то благословения у начальства «Пещер». В одно из таких посещений, во время предсмертной болезни старца, послушник Василий долго оставался у своего первого наставника, мудрыми его наставлениями утоляя жажду духовного знания. Как раз в это время на довольно молодого человека и был возложен подвиг старчества, который он должен был принять на себя после смерти своих наставников.
Тут напрашивается небольшое пояснение. Старчество не является иерархической ступенью в Церкви. Это особый род святости, и потому может быть присущ всякому. Старцем мог быть монах без духовных степеней, каким и оказался послушник Василий. Старцем может быть и епископ, как, например, святитель Игнатий Брянчанинов. Из иереев можно назвать святых праведных Иоанна Кронштадтского и Алексия Мечева. Наконец, старчествовать может и женщина, как, например, Дивеевская Прасковья Ивановна, Христа ради юродивая, без совета которой ничего не делалось в монастыре. Завещая своему ученику принимать с любовью всех приходящих и не отказывать никому в советах и наставлениях, старец Григорий дал ему две просфоры и сказал: «Сим питай алчущих — словом и хлебом, тако хощет Бог!» Затем, открывая ему волю Божию, он присовокупил, что им должна быть устроена женская обитель в местности, отдаленной отсюда и сплошь зараженной расколом, что обитель эта должна послужить светочем для заблудших чад Православной Церкви, о чем Сама Царица Небесная печется. Она и укажет ему место, во имя Ее и должна быть освящена обитель.