Гавана - Хантер Стивен. Страница 44

– Вот и прекрасно, – сказал Фрэнки. – Вы же понимаете, я предлагаю сразу две мазы из одной базы. Вот в чем тут весь прикол. Картинки могут пойти по той же дорожке, по какой канают ваши наркотики.

– Да, это верно. Однако наркотики очень легко уничтожить в случае опасности, а печатная продукция занимает куда больше места, и потому это может оказаться проблематичным. Так что я считаю наркотики куда более безопасным делом, хотя бы на первых порах.

– Тогда нам нужно найти способ избавиться от картинок, и все будет в порядке. Я думаю... ну, я, конечно, здесь не мастак, но, пожалуй, может пригодиться кислота. Какая-нибудь кислота. Намного быстрее и гораздо эффективнее, чем огонь. Я однажды видел, как парню плеснули в рожу серной кислотой. Ну, скажу вам, даже ваш – как его? – Эктор не согласился бы поменяться с ним местами. Да, кислота работает быстро, тут я готов ответить.

– Хмм, – протянул Латавистада, – из этого и впрямь может что-то получиться. – Он посмотрел на часы. – Матерь божия, как поздно! – воскликнул он. – У меня назначена встреча с очень красивой молодой дамой. Прошу у вас извинения, сеньор Карабин.

– Фрэнки. Называйте меня Фрэнки.

– Хорошо, Фрэнки.

– Но как насчет...

– Ах, это. Ну конечно.

Он повернулся и молниеносным движением полоснул скальпелем по глазу привязанного, навсегда ослепив его.

– Теперь, Эктор, – прошептал он, – расскажи мне то, что я хочу узнать.

Тот принялся что-то поспешно бормотать, обливаясь слезами и соплями; его речь то и дело прерывалась спазмами в легких.

Латавистада кивал с серьезным видом.

– Он говорит, что этого Кастро обычно можно найти в одном из трех кафе и что он назовет моему человеку, Эдуардо, адреса всех его сторонников, о которых он знает. Завтра мы сможем перехватить Кастро в любом месте, где он только появится. Вот это ни в коем случае не окажется проблемой, мой друг.

– Вы работаете очень профессионально.

– Я хочу доказать вам, что кубинцы аккуратные, деятельные и способные люди, не то что эти ленивые пеоны в сомбреро, мексиканцы. Это из-за нашей более чистой, более благородной, настоящей испанской крови. А теперь, как я уже вам сказал, мне необходимо идти. У меня встреча в загородном клубе.

28

Тихая ночь, небольшой бар с громким названием «Ла Бодегита дель Медио». Первая волна «Джонов» отхлынула, прихватив с собой первую волну «марий»; игроки еще не выиграли и не проиграли столько, чтобы обмывать успех или заливать горе; ни один взвод морских пехотинцев или отряд моряков, получивших увольнение, не надумал заглянуть в эту часть города, и потому Эрл сидел в одиночестве под медленно вращающимся вентилятором, очень похожим на пропеллер «Уайлдкэта» [46], и разглядывал бутылку.

Она соблазняла его.

Она манила его.

Но он не желал сдаваться.

Она стояла перед ним на стойке бара и волшебно поблескивала в полутьме, давая невыполнимые обещания.

«Плевать», – сказал он себе и сдался.

Он жадно присосался к горлышку и заглотал сразу полбутылки.

– Может, будет лучше чем-нибудь запить? – произнес чей-то голос совсем рядом с ним.

Эрл поставил бутылочку аспирина на стол и сделал огромный глоток смеси, которую он называл про себя «джин-тоник без джина», чтобы смыть из горла неприятный вкус проглоченных таблеток.

– Да, – признал он, – гораздо лучше.

– Как ваша рана?

– Болит, словно ее жжет адским огнем.

– А почему бы вам не выпить чего покрепче?

– Дружище, я и рад бы. Но если я это сделаю, то проснусь только через три недели где-нибудь в Шанхае, с китайской женой, семью детьми, четырьмя комплектами бабушек и дедушек и шестью новыми татуировками.

– Ах, – проронил собеседник, – вы прямо-таки воплощение дисциплины, что, как я полагаю, и является секретом ваших многочисленных потрясающих достижений.

Эрлу не хотелось смотреть, но он все же посмотрел. Непрошеный собеседник оказался все таким же тощим, с сухой морщинистой кожей, проницательными и властными блестящими глазами, с ежиком седоватых волос и в мешковатом костюме.

– Когда мы встретились в прошлый раз, вы продавали пылесосы. Как вас тогда звали?

– Честно говоря, я позабыл. Я порой путаюсь в деталях.

– Мне кажется, Вермер, или Вермхолд, или Вермгедд.

– Вроде бы похоже.

– Вермольдт. Да-да, фирма «Идеальный вакуум» или что-то в этом роде. Из Небраски.

– Интересно, где находится эта самая Небраска? И есть ли там компании, торгующие пылесосами?

– Понятия не имею.

– Так вы уверены, что не пьете ничего алкогольного? Что касается меня, я с наслаждением предаюсь пороку после того, как целый день без остановки торгую пылесосами. Я бы с преогромным удовольствием угостил вас.

– А я с удовольствием принял бы ваше предложение и сегодня, и завтра, черт бы его побрал. Именно этого мне больше всего хотелось бы. Простите, откажусь, но благодарю за предложение. А вот я в любом случае должен угостить вас. Мне кажется, что я перед вами в долгу.

– Вот и прекрасно. Я выпью мохито. Это место славится своими мохито. Ради мохито сюда специально приезжают кинозвезды.

Эрл вытащил из кармана комок смятых долларов, подозвал бармена и заказал тоник без джина для себя и мохито для своего соседа.

Двое мужчин молча наблюдали ритуал: официант растер сахар и веточку мяты с несколькими каплями рома, затем долил еще рома, добавил содовой воды, кинул в стакан несколько кубиков льда, снова долил рома и положил в стакан соломинку. Затем он увенчал стакан зубочисткой с крохотным американским флагом и подал.

– Ах, как патриотично! – заметил продавец пылесосов. – За Соединенные Штаты Америки! – провозгласил он и надолго присосался к соломинке.

– Люблю людей, которые пьют с удовольствием, – сказал Эрл. – Знаете, я очень рад, что столкнулся с вами. Прошу вас, взгляните-ка на эту штучку.

Эрл сунул руку в карман, извлек оттуда медный цилиндрик менее дюйма длиной и поставил его на стойку.

– Что это за штучка, по вашему мнению? – осведомился он.

– Полагаю, это как-то связано с оружием, да?

– Мне тоже так кажется.

– Я всегда считал, что оружие очень опасно.

– Да, мне тоже приходилось слышать об этом. Как бы там ни было, пришлось немного поломать голову, но в конце концов я все же выяснил, что это гильза от «томми» марки ППШ сорок первого года. Калибр семь целых шестьдесят три сотых миллиметра.

– Комми-"томми"! Какой ужас!

– Угу. «Томми» работы коммунистов. Кстати, на днях я должен был почти наверняка отбыть на тот свет. Похоже, я сильно не глянулся какому-то парню, и он решил попортить мне прическу своим пистолетом. Решить-то решил, но вдруг в нем самом образовалось дыр больше, чем в швейцарском сыре. Кто-то шесть раз продырявил его из этого самого, как вы говорите, комми-"томми". И еще шесть раз прежде, чем он начал падать.

– Ах! – в очередной раз преувеличенно удивился коммивояжер. – Мне почему-то кажется, что из такого оружия трудно не попасть в цель.

– На самом деле это не так легко, как кажется. Простой человек знай себе давит на спуск, и оружие сразу уводит в сторону. Он накрывает площадь, но в цель не попадает. Мне пришлось пару раз держать в руках такие штуки во время войны, и могу сказать, что с ними не так уж легко управляться.

– И что же из этого следует?

– Тот, кто спас мой бекон, умеет стрелять. Долго упражнялся в этом деле. Знает пехотное оружие, как подобает хорошему солдату. Что скажете, это описание подходит к вам?

– Ну, если только в общем, – ответил щуплый. – Сами знаете, говорить о себе не слишком-то приятно. Действительно, мне пришлось не так давно овладеть кое-какими навыками. Если мне не изменяет память, эту историю обычно называют Второй мировой войной.

– Да, я, кажется, тоже слышал об этом. Вы говорили, что служили в немецкой армии.