Крутые белые парни - Хантер Стивен. Страница 6

— Лэймар, у меня есть документы, но я не уверен, что они сработают. По правилам на вас надо надеть ножные кандалы и наручники.

— Тоже мне проблема, черт возьми, Гарри, мы их наденем.

— Вы меня хорошенько стукнете?

— Мы стукнем тебя по-настоящему.

— В каптерке надо будет перевернуть все вверх дном. Там вы на меня нападете.

— Ты скажешь им, что мы все сделали чисто. Нам некогда тратить время на погром в каптерке.

— Ладно, Лэймар, будь по-твоему. А ты не продашь меня, если ничего не выйдет?

— Все получится, Гарри. Это я, Лэймар, тебе говорю. Верь мне, Гарри. На-ка, возьми.

Он протянул надзирателю короткое остро отточенное лезвие, запрессованное в пластиковую рукоятку.

— Тебе не нужно оружие, Лэймар, — сказал Гарри. — Ты же не собираешься никого убивать, правда, Лэймар?

— Нет, сэр, не собираюсь, — ответил Лэймар, — но я могу встретить кого-нибудь, и если у меня будет это проклятое лезвие, то человек, которого я встречу, поймет, что ему будет очень плохо, если я пущу эту штуку в ход. А пока возьми лезвие, ведь охрану не проверяют детектором металла. Гарри, давай поспешим, нам пора.

Гарри с содроганием взял лезвие и опустил его в карман, сделав вид, что не понимает, для чего предназначена эта вещица.

Трое заключенных быстро надели на себя ножные кандалы, поясные цепи и наручники. Без этого заключенным ни под каким видом не разрешалось покидать отсек камер — такова была старейшая и строжайшая мера безопасности в Мак-Алестере.

— Теперь скажи мне, Лэймар, как мне провести сразу троих? По регламенту вас можно проводить через контрольный пункт только по одному.

— Да ты только намекни им, что поймал на один крючок трех здоровых рыбин. Скажешь, что эти парни хотят кое-что сказать начальнику лично. Ты же станешь героем, Гарри.

— И-воем, — как эхо повторил Оделл.

Вот теперь Ричард был по-настоящему испуган.

Гарри угрюмо вел троицу по коридору.

— Гарри, достань-ка свою дубинку, — велел Лэймар. — Это будет солидно выглядеть.

Гарри сглотнул слюну и сделал то, что потребовал Лэймар. В этот момент они встретили двух надзирателей, которые шли на развод.

— Гарри, что это ты делаешь с этими типами?

— Да знаешь, Лэймар с кем-то повздорил и хочет что-то спеть лейтенанту. Ни с кем больше он говорить не желает.

— Может, споешь мне, Лэймар?

— Парень, для этого ты еще соплей не набрал. Я хочу назвать начальнику кое-какие имена, но мне и моим парням нужна защита, а защитить нас может только начальник.

— Смотри за ним в оба, Гарри. Лэймар слишком продувная бестия, чтобы стать стукачом. Клянусь тебе, он что-то задумал.

— Лэймар хороший парень, правда, Лэймар? — спросил Гарри, с трудом шевеля пересохшими губами.

— Лэймар — тот еще ублюдок. Ты не очень-то верь ему, Гарри. Чует мое сердце, что добром это не кончится.

Тем не менее охранники проследовали дальше по коридору, они шли исполнять свою службу.

Маленькая процессия достигла лестницы, ведущей к выходу из корпуса камер. Гарри достал свой радиотелефон.

— Контроль? Это Майк-пять, э, веду троих заключенных — двух братьев Пай и их сокамерника, э...

— Пида, — подсказал Ричард.

— Пида, — повторил Гарри в микрофон.

— Что за ерунда и блажь, Гарри? — прокаркало в ответ радио. — Лейтенант в курсе?

— Скажи, что в курсе и пусть они, если захотят, проверят, — сказал Лэймар.

Гарри снова, в который уж раз, судорожно проглотил слюну, побледнел и начал отчаянно врать в микрофон.

— Да, лейтенант все знает. Можете проверить. Тут мои канарейки хотят ему что-то спеть.

— Тебе нужен конвой?

— Нет, я веду нежного новичка и двоих добрых стариков, вот и все. С ними не будет никакой головной боли.

— Следи в оба за этим долбанутым Оделлом, у него ума не больше, чем у индюка, а злобности столько же.

— Можно вести?

— Можно, только приготовь документы. По железной лестнице Гарри повел их на проходную. На верхней ступени Лэймар оглянулся. Он увидел огромный куб корпуса, окруженный высокими стенами. Ряды камер разделялись прямыми коридорами. С постов охраны эти коридоры прекрасно просматривались, а при необходимости и простреливались из водометов и огнестрельного оружия.

Лэймар еще раз посмотрел на корпус камер. На свой дом. Он знал здесь каждую камеру, каждый поворот, каждый закоулок и каждый потайной закуток. Это единственное место на свете, где он был по-настоящему счастлив. Это действительно был его дом. Родной дом.

— Map, — подал голос Оделл, — мы идем домой к маме?

— Да, Оделл. Оделл идет к маме. Делай, что я тебе скажу, и все будет хорошо.

Лэймар понял, что Оделл испугался. Он покидал место, которое хорошо ему знакомо. Вероятно, он уже не помнил, как он жил на свободе, настолько ограниченным был его мозг. Тычком локтя Лэймар подбодрил Оделла.

— Лэймар позаботится об Оделле и все сделает как надо, — успокоил он.

На верхнем ярусе безопасности открылись бронированные ворота, главные ворота тюрьмы.

Трое заключенных вступили в зону спецконтроля. К ним подошли охранники, положили каждого из заключенных на пол лицом вниз и провели по их телам сверху вниз специальными щупами-индикаторами металла. Кроме того, предварительно их обыскали. Детектор металла, суперсовременный «Гарретт супер сканнер», реагировал на булавочную головку и лезвие бритвы; спрятать от него что-либо металлическое было просто невозможно. В это время другие охранники проверяли документы у Гарри.

— Гарри, эта закорючка не очень-то похожа на подпись лейтенанта, хотя, конечно, он с трудом может написать даже собственное имя.

— Когда он напивается, у него рука начинает дрожать, — пояснил Гарри. — Если вы сомневаетесь, можете позвонить ему сами.

Все дело повисло на волоске. Ричарду показалось, что кто-то перекрыл ему кислород и сдавил горло, ему стало нечем дышать. Но Лэймар, казалось, ничуть не волновался.

— Вы, придурки, если вы будете и дальше так давить мне на психику, то ведь я могу и передумать. Не слишком-то долго я смогу удерживать желание что-то вам сказать. Я и правда могу передумать.

— Лэймар, в тебе дерьма больше, чем в самом вонючем нужнике, — сказал один из охранников. — Веди их, Гарри. Что-то не верится мне, что Лэймар стал стукачом. Я думал, Лэймар, что ты крепкий орешек.

— Старею, — ответил Лэймар, — твердости уже не хватает. Может быть, начальник создаст мне тепличные условия и буду я жить, как в деревенском клубе. Может, я даже бабу себе заведу.

— Выводи их к черту отсюда, — грубо проговорил надзиратель, — может, этот чертов начальник и знает, за каким дьяволом они ему сдались.

Гарри провел их через зал, расположенный за пунктом контроля. Казалось, они попали в совершенно другой мир. Зал был светлым и прохладным. В нем было просторно и много воздуха, хотя на окнах и навешены защитные решетки и ячеистые сетки. Сквозь ячейки металлической сетки видны зеленые поля юго-восточной Оклахомы. Сотни миль зеленой равнины и пологих холмов до самого Оклахома-Сити. Страна фермеров. И самое главное — горизонт! Ричард заметил его полоску между двумя красными башнями задних ворот тюрьмы, видных только из второго административного корпуса, в котором они сейчас как раз находились.

Внешний мир — Ричард уже успел забыть о его существовании. Тотальная, огромная тяжесть тюремного заключения делала прошлую жизнь чем-то призрачным, ненастоящим. Все другое в этом мире постепенно исчезало из сознания заключенного. Ричард на короткое мгновение вспомнил сладкие образы своей жизни на свободе, удовольствия, которые он получал в то время, и свои идиотские призрачные гражданские права, которыми он тогда пользовался. Его охватила жалость к себе, и он еще раз осознал свою беспомощность.

— Нам сюда. — Лэймар без напряжения, плечом, высадил боковую запертую дверь.

Четверка оказалась в темном кабинете медицинского администратора тюрьмы доктора Бентина. Этот Бентин был женат на сестре какой-то важной персоны из сената и на работе последние недели не показывался в связи с очередным запоем. Весь персонал тюрьмы об этом прекрасно знал, но особа доктора Бентина являлась неприкосновенной.