Мы в город Изумрудный... (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич. Страница 29

— У меня не иммунитет, у меня аллергия на самодовольных идиотов! Артефакты где обещанные?

— Не всё сразу, Ваша Недобрость! Сначала надо свой новый статус соответствующими деяниями подтвердить!

— С удовольствием! Вот сейчас прямо с тебя и начну!

— А в этих стенах, смею заметить, не считается. Вам бы лучше во владениях у себя позлодействовать немного, подданных потиранить, ну или что вы там ещё придумаете.

— Ну, с этим у меня не задержится. И сразу вопрос: Стеллу мне можно…  того-этого?

— Если не насмерть, то, разумеется, можно. Она же теперь ваша законная врагиня. Антипод натуральный. Но если и она вас в ответ…  того-этого, то вы уж не обижайтесь. Профессиональный риск, так сказать. И встречный вопрос: чем Стелла-то вам не угодила? Вы же с ней, насколько я помню, подружки.

— В гробу я видала таких подружек! Всю жизнь мечтала эту холёной мымре хвост прищемить. Ради этого только стоило договор подписывать, честное слово. Ох, не прогадала я, ох, не прогадала! Но я всё же насчёт артефактов…  Не подскажете, что там мне полагается?

— Артефактики, не буду скрывать, вкусные. Очень приличный свиток памяти с полным собранием отрицательных предсказаний для вашей волшебной книги и — оцените! — последняя модель серебряных туфелек с неограниченным радиусом действия. Каково!

— М-м-м! Весьма! Весьма! За такое не грех и позлодействовать.

— Вот и приступайте. Всего наилучше…  прошу прощения, наихудшего!

— Что-о?!!

— А вы как думали? И кстати, совет напоследок. Не вздумайте по старой памяти учудить какое-нибудь доброе дело. Вам это теперь строго противопоказано. Так скрючит, что никакие заклинания не помогут.

— Я непременно это учту, хотя благодарности ты от меня, разумеется, не дождёшься.

— А я, разумеется, её и не жду. Ха-ха!

— Ох, если бы ты только знал, наглый юнец, с каким удовольствием я превратила бы тебя…  во что-нибудь мелкое и противное, в паука, в лягушку или в слизняка! О-о-о, если бы ты только знал!

— Я знаю, Ваша Подлость. И ещё я знаю, что мою защиту вам, увы и ах, не пробить. Отправляйтесь лучше к себе, в Жёлтую страну. Там вам никто не будет рад, гарантирую.

— Мы ещё встретимся, мерзавец!

— Лорд Эквилибриум, моё почтение!

— Чем порадуешь меня, мой мальчик?

— Могу похвастаться, миссия моя увенчалась полным успехом.

— Прекрасно! Как всё прошло?

— Вы знаете, на удивление легко. По-моему, старуха уже и сама изрядно устала от своей всепроникающей доброты. Наше предложение подоспело как раз вовремя.

— Полагаешь, она справится?

— Должна. Ума ей не занимать, с честолюбием тоже всё в порядке.

— Получается, что за этот регион мы можем пока не волноваться, да?

— Получается так. Лет на пятьсот, я полагаю, её хватит.

— Ну и славно. Ты хорошо поработал. Можешь отдохнуть.

— Благодарю, Ваше Всемогущество. Равновесие превыше всего.

Поговорим о дяде

— Господин старший следователь, Руф Билан по вашей просьбе доставлен.

Старший следователь с удовольствием отложил в сторону недописанный рапорт, пригладил усы и повелительно махнул рукой:

— Давайте его сюда.

Руф Билан вошёл в комнату и остановился перед столом следователя. Руки он привычно держал за спиной, однако во взгляде его не было ни намёка на смирение или раскаяние. Упрямством сверкали глаза предателя, а значительно похудевшее лицо выражало презрение ко всем присутствующим.

— Оставьте нас одних, — распорядился следователь, отсылая конвоиров-дуболомов. Затем он указал на стоящий у стены стул:

— Присаживайтесь, Билан. Не предлагаю вам чувствовать себя как дома, но вы можете расслабиться. Никто не собирается вас здесь бить или унижать.

Билан вздохнул, помялся, затем подвинул стул поближе к столу и с облегчением сел.

— Что вам нужно от меня? Я ведь уже всё давно рассказал и вряд ли что-то могу к этому добавить.

— Кто знает, Билан, кто знает, — тонко улыбнулся следователь, поправляя большие зелёные очки, за которыми совершенно не видно было глаз. — Я бы на вашем месте не был столь уверен. Всё рассказать невозможно. Поверьте моему немалому опыту. Вы в своё время сообщили нам только то, о чём мы додумались спросить, разве нет?

— Я рассказал всё, — буркнул Билан.

— Ха-ха! — почти без выражения произнёс следователь. — Будем считать, что я вам не поверил…  Скажите, Билан, чего вы добиваетесь? Чего вы хотите от жизни?

— Я хочу на свободу.

— Похвальное желание. Только, боюсь, в вашем случае трудновыполнимое. Надеюсь, вы в курсе, почему?

— В общих чертах.

— Ещё раз ха-ха! Так вот, Билан, у вас появился шанс, очень слабый, прошу заметить, но вполне реальный шанс обрести желаемую свободу чуть-чуть пораньше, чем это было предусмотрено теми, кто вас осудил. Вам такая тема интересна?

Заметно оживившийся Билан с готовностью подался вперёд:

— Что я должен для этого сделать? Неужели…  Впрочем, нет, не может быть.

— Уж не подумали ли вы случайно, что к Изумрудному городу подступила очередная армия Урфина Джюса и что я предлагаю вам вновь предательским образом открыть ему ворота? — расхохотался следователь.

Побагровевшее лицо Руфа Билана явно указывало на то, что догадка следователя недалека от истины.

— Хочу вас огорчить, милейший бывший смотритель дворцовой умывальни. Урфин больше не стремится к власти и всемирному господству. И для этого, заметьте, ему не понадобилась ни усыпительная вода, ни долгий процесс перевоспитания.

Руф Билан на удивление быстро справился с замешательством. Хитро улыбнувшись, он сказал, не скрывая удовольствия:

— Не очень-то вам помогла ваша хвалёная усыпительная вода, господин следователь. Я всё помню и ничего не забыл. Я остался сам собой, и у вас никогда не получится меня перевоспитать, как вы сделали это с бедными подземными королями. Не на таковского напали! А Урфин Джюс…  Мне уже нет до него никакого дела. Я в нём совершенно разочаровался ещё во время конфликта с волшебницей Арахной. Урфин сломался. Великий был человек, но весь вышел. А я…  А меня…  Меня вам не сломить, вот!

— Да никто вас и не собирается ломать, — отмахнулся следователь. — Не возводите на нас напраслину, милейший Билан. Ну не сработала в вашем случае усыпительная вода, совершенно непонятно почему, так вам же хуже. Вместо того чтобы вести нормальную жизнь, вам приходится отбывать наказание, переносить тяготы принудительной работы на рудниках, корчевать леса, терпеть лишения…  И всё ради чего? Ради того, чтобы помнить обо всех своих подлостях и преступлениях? Сомнительное удовольствие.

Руф Билан надулся и промолчал. Он никогда не признался бы в этом, но ему и самому порой было невыносимо жаль, что он оказался невосприимчивым к усыпительной воде.

— Ладно, прекратим этот спор, — сказал следователь. — Я вызвал вас не для того, чтобы вправлять вам мозги. Недавно нам в руки попал некий документ, весьма странный, скажу вам, документ, который вызвал у нас многочисленные вопросы, а у кое-кого наверху, — следователь многозначительно ткнул пальцем в потолок, — даже и вполне понятные подозрения. Вы сейчас его прочтёте, а затем вы попробуете пролить свет на его происхождение. Согласны?

Билан пожал пухлыми плечами:

— Ничего не имею против. Что за документ?

Следователь протянул ему папку с вложенным листом бумаги:

— Вот он. Он совсем небольшой, тут всего одна страничка…  Вы читайте, читайте. Надеюсь, этот навык у вас усыпительная вода тоже не отобрала.

— Не дождётесь, — позволил себе огрызнуться Билан, понявший, что ничего страшного ему, вроде бы, не грозит. — Я не только читаю, я ещё и писать умею. И когда выйду на свободу, примусь за мемуары.

— С интересом с ними ознакомлюсь, — ухмыльнулся следователь. — Ну а сейчас, будьте добры, прочтите этот документик.

Руф Билан пробежал глазами по тексту, нахмурился, пожевал губами, затем перечитал всё ещё раз, уже медленнее и намного внимательнее. Затем поднял недоумевающий взгляд на следователя: