Мы в город Изумрудный... (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич. Страница 30

— Что за бред? Это вообще что? Кто сочинил эту галиматью?

— Какие необычные слова вам известны! — восхитился следователь. — Какие звучные! Галиматья! Так вот, малоуважаемый Билан, это вовсе не бред! На первый взгляд — да, смысла мало. Но при ближайшем рассмотрении появляются интереснейшие предположения и догадки. Любопытнейшие, я бы сказал.

— Не вижу в этой чепухе ничего любопытного, — Билан пренебрежительно швырнул папку на стол. — Полнейшая ерунда!

— А кое-кто полагает, что вовсе не ерунда, — возразил следователь, аккуратно поднимая папку и смахивая с неё несуществующую пыль. — И на то у нас есть очень веские основания. Во-первых, сразу понятно, что у данного текста не один, а сразу несколько авторов. Во-вторых, скорее всего, это не просто текст, это тщательно и весьма умело зашифрованное послание. Тайное, я бы сказал, письмо. И в свете такого предположения возникают следующие вопросы: кто автор? кто адресат? о чём идёт речь? и чем это грозит Изумрудному городу? А?

— Понятия не имею, — совершенно искренне сказал Руф Билан. — Могу с полной уверенностью заверить вас, что это писал не я, это точно писали не мне, и я совершенно уверен, что смысла во всём этом нет совершенно. Одно слово — бред!

— Хорошо. Давайте разбираться по порядку, — кивнул следователь. — Возможно, что-нибудь да и прояснится.

— Давайте, — согласился Билан. — Только всё это зря. Пустая трата времени. Впрочем, я не против. Свободного времени у меня хватает.

Следователь ухмыльнулся:

— Если вы нам поможете, у вас появится не только свободное время, но и возможность свободного перемещения.

— Обещаете? — спросил Билан.

— Обещаю. Итак, приступим. Начало документа особого интереса не представляет. Тут я с вами полностью согласен. Очень похоже на бред. К тому же совершенно неясно, когда именно происходили описанные события, если они вообще происходили. А вот дальше уже начинаются весьма любопытные вещи. Отвечайте, Билан, вы в самом деле пытались уклониться от призыва в армию Урфина Джюса или это написано с целью ввести нас в заблуждение?

— Понятия не имею, откуда откопали эту ерунду, — признался Билан. — Ни в какую армию меня не призывали и призывать не могли. Я не дуболом, не капрал и даже не генерал. К тому же я и так был в то время полностью на стороне Урфина Джюса. Да! Я не отрицаю! Более того, я говорил об этом неоднократно и совершенно не собираюсь скрывать этот факт моей биографии.

— Хорошо, — протянул следователь. — Продолжим. Что вы можете сказать о вашем путешествующем дяде?

— О дяде я могу сказать только то, что его у меня нет, — отмахнулся Билан. — И никогда не было. Похоже, автор пытался здесь намекнуть на одноногого Чарли Блека. Однако заявляю сразу: Великан из-за гор не является моим дядей!

— А что это за костюм Адама со шляпкой из страусиных яиц…  о, простите, перьев?

Билан вытер вспотевшее лицо и вяло огрызнулся:

— Вот вы у дяди об этом и спросите.

— Когда мы его найдём, мы обязательно так и сделаем, — кивнул следователь. — А пока на вопросы придётся отвечать именно вам. Скажите, Билан, а что это за странный разговор о колбасе и бутербродах? И почему вы так возмутились, когда ваш дядя вас об этом спросил?

— У меня нет никакого дяди! — взвизгнул Руф Билан. — Можете вы это понять или нет? Нет ни дяди, ни тёти. И бутерброды я не люблю! Я даже не знаю, что это такое!

— Ладно, пока поверим, — согласился следователь с таким видом, что даже самому недалёкому человеку стало бы ясно, что он не верит ни единому слову допрашиваемого. — А что вы можете сказать мне о ваших связях с генералом Баан-Ну, с этим военным преступником, с этим ужасным менвитом-пришельцем, который едва не погубил всю Волшебную страну? Здесь написано, что он вас похитил, но мы-то с вами знаем, как было на самом деле, не так ли. Он прислал за вами личный вертолёт. Зачем? С какой целью? О чём вы беседовали с генералом? Ваш дядя тоже присутствовал при разговоре? Может быть, это он его и организовал? Признавайтесь!!!

Билан задыхался от возмущения. Вытаращив глаза, он беззвучно открывал рот и пытался что-то сказать в своё оправдание. Довольно долгое время у него ничего не получалось. Следователь с интересом следил за его безуспешными попытками выдавить из себя хоть слово. Наконец Билан кое-как совладал с собой и просипел:

— Не было этого! Не было! К-клевета! Наговор! Я никогда…  Никогда…

— Э-э-э, милейший, похоже, вам есть что скрывать от следствия. Эвон как вы возбудились. Да-а, вижу не зря мне посоветовали пригласить вас на приватный разговор. А вот поясните мне, что это за песенка такая непонятная? «Где же лето? Жду ответа?» От кого вы ждали ответа? Не от дяди ли своего? Или это какое-нибудь незаконное заклинание?

Вытаращив глаза на следователя, Руф Билан яростно мотал головой:

— Я не умею петь! Я не знаю никаких заклинаний! Отпустите меня! Я устал!

— Всему своё время, неуважаемый Билан. У нас осталась ещё парочка невыясненных моментов. Вот, например, куда вы дели серебряный башмачок, потерянный нашей уважаемой Феей убивающего домика и случайно — а случайно ли? — подобранный вами? Куда вы его спрятали? Не могу поверить, что вам неизвестен указ нашего повелителя Страшилы Мудрого о необходимости сдавать все найденные артефакты в государственное хранилище волшебных предметов. За утаивание ценного экспоната вам грозит немалый срок, между прочим!

— Я всё сдал…  Вернее, у меня всё отобрали…  — забормотал Билан. — У меня конфисковали всё моё имущество, после того, как я эмигрировал по политическим соображениям к Подземным рудокопам. Если среди моих вещей и оказались каким-то образом чужие туфельки, то я к этому не имею ни малейшего отношения!

— А ваш дядя?

— Что дядя?

— Может быть, это он присвоил себе туфельку?

Минут пять Билан напряжённо размышлял, затем неохотно пробормотал:

— За дядю я не отвечаю. Если это он взял себе туфельку, то и вся вина лежит на нём.

— Ага, значит, дядя у вас всё же есть! — обрадовался следователь.

— Нет! — отчаянно выкрикнул Билан. — Впрочем, я не знаю! Я уже ничего не знаю!

Следователь улыбнулся улыбкой саблезубого тигра:

— Что вы делали в старом доме Урфина Джюса? У нас есть подозрения, что вы именно там встречались со своим дядей.

— Я не помню, — выдавил Билан. — Вы меня запутали.

— Это не я вас запутал, это вы сами запутались в своих лживых показаниях, — следователь поднялся во весь свой невеликий рост, подтянул слегка великоватый кафтан и вопросил громовым голосом:

— Кто позволил вам устраивать в Изумрудном городе кровавую пьянку с последующим побоищем? Тоже дядя? Или, может быть, тётя?

Руф Билан рухнул со стула, заломил руки и взмолился:

— Отпустите меня! Отправьте в рудники! На лесоповал! Я буду рыть канавы, я буду работать где угодно, только не мучайте меня больше! Это дядя во всём виноват! Это всё он! Я хочу в тюрьму!

Когда рыдающего беднягу увели дуболомы, следователь отклеил накладную бороду и усы, снял мешковатый кафтан и оказался старым добрым стражем ворот Фарамантом. Тщательно заперев допросную комнату, он отправился во дворец, где встретился с Дином Гиором.

— Как всё прошло? — поинтересовался длиннобородый солдат.

— Великолепно, — засмеялся Фарамант. — В лучшем виде. С помощью этой бумажки мне удалось довести нашего невосприимчивого друга до истерики. Я уверен, что он теперь надолго успокоится. Ты не поверишь, но он со слезами на глазах умолял меня отправить его на рудники.

Дин Гиор расплылся в довольной улыбке:

— Не думаю, что на рудниках обрадуются, если он туда вернётся. Он там всех довёл до белого каления своими жалобами, нытьём и вздорным характером. Его уже не хотят видеть ни на лесоповале, ни на рытье канала, ни в драконариуме, ни на строительстве дорог.

Фарамант, который, собственно, и сообщил солдату все эти сведения, лишь согласно кивал головой. Он хорошо знал привычки своего друга и не собирался портить ему удовольствие. Дин Гиор способен был по нескольку раз в день рассказывать всем окружающим одну и ту же новость, преподнося её как нечто никем доселе не слышанное.