Жарким кровавым летом - Хантер Стивен. Страница 121

Оуни следил за снижением самолета. Пилот был мастером. Он был настоящим мастером. Он держал точный курс, он выпустил шасси, выпустил всякие там закрылки. Самолет опускался все ниже и ниже, и казалось, что ему остается лишь несколько футов до приземления.

И тут из темноты вырвалась светящаяся линия, вырвалась и стегнула вверх. Она была такой ровной, что в первый момент Оуни подумал, что это луч прожектора или какой-то другой свет, но тут же сообразил, что сам себя обманывает. Поток пуль, направленный рукой мастера, впился в самолет, прошил его, и тяжелая машина содрогнулась. Оуни подумал, что она может взорваться. Из пораженного мотора сразу же повалил дым, самолет затрясся всем корпусом, а из мотора ударил сноп огня. Пилот тут же направил машину вверх, как будто только об этом и мечтал, и самолет понесся прочь. Он удалялся, стремительно уменьшаясь в размерах и волоча за собой струйку дыма.

– Что это за чертовщина? – спросил Оуни.

– Это он, – откликнулся Джонни.

– Кто – он?

– Твой ковбой.

– А-а-а-а-а-а! – взревел Оуни в приступе страшной ярости, не оскверненной пониманием происходящего. – Этот долбаный долбак, этот гребаный пес!

Его гнев был всепоглощающим и всесокрушающим. Зато Джонни говорил совершенно спокойно:

– Ты только что видел пример мастерской стрельбы из «томми», старина. Только один человек из тысячи способен так точно держать прицел «томпсона» на движущейся цели, не позволяя ему отклониться ни на вот столечко. Думаю, что и трассирующие пули немного помогли. Они позволяют выверить попадание. Но этот ублюдок чертовски хорош, вот что я тебе скажу. Я знаю только одного, кто был бы лучше. К счастью, это я.

Все окружавшие их уже взялись за оружие и быстро готовились к действию – привычно проверяли крепление магазинов и передергивали затворы. Плащи и шляпы были сброшены.

– Этот гребаный ублюдок! – выкрикнул Оуни. – Этот деревенский подонок! Ох, не довел я до конца эту долбаную заваруху на станции. Кем, черт побери, он себя считает?

– Могу предположить, что в данный момент он считает себя способным прикончить всех нас, всех шестерых. Оуни, дорогой, побудь здесь. Дядя Джонни и его мальчики обо всем позаботятся. Так ведь, друзья?

Однако друзья не выказали никакого восторга. Они разглядели длинную, идеально контролируемую очередь из автомата не хуже, чем Джонни, и понимали, что придется иметь дело с профессионалом.

– У нас есть «форд», – отозвался Винс Шляпа, – Мы можем сесть в него и умчаться отсюда ко всем чертям.

– В таком случае он перехватит нас и устроит засаду. Если он знает путь сюда, то должен знать и пути отсюда. Как бы там ни было, мы должны разобраться с ним сейчас, или же нам всю жизнь придется ходить, непрерывно озираясь. Очевидно, эта история на железнодорожной станции расстроила парня.

– Ты, ублюдок! – завопил Оуни. – Мы сейчас натянем тебя по самое не балуйся!

– Лучше успокойся, Оуни. Будь хорошим мальчиком. Посиди здесь, пока мужчины разберутся с проблемой.

– Джонни, какой у тебя план? – деловито спросил Герман Крейцер, приподнимая за цевье полностью снаряженную винтовку.

– Он, скорее всего, сейчас пробирается прямиком к нам. Я думаю, что нам нужно разделиться как можно шире, чтобы он не мог снять больше одного человека одной очередью. Я бы сказал, что нужно начать действовать сейчас, и действовать быстро, потому что если у него одни только трассеры, то нам будет гораздо легче засечь, откуда он стреляет, до того, как станет совсем светло. Герман, у тебя самая мощная пушка, ты будешь обеспечивать прикрытие. Возьмите все свои магазины. Незачем беречь их на черный день. Черный день уже наступил. Давайте растянемся цепью и будем двигаться перебежками. Идти пригнувшись, не останавливаться, то быстрее, то медленнее. Ищите место, откуда он будет стрелять. Когда определите его, ты, Герман, прижмешь его к земле и продержишь на месте, пока мы будем подходить. У кого-нибудь есть лучшее предложение?

Все промолчали.

Эрл знал, что они выступят против него очень скоро. Так оно и получилось. Каждый импульс подсказывал ему, что нужно идти вперед. Оказаться рядом с ними, стрелять быстро, от бедра, довериться инстинкту, вогнать их в панику своей агрессивностью и положиться на удачу. Его не очень тревожило, что он может умереть. Все его мысли были сосредоточены только на том, чтобы уничтожить их.

Все остальные его внутренние голоса молчали. Он не думал ни об отце, который подвел его, ни о людях, которых, по его убеждению, подвел он сам, ни о жене, которая сейчас была где-то одна. Он не думал о Ди-Эй Паркере, приказавшем ему уйти, ни о долгом переходе по вонючему коллектору, ни о том гневе, который он испытывал из-за того, что трагедия рейдовой команды была превращена в фарс ради каких-то политических игр. У него не было ни одной мысли о каких бы то ни было неудачах, а лишь радость боя, сильная и чистая, и еще ощущение необходимости подойти к ним поближе и направить в них очереди, покарать их за их преступления и за себя лично.

Низко пригнувшись, он пробирался сквозь высокую траву. Кровь пела у него в ушах. Воздух был великолепным на вкус, походил на прекрасное вино, на шампанское. Оружие в его руках было почти живым, удивительно податливым и послушным. Эрл никогда не испытывал такого чувства ни на островах, ни в каком-либо другом из своих многочисленных боев. Там его всегда угнетал страх, с которым нужно было бороться. Сейчас же он был лишен страха.

Невдалеке прогремела очередь. Ей сразу же ответили три другие. Мальчики Джонни запаниковали, хотя и были опытнейшими профессионалами. Пули прошлись по траве, срезая метелки и листья. Дым и пыль сразу же повисли над полем, образовав облачко тумана, и Эрл увидел, что у него появилось преимущество. Он быстро перекинул рычажок переводчика огня своего «томпсона» на одиночную стрельбу, немного приподнялся, занял устойчивое положение «с колена», не обращая внимания на то, что направленные наугад очереди заполнили воздух свинцовым дождем, нашел хорошую цель и выпустил одну пулю. Звук его выстрела затерялся в общем грохоте. Он стрелял низко, через траву, чтобы его трассирующая пуля не была замечена, и знал, что сделал хороший выстрел.

– Прекратите! Прекратите, черт возьми! – надсадно заорал Джонни.

Стрельба смолкла.

– Черт возьми, не ударяйтесь в панику, мальчики! Не надо облегчать ему задачу.

– Джонни, Джонни...

– Заткнись, Винс, ты должен...

– Я ранен!

Это оказалась чистейшей правдой. Винс Шляпа де Пальмо лежал на боку и с изумлением смотрел на обильное кровотечение. Пуля попала ему во внутреннюю сторону бедра чуть ниже паха, и из раны струей хлестала кровь, густая и черная, сразу пропитавшая его костюм. Он смотрел на Джонни, и в его глазах уже не было ничего, кроме мольбы и надежды.

– Возьмите его магазины, мальчики, – распорядился Джонни. – Они, возможно, нам все же понадобятся.

– Джонни, я...

– Спокойнее, парень, – сказал Джонни самому молодому из своих людей, которому вскоре предстояло стать самым мертвым. – Не мешай Динь-Дону.

Последними движениями Винса стала попытка помочь Джеку Беллу, когда старший подельник перекатил его на бок и извлек два плоских барабана, которые раненый носил засунутыми за пояс на спине.

– Вы вернетесь за мной?

– Конечно, малыш, – ответил Динь-Дон. – Можешь смело поставить на это сколько хочешь.

Он подмигнул молодому человеку, но Винс то ли видел это, то ли не успел увидеть, безвозвратно соскользнув в беспамятство от потери крови.

Во время небольшого перерыва Эрл переполз влево, к невысокому холмику, находившемуся ближе к тому краю долины. Ползти пришлось долго, и хотя он ненавидел это занятие, в этот день оно вызвало у него непривычную радость.

Солнце уже поднялось высоко и быстро высушивало стебли травы от росы.

Трава на холме почему-то оказалась посуше – вероятно, вода с пригорка, не впитываясь, скатывалась вниз, на равнину. Когда Эрл подполз поближе, у него в голове оформился план. Трава здесь была не такой, как внизу, наверно, другой разновидности. Он мог сказать это совершенно точно, потому что в отличие от мягкой травы на дне долины, которая просто шуршала, когда он проползал по ней или когда ее шевелил ветер, эта трава потрескивала, как сухие старые кости, и постукивала стеблями о стебли на ветру.