Набросок скомканной жизни (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна. Страница 16

Невольно он заглянул за дверцы горки и поразился — все было на местах. Словно не прошло двадцати лет и бабушка была еще жива.

Кира проследила за его взглядом и скромно сказала:

— Я не выбросила ничего. Всё сложено в другой комнате. Картины и остальное…

Матвей с усилием встал. Сердце билось, как сумасшедшее. Из-за похмелья и из-за Киры. И из-за чего-то другого, что он еще не схватил, не понял, но фраза о картинах зацепила его внимание. Ноги не держали его, и Кире пришлось поддержать большое, некогда мускулистое, а теперь обрюзгшее от алкоголя и ленивой жизни тело.

Матвей обнял её за плечи и оглядел стены, окна, мебель.

— Это моя квартира, — неуверенно сказал он. — Моя старая квартира.

— Молодец, просыпайся окончательно, — удовлетворённо кивнула Кира. — Я сделаю тебе хороший крепкий кофе и мы поговорим по душам.

— Ты купила мою квартиру, — повторил Матвей, чтобы поверить, принять данный факт.

Кира осторожно посадила его на стул при круглом деревянном столе, накрытом светлой скатертью с бахромой, и оперлась ладонями о столешницу:

— Да, я купила твою квартиру. И теперь ты останешься здесь. Пошла варить кофе.

Матвей смотрел ей в спину и пытался бояться, но у него плохо получалось. Кира-Ксюша не могла быть психически больной, ни жестокой садисткой. А чего ему еще бояться?

Он снова осмотрелся, и приступ ностальгии скрутил всё внутри. Пять лет назад, когда он вернулся из своих скитаний по городам и весям, ему было так хорошо здесь, в тишине и сумраке маленькой квартирки с высокими потолками. Он рисовал без устали, пробовал новые цвета и решения, наконец, реализовал несколько из тех картин, которые откладывал на потом…

Всё должно быть сложено в соседней комнате. Квартиру он продавал спешно и совершенно не заботясь о содержимом, так Нелли достала его. И очевидно с перепоя, потому что теперь, снова оказавшись в этих стенах, которые видели первую брачную ночь прадеда с прабабкой, рождение и свадьбу бабушки, сдавленное дыхание папы в его первую ночь с мамой и даже первый крик самого Матвея, родившегося на широкой скрипучей кровати, на него нахлынули угрызения совести. Как он мог бросить всё, что связывало его с семьей, давно ушедшей в иные миры, из-за каприза стервозной сожительницы?!

Аромат крепкого кофе появился в комнате немного раньше Киры. Та вошла танцующей походкой, и Матвей невольно залюбовался девушкой. Как же она выросла! Была такой козявкой, худой и угловатой, а превратилась в настоящую женщину, всё, что надо где надо.

Кира поставила чашку перед Матвеем и села на соседний стул:

— Ну что, готов к разговору?

— О чем же мы будем говорить? — пробурчал он, отпивая маленький глоточек обжигающего кофе.

— О тебе, конечно! — слегка удивленно ответила Кира. — Не обо мне же!

— А почему бы и не о тебе, — нахмурился Матвей. — Рассказала бы, что ли, как тут очутилась.

— Э нет, уважаемый! — Кира усмехнулась, качая головой. — За тобой должок пятилетней давности. Ты мне еще тогда должен был поведать историю Эма!

— Ну вспомнила, — усмехнулся и он. — В моей истории нет ничего интересного.

— Не тебе решать! — твердо ответила Кира. — Начинай.

— С чего?

— С начала.

— Ну… родился… учился… в армии служил…

— С этого момента поподробнее! — Кира была настроена весьма решительно, и это слегка напугало его.

— Что ты от меня хочешь? Денег? Почему похитила меня?

Кира засмеялась заразительным звонким смехом, и он не выдержал — улыбнулся. Кира ответила, хитро прищурив глаза:

— Вообще-то, наше с тобой приключение нельзя назвать похищением! Ты сам, добровольно, отправился со мной. Физического насилия я не применяла, да и мы с тобой разных весовых категорий!

— Допустим, — согласился Матвей. — Но ты меня опоила виски с наркотиком!

— Лёгкое снотворное, — отмахнулась Кира. — Я не знала сколько ты весишь, поэтому рассчитала дозу на глазок. Ты должен был проснуться через двенадцать часов, а проспал полтора суток…

— Что?! — вскинулся Матвей. — Ты с ума сошла! Мне нужно возвращаться! Меня уже хватились!

— Конечно, — спокойно кивнула она. — Даже газетчиков на уши поставили.

И подала ему номер «Вечернего Петербурга», где Матвей увидел на первой странице своё имя. Исчезновение известного художника с собственной выставки. Бросились в глаза слова «пиар», «алкоголизм», «розыск» и «плачущая жена». Хм, интересно, Нелли себя уже в жёны зачислила? Или журналист решил посентиментальнее написать?

Матвей со злостью отбросил газету, и та спланировала на пол, словно больная уставшая птица. Кира отвела светлую чёлку с глаз и улыбнулась:

— Нас никто не видел вместе.

— Ты была последней, кто со мной говорил, — процедил Матвей сквозь зубы. — Тебя обязательно допросят.

— Кира Пастернак брюнетка, — сообщила та. — У неё карие глаза и излишний вес.

— То есть… — Матвей широко раскрыл глаза. — Ты живешь по фальшивым документам?

Кира вздохнула:

— Все намного сложнее. Я тебе потом расскажу. Ты есть хочешь?

— Не заговаривай мне зубы обедом!

— Время ужина уже! — на щеках показались две весёлые ямочки, и Кира обняла его за шею. — Я так рада тебя видеть.

Матвей помедлил, как раньше, но вспомнил, что ей уже есть восемнадцать, и положил руку на её спину. Погладил. Кира потёрлась щекой о его заросшее щетиной лицо:

— Я думала о тебе каждый день…

— Врёшь, но приятно, — буркнул он, обнимая её второй рукой. Но Кира высвободилась и отошла к комоду. Матвей поймал брошенное ему большое банное полотенце и услышал:

— Шампунь и гель для душа я купила, есть бритва и пена для бритья. Иди, а я пока тут приберусь.

— Намек понял, — пробормотал Матвей. Помыться и побриться ему необходимо, это точно. Двое суток без душа… Кира подошла вплотную и быстро поцеловала в щёку:

— Ничего ты не понял! Иди уже!

Он прошел в ванную, в которой мылся каждый день на протяжении двадцати лет. Там практически ничего не изменилось. Только появилась пластиковая занавеска и некоторые предметы женского туалета. В три раза меньше, чем у Нелли. То ли Кира не пользовалась кремами, то ли не жила здесь постоянно. Но тогда где? И зачем она купила эту квартиру?

Матвей пустил воду в душе и, раздевшись, ступил под упругие горячие струйки. Глянул на свои ноги и обалдел — животик мешал ему разглядеть мужское достоинство. Ох ёпть… Да, надо признаться, что оба они изменились, только Кира в лучшую сторону, а он в худшую. Постарел, обрюзг, обленился! Сколько времени он не занимался спортом? Года четыре, наверное, как не сделал ни единого отжимания, ни подтягивания, ни малейшего движения, что было бы похоже на упражнение. Как только Нелли его терпит такого?

Ответ пришёл сам по себе и был по сути неутешительным. Нелли терпит его ради денег и богемной известности. Точка без запятой.

В дверь стукнули, и громкий голосок весело крикнул:

— Воду похолоднее сделай! Совет!

Матвей тихонько рассмеялся. Вот козявка! Не забыла! Глубоко вздохнув пару раз, он повернул кран с синей точкой чуть вправо. Прохладная вода заставила его вздрогнуть и напрячь мышцы. Еще пол-оборота крана, и Матвей застонал от охватившего его озноба. Но мужественно открутил краник еще на пол-оборота…

Через три минуты он выскочил из ванны совершенно замёрзший и дрожащий, схватил жёсткое полотенце и принялся растираться, шипя, как злобный кот. А вот что он наденет, интересно? Об этом Кира подумала?

Оказалось, подумала. Когда он вошел в комнату, обмотанный полотенцем, на убранной кровати его ждал тёмный спортивный костюм, трусы и носки. И тапочки. Оглядевшись в поисках Киры, он быстро оделся, сожалея о своих трусах от Армани, таких мягких и нежных, но выбирать не приходилось.

Кира вошла, когда он сунул ноги в тапочки и снова оглянулся на дверь. Девушка тоже переоделась, теперь на ней было лёгкое летнее платье и модные тонкие кроссовки до щиколотки. Она улыбнулась ему:

— Ну как, помогло?