Контракт на мужа (СИ) - Ли Марина. Страница 7

И как назло, дороги назад не помню…

— Велислава, успокойся. — Элар легонько сжал пальцы на моём плече. Он-то и так от меня не отходил ни на шаг, а теперь мне вдруг стало тесно от того, что мужчина будто бы везде. Оплёл плотной сетью — не вырваться. И ведь, вроде же, я в него влюблена — это мы уже выяснили и даже смириться успели, — вроде же должна быть из-за этого самой счастливой в мире. Так почему чувствую то ли досаду, то ли тревогу?.. — За мной, как за куратором, здесь прекрасные комнаты числятся. Идём, ты вся на нервах. Тебе отдохнуть нужно.

— Я бы гораздо лучше отдохнула рядом с Брониславой, — захныкала я, пока дюк, куратор и Элар в одном лице подталкивал меня ко входу в виллу. — Да и она…

— О ней Йонас позаботится так, как ни один из врачей в вашем круглом мире не смог бы.

— Почему это он круглый? — изумилась я.

— По классификации, — терпеливо ответил Элар и, взяв меня под локоток, помог подняться по белоснежным ступенькам. — Есть круглые миры — их обитатели верят, что живут на огромном шаре или внутри него. Есть плоские, есть водные…

У входной двери я остановилась, отказываясь дальше идти. Можно сказать, даже взбрыкнула. От усталости и тревоги, не иначе.

— Так, я не поняла. — Вырвала свой локоть из плена мужских пальцев. — Что значит вот это вот твоё «их обитатели верят»? Их обитатели ЗНАЮТ, что живут на огромном шаре.

— Пусть, — улыбнувшись, легко согласился Элар. Но я по глазам видела, что он бы сейчас согласился с чем угодно, только бы втащить меня поскорее внутрь здания. Что он и подтвердил, как только мы оказались внутри прохладного коридора:

— Если тебе удобнее так думать. На общую классификацию твоё наивное заблуждение никак не повлияет… Кстати, если хочешь, можем пройти в библиотеку. Она здесь преотличная! Там и на классификацию посмотришь, да и на другие материалы по миру.

Сказал, а потом вдруг качнулся вперёд и шумно вздохнул, принюхиваясь.

— Чем от тебя пахнет? Целый час пытаюсь понять. Что-то такое знакомое… Духи? Шампунь?

— Земляничное мыло.

С перепугу и от неожиданности я зачем-то ляпнула правду. Неромантичную и неинтересную. Вот же я дурища…

Элар качнул головой и озадаченно потрогал большим пальцем свою нижнюю губу.

«Будто вкус растирает», — подумала я и почувствовала, как кровь прилила к щекам. Было что-то невозможно неприличное и возбуждающее в том, как мужчина меня нюхал и как теперь откровенно смаковал мой запах.

— Не думаю, — наконец произнёс он. — У земляники розовый аромат, сладкий. А ты пахнешь чем-то голубым или… Может быть, зелёный чай? Лаванда?.. Так чем, Велислава?

Тут уж я вообще не знала, что ответить, а потому зачем-то брякнула:

— Меня так только наш участковый называет, а все остальные Славой или Славкой.

Про Сливку не сказала умышленно, потому что так ко мне обращаться только Бро может. И никаких исключений. Даже если на эту роль претендует мужчина, в которого я с первого взгляда влюбилась.

Хотя не очень-то он и претендовал, если честно.

— Слава — сразу нет, — скривившись, решительно отказался он и понюхал меня ещё раз. А я подумала, что мне везёт как утопленнику, то в подлеца влюблюсь, то в чёкнутого… С другой стороны, я вот тоже могу прийти в «Глобус» и полчаса новые книжки нюхать, безмолвно постанывая от блаженства… — Это имя тебе не подходит.

— А какое подходит? — почему-то прошептала я.

Мы так и стояли посреди полутёмного коридора, никто не вышел нас встретить, никто не поинтересовался о цели визита. Может, у них тут эта система как-то иначе работает. Откровенно говоря, в тот момент подобные нюансы меня мало интересовали. Гораздо важнее было услышать, что же ответит Элар.

— Какое? — переспросил он, вдыхая аромат моих волос, тоже земляничный, между прочим. — Твоё полное имя очень красивое, Вель.

У меня внутри сердца, внутри мозга и внутри живота случилось по микровзрыву, когда он так меня назвал. Взрывной волной задело коленки, и я, опираясь, мазнула ладонью по прохладному камню стены, чтобы позорно не свалиться к ногам этого невероятного мужчины.

Всё-таки правильно я в него влюбилась! Настоящему чувству один маленький заскок с цветами ароматов не помеха.

— Но сокращать его тоже приятно, — доложил он, на этот раз пробуя на вкус не мой запах, а имя. — Мне нравится…

«Мне тоже», — подумала я, заворожённо всматриваясь в посветлевшие до цвета жжёного сахара глаза Элара, в дрожащие и бесконечные, как ночное небо, точки его зрачков.

Может, это меня он, а не Йонас загипнотизировал? Как иначе объяснить, что я рядом с ним превращаюсь в какое-то бесхребетное существо? Идея показалась внезапно здравой, и я мысленно отвесила себе парочку сочных оплеух, но в себя мне помогло прийти не это, а слова Элара.

— Так идём в библиотеку или хочешь пообедать? Тут хорошо кормят. Или отдохнуть? Спальни здесь тоже отличные.

Ох, Божечки мои! Только не в спальни! Я же там совсем совесть и страх со стыдом потеряю!

Я, по-моему, даже задымилась от смущения, будто сковородка с подгоревшими овощами. Не знаю, как только силы в себе нашла, чтобы пролепетать:

— Я не голодна, а библиотека — это отличная идея.

И добавила после секундного замешательства:

— Только я по вашему читать, наверное, не умею.

— С чего бы? — Элар взял меня за руку и повёл по коридору, уверенно открыл одну из дверей, и я зажмурилась от яркого солнечного света. — Говоришь на нашем языке ты просто замечательно, уже даже акцента почти не слышно. А это значит, что адаптация проходит успешно. Бояться нечего.

А вот это новость! Я-то была уверена, что на своём собственном языке говорю, совершенно забыв, если говорить словами классика, «что совы вовсе не то, чем кажутся».

(Прим. автора: Если кто-то вдруг не считает Девида Линча и Марка Фроста классиками, пусть первым бросит в меня камень)

— И что же это за язык? — фыркнула, надо верить, довольно скептически. Ибо уж кто-кто, а человек, закончивший иняз с отличием, уж как-то да сообразит, на каком языке разговаривает и сколько этих языков вообще знает…

Весьма некстати вспомнились «Особенности национальной охоты» и Михалыч с Кузмичом, которые на пьяную варежку так по-заморски шпрехали, что любо-дорого. И настроение и без того не самое доброе, совсем скатилось в какую-то унылую дыру.

Тем временем глаза привыкли к свету, и я смогла осмотреться. Из коридора мы вышли в крытый стеклянным куполом холл, который больше походил на внутренний дворик, ибо тут на ряду со стойкой администратора (классической, как в любом мало-мальски приличном отеле) и креслами для посетителей, был пруд с сонно журчащим фонтаном и с десяток оливковых деревьев, высаженных затейливым садовником прямо в покрытый цветной мозаикой пол.

— Атлантийский, конечно, — ответил на мой вопрос Элар и махнул рукой девушке-администратору, когда та поднялась нам навстречу (Девушка, кстати, была отчаянно похожа на Венеру Милосскую. Ну прямо одно лицо! Причёска, огромный нос, маленькие губы, мужской подбородок, бледная, почти белая кожа — ну, короче, почти всё как в Лувре! Только у копии, в отличие от оригинала, обе руки были на месте, а грудь стыдливо спряталась под белоснежной столой*) — Ничего не нужно. Мы пока только в библиотеку… Впрочем, разбавленного вина и фруктов нам вели туда прислать… А ты думала, мы тут на каком языке разговариваем?

Последний вопрос он задал уже мне, и я переведя на него взгляд, ответила:

— Ну уж точно не на том, который лингвист Марк Окранд для мультфильма придумал! У нас принято считать, что атлантийский язык, как и сама Атлантида — это миф, выдумка. Понимаешь?

— Ну, если тебе так проще адаптироваться, — посмеиваясь, согласился Элар, — то пусть будет миф. Мне не жалко.

Щедрый какой!

И вот бы мне улыбнуться в ответ на его откровенное заигрывание, но я вместо этого насупилась и разозлилась сама на себя.

Да что происходит со мной такое? Может быть, у меня аллергия на новый мир? Какая-ни будь дивная и исключительно редкая, при которой мозг погибает смертью храбрых в неравной борьбе с либидо…