Страж империи (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович. Страница 40

– Подразделение, построиться! – лучезарно улыбаясь, скомандовал я и спросил: – ну, докладывайте. Как учения прошли?

Если бы ненависть могла убивать, я упал бы там замертво. Мрачно сверля меня взглядами, они выстроились в шеренгу, при этом Аристарх пренебрежительно швырнул лом с прикрепленным маркером мне под ноги, его примеру последовало большинство курсантов.

– С учетом того, сэр, – он сделал особо саркастичное ударение на «сэр», – что учебный противник повел себя самым бесчестным образом, я считаю, что учения прошли гораздо более успешно, чем предполагал учебный противник… сэр.

– Угу, вы были близки к победе: три попадания я все-таки получил. Кстати, мне любопытно, как вы умудрились найти меня на таком расстоянии от полигона?

– Я разобрал три рации, – ответил мне Ковалевски, – и обнаружил, что их мощность понижена всего лишь резистором. Я их срезал, а ножки скрутил, вернув рациям нормальную мощность… Как чувствовал, что будет мухляж.

Я широко улыбнулся.

– Главный урок этих учений в простой истине: одержимые никогда не играют ни по каким правилам. Думаю, вы хорошо усвоили это. Кстати, давайте поздравим то ли Таю Бурах, то ли Рони: у кого-то из вас двоих обнаружился первый талант отбивать летящие предметы.

Эти двое быстро переглянулись и почти синхронно пожали плечами в недоумении.

– Отбивать? – переспросила Бурах.

– Кто-то из вас двоих отбил брошенную мной бутылку. Ты не видела ее спиной – так что, скорее всего, это Кайсан. Или это был ты, Ярыгин?

– Я ее вообще не видел, – ответил тот, – я целился…

– Тогда, получается, кто-то из вас двоих. Вероятней, что Кайсан, но и ты, Тая, могла сделать это, не глядя.

Тая и Рони снова переглянулись.

– Так это не вы отклонили ее в последний момент, чтобы не попасть в?.. – удивился Рони.

– Конечно же, нет! Я бросал, чтобы попасть, а не чтобы не попасть. Скажу больше: я умею «хватать», «держать» и отклонять в сторону предметы, брошенные мной либо одержимым, некоторые из них даже успели удивиться, когда не смогли бросить мне обратно мою гранату… Но я не умею обивать вещи с силой, а тем более – в свою сторону. Это стопроцентно не я. – Тут я вспомнил про то, что остался без штруделя и того, чем могла бы «угостить» меня вдобавок та пухленькая девушка, и сказал: – …но разбираться с тем, у кого проснулся дар, мы будем позже, а пока – вы проиграли. Марш-марш на болота!

И курсанты понуро поплелись в раздевалку за полевой формой.

А вечером меня ждал не очень приятный разговор с министром.

– Вы поставили на уши полгорода… – сказал он, вызвав меня через видеотерминал.

– Провел учения максимально приближенно к боевым условиям и заодно вскрыл общую медлительность городских силовых структур. Полиция расчухалась только в самом конце.

– …Никого не предупредив.

– Просто между прочим: прорывы и вторжения всегда случаются без предупреждения. Не спорю, такой ход событий мною запланирован не был, просто я перехитрил курсантов, а они оказались тоже не лыком шиты и проявили инициативу, оказавшись в нештатной ситуации. Да, кстати: моя теория оказалась верна, сегодня у одного из курсантов обнаружился дар, сходный с возможностями одержимых. Завтра мы будем изучать это.

– Хоть какая-то хорошая новость, – проворчал Сабуров, – а то весь день – сплошь хреновые. Мало того, что нам надо будет гасить потенциальный скандал, так еще король перенес презентацию Линдеманна на завтрашний день. У вас есть план?

– Полагаю, что да, но мне еще надо ознакомиться с материалами, которые накопала Скарлетт. Увидимся завтра во дворце.

Утром мне пришлось поехать в столицу с самого утра: Скарлетт по указанию министра организовала пресс-конференцию, чтобы как-то уладить инцидент, и там мне предстоит давать интервью. Собственно, «организовать» – сильно сказано, она просто обзвонила всю прессу, имеющую приглашение на презентацию, и сообщила, чтобы они приехали на полчаса раньше.

Ну что ж, раньше значит раньше. Я прихватил у интенданта лом, бросил его на заднее сидение вместе с папкой рапортов – и мы поехали.

– А лом зачем? – полюбопытствовала Скарлетт, выруливая на проезжую часть.

– На крайний случай, если Линдеманн будет упрямым.

– Ты же не собираешься его этим ломом…

– Нет, конечно. Просто фокус покажу.

– Какой?

– Есть вещи, которые я не намерен рассказывать кому бы то ни было без самой крайней необходимости.

Где-то на половине дороги у меня зазвонил служебный телефон.

– Алло, Терновский слушает.

– Добрый день, я из Службы Безопасности. Мы подозреваем, что один из ваших курсантов – на самом деле шпион.

– Чей?

– Пока не знаем.

– Кто?

– Ярин Добровский.

– Аргументы?

– Вы видели его досье из предыдущего места учебы? Табели, зачеты?

– Эм-м… Нет. А что в них?

– У Добровского хорошие результаты в теоретических дисциплинах и практических умениях, но по части физической подготовки он пас задних. То есть, его результаты были удовлетворительно-приемлемые, на уровне пригодности – но не более того. Затем у вас при отборе он внезапно показал сногсшибательные результаты, набрав свыше тысячи баллов, при том, что вместе с ним попасть к вам пытались еще несколько кадетов из его училища. В училище он был им не ровней, а у вас внезапно обставил их. Показал абнормально высокий результат – и это подозрительно.

Я чуть задумался.

– Раз на то пошло – то таких, которые набрали более тысячи, у меня аж два…

– Леонид Бакарски и в своем прежнем училище был феноменально способным, его результат у вас на тестах – ожидаемо и закономерно высокий. А Добровский внезапно показал соизмеримые результаты при полном отсутствии оснований для этого. Иными словами, мы подозреваем, что за его баллами стоит допинг.

Интересное умозаключение, однако…

– Во-первых, допинг скорее свидетельствует о желании дурака проскочить в элитную учебку, потому что нагрузки после испытаний не снизились, как можно было бы подумать, только выросли. Во-вторых, все сдавали тест на допинг, и Добровский, как и остальные, его прошел…

– Это если рассматривать факты по отдельности, – возразил собеседник. – А если вместе – то картина иная. Абнормально высокий результат заставляет подозревать допинг. То, что допинг обнаружен не был, заставляет подозревать шпиона. Поймите, всего три дня назад я бы сделал те же выводы, что и вы, но есть одно «но». Существует засекреченный допинг-препарат, который никак нельзя обнаружить при однократном применении.

– Вот бы нам, сиошникам, такой… – мечтательно протянул я.

– Не исключено, что в свое время он будет и у вас, поскольку разрабатывается для специалистов вроде вас, спецназа, разведчиков, шпионов и тому подобных. Но пока что у него есть сильные побочные эффекты. Еще три дня назад я о нем не знал и сам, но случай помог. Один из бывших однокашников Добровского, удивленный тем, что Добровский, вечный замыкающий, прошел, а этот самый однокашник, куда более способный – внезапно был отсеян, своим удивлением поделился с родственниками, среди которых оказался один из разработчиков нашего секретного препарата. Он первым делом подумал об утечке и сразу же сообщил нам. Мы утечку не обнаружили, но предположили, что если такой препарат разработан нами – он может быть разработан кем-нибудь еще. И если Добровский достал препарат не у нас – то за ним стоит кто-то, кто в состоянии такое создать. То есть – иное государство, потенциально враждебное.

– Хм… А о каких побочных эффектах речь?

– После второго-третьего применения возникают сильные психические расстройства. Четыре раза его не применял ни один подопытный.

– Есть у меня один контраргумент против допинга. Добровский показывает стабильно высокие результаты на протяжении трех месяцев, и при этом прогрессирует. Я не знаю, как объяснить скачок его способностей, если только он не принимает допинг регулярно. Но, по вашим словам, он давно должен был загреметь в психушку.