Дочь княжеская. Книга 4 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна. Страница 29
А на плечо с криком упал Яшка.
Верный фамильяр, морской охотник.
Неумерший.
Она очнулась в постели. Упёрлась взглядом в изрядно надоевший потолок. Слабость никуда не делась. Боль никуда не делась. Под боком свернулась в комочек спящая Мила. Она сунула под щеку обе ладошки, тёмные тугие кудри разметались по одеялу, аура стала тонкой и прозрачной, как пламя свечи на свету, и, если бы не кончики клыков, выступавшие из-под верхней губы, легко можно было подумать, что спит рядом сейчас самая обычная девочка лет девяти. Может быть, и младше.
Хрийз осторожно укрыла Милу одеялом. Руки двигались. С трудом, но двигались. Хорошо…
Теперь бы встать. А для начала хотя бы сесть…
Повернуться на бок. Упереться локтем. Во рту появился мерзкий привкус. Прикусила губу и не заметила, как… Замерла, прислушиваясь, не проснулась ли Мила, учуявши запах крови. Не то, чтобы жалко было напоить маленькую вампирочку, просто после этого опять придётся бревном ослабевшим лежать невесть сколько. А надоело, знал бы кто, как.
Сдвинула ноги, села, вцепившись в края постели. Голова кружилась, всё вокруг плыло. Хрийз зажмурилась, пережидая приступ, потом тихонько открыла глаза. Её качало, и она понимала, что долго так не просидит.
А вот добраться бы до кресла! Не зря же оно стоит совсем рядом, такое уютное, и даже со сложенным клетчатым пледом на подлокотнике. Словно тот, кто кресло сюда ставил, знал, что больной захочется выбраться из надоевшей постели…
— Помочь? — спросил Канч сТруви, выступая из тёмного угла, где до сих пор прятался.
Хрийз оценила своё состояние как полный позор. Не учуять мёртвую ауру одного из сильнейших вампиров Третьего мира!
— Сама, — отказалась она от помощи.
Встала, вцепилась рукой в спинку кровати. Постояла, пережидая приступ дурноты. Сделать шаг и умереть, как-то так.
Умереть ей не дали. Подхватили под руку, довели до кресла, помогли устроиться. Рядом волшебным образом образовался столик со свежезаваренным счейгом. Запах — пряный, чуть горьковатый, с ноткой бергамота, — сводил с ума.
— Надо будет передвинуть ближе, — задумчиво сказал сТруви.
— Спасибо, — поблагодарила Хрийз, не поднимая век.
Слабость давила, не давала дышать, и была хуже боли. Боль можно терпеть, а что со слабостью делать…
сТруви ловко сел напротив, поджав ноги на манер буддийского монаха. Зелёная врачебная униформа только добавила сходства. И ведь нарочно так оделся, Хрийз его знала. Чтобы подчеркнуть. Что именно подчеркнуть, она понять не успела: ожгло внезапной вспышкой гнева, — почему словами сказать не захотел, почему вот так?! Выдохнула, успокаиваясь. Что, теперь так будет и дальше? Чуть что не по духу, сразу в бешенство? Плохо…
— Возьмите…
В руках оказалась горячая кружка. Хрийз очень осторожно поднесла её к губам, кружка весила по субъективному ощущению как громадный гранитный валун. Но горячее питьё проложило путь по пищеводу, собравшись в желудке маленькой, но приятной грелкой, и головокружение немного унялось, потеплели кончики пальцев.
— А ведь лечение будет тем же самым, — заметил сТруви. — Вам снова будет плохо после процедур. И снова. И снова.
И опять дёрнуло злостью. Выронила кружку, канувшую в пушистый ковёр без вреда для себя. Выдохнула, впиваясь пальцами в подлокотники:
— Не я обвинила аль-нданну Весну! И не я требовала для неё казни.
— Вижу, — спокойно ответил старый неумерший. — Теперь вижу.
— А до этого неясно было? — очередная волна гнева, да что ж такое!
Впору швыряться всем, что под руку попадёт. Плохо…
— До этого, — сказал сТруви, — было не очень ясно.
— А головой подумать? — не сдержалась всё-таки Хрийз. — Я на Совете тогда её защищала! Почему сейчас должна была?!
сТруви пожал плечами. Сказал, качая головой:
— Я был против, ваша светлость. Но кто послушал старого, гнилого, дохлого мертвяка…
— Я буду слушать, — сказала Хрийз, откидываясь на спинку кресла.
Ей было плохо, больно, голова кружилась, боль грызла всё тело. Но она заставляла себя слушать. Держала сознание, не позволяя ему ухнуть в очередную беспамятную вечность. Сколько можно уже лежать бревном! Хватит.
— Хорошо, — согласился с её словами сТруви. — Тогда вы не станете изгонять за пределы княжества Сихар Црнаяш.
— Что? Изгонять?!
— Вы сказали: «Я не хочу вас больше видеть». В точности ваши слова.
— Но я же не говорила — убирайся из княжества, — потрясённо пробормотала Хрийз.
— Не говорили. Но кое-кто усмотрел в ваших словах приказ об изгнании…
— Какой приказ… — потрясение не вмещалось в разум. — Я? Приказ? Кому я могу приказывать-то… я просто видеть её не хочу, но приказывать изгнать…
— Вы можете приказывать, ваша светлость, — строго сказал сТруви. — Сейчас, в отсутствие князя Бранислава, именно вы держите земли Сиреневого Берега… и именно ваше слово — закон. По меньшей мере, до возвращения Бранислава.
— Абсолютная власть? — горько спросила Хрийз, вспомнив просмотренный еще на Земле, в далёком в детстве, фильм.
— Почти, — сказал сТруви с усмешкой.
Она обдумала информацию. Получается, каждое слово, сказанное не наедине с теми, кто близок к ней… с Лилар… Младой… а где Млада, кстати… каждое слово может стать и приказом, и законом и приговором и бог знает, чем ещё. Стало страшно, так страшно, что вспотели ладони.
— А вы… вы это сейчас так просите за Сихар? — догадалась Хрийз, чувствуя себя премерзко.
Княжеская власть. Поистине, она об этом не просила! Не мечтала даже. Вернуться бы в мореходку… там всё было просто, там всё было ясно. Понятно, что делать. Как жить.
— Это я так прошу за Сихар, — без улыбки подтвердил сТруви. — Моя лучшая ученица. Отличный врач… нам нужны врачи.
— Я не… не… в общем, пусть она, как раньше… Ко мне только не надо, а остальное…
— К вам бы — надо, ваша светлость, — не согласился сТруви. — Я не всегда смогу быть рядом. И я…
— Можете меня съесть, — поняла Хрийз.
— Могу, — без тени смущения подтвердил сТруви. — Мы, проводники стихии Смерти, не свободны так, как свободны живые. Даже вы, тоже стихийница, свободнее любого из нас. Всё же мы, неумершие, больше «что», чем «кто». Плата за силу, которой наделяет нас Смерть.
«Сихар придётся вернуть», — поняла Хрийз. И — ох, как это будет непросто! Вернуть, после того, как сама же и прогнала. Ещё извиниться, наверное. Потому что нехорошо это, принимать помощь от того, кого оскорбила и оттолкнула, даже не объясняя причин.