Верона (СИ) - Сайд Ливард. Страница 15

Появившись в проеме окошка, коротко постучал о раму и, перекинув ногу, ступил в комнату, где его ожидал Аурелио.

***

У них уже стало входить в традицию, что из дома Фабрицио молодого друга провожал вооруженный слуга. Агний заботился о безопасности Елин.

Игривое настроение Агния она не оценила. С чего он так подпрыгнул и засуетился, что там творилось в голове? Может, удар Риккардо повредил разум гладиатора? И сама же усмехнулась. Тупой гладиатор – не она ли так часто называла Агния? Что там можно повредить то…

Наблюдая как Агний в этом мире начал в открытую наслаждаться местной модой, превращался в щеголя и законодателя, менял украшения и придирчиво перебирал кружева, Елин так и распирало съязвить и высмеять. Но потом она вспоминала о роли Агния на пирушках в домах патрициев. Так, значит, не сильно и страдал кинед от подобного? И становилось грустно. Столько всего было в Агнии, чего понять Елин могла, но не принять.

***

Нефтис как-то раз с сенатором Луцием устроили карнавал для самих себя. Агний, Борс и нервный актер из публичного театра были наряжены в женские туники. На всех, кроме Агния, были напялены кудрявые бесстыдно-рыжие парики. Длинющие белые волосы гладиатора прибрали в высокую прическу с выпущенными локонами и подвели сурьмой глаза. Начищенное медное зеркало показало Агнию деваху с точенными чертами лица. Конечно, тогда он был немного моложе. Моложе на две жизни...

Троица ряженных танцевали, подносили закуски и напитки господам, а потом ласкали и раздевали друг друга под нежную мелодию флейты и тамбурина. Луций выбрал Агния, впрочем, как обычно, и не снимая с гладиатора туники и венка с, заплетенных в высокие косы, волос уложил на спину и овладевал по-женски. Закатывал глаза и рычал, упираясь в упругое тело парня. А потом, задрав тунику, скрыв свою плешивую голову под подолом, встал перед рабом-кинедом на колени. Агний испытывал широкий спектр эмоций: от омерзения и, приводящей в ярость, покорности до возбуждающего осознания власти над римлянином. Когда член Агния был во рту сенатора...

Но, главное то, что Агний неоднократно, благодаря своим "талантам" бывал в роли прелестницы с бицепсами и ростом гладиатора.

А потом свободные и богатые римляне свистели и хлопали на трибунах арены, ставили монеты за победу белокурого димахера Агния.

Сейчас Агний изящно пролез в открытое окно в спальне Аурелио и предстал перед другом во всей красе. Поправил чуть свалившееся с плеча верхнее платье и кокетливо заулыбался.

— Понравилась красавица, а? Ну побудь моим кавалером, Аурелио, - Фабрицио проплыл вглубь комнаты, плавно, медленно, покачивая бедрами, как учила рабыня-берберка когда-то. – Жаль ты не умеешь играть хотя бы на флейте, но я все равно тебе станцую... Я сделаю то, что хочешь ты... для тебя...

Низкий бархатный воркующий голос, просвечивающие ноги сквозь сорочку, взмах руки, поправлявшей волосы, глаза то опущенные скромно долу, то сверкающие из-под возмутительно длинных ресниц...

— Я побрил, для тебя... и не только морду...

Зрелище было не для слабонервных. Но Елин только теперь поняла, что же так привлекало в этом «тупом гладиаторе» того же Патрикия. Двойственность, манкость, подчинение силы. Словно лев ложился на спину и подставлял живот. Но скалился, демонстрируя клыки. Знание, что руки, ласкающие тебя, завтра будут разрывать тела и сворачивать шеи. А потом опять гладить и ласкать так… так… как Елин то испытала как никто другой.

Новомодная штучка стояла на каминной полке. Аурелио метнулся и схватил музыкальную шкатулку, открыл крышку и завел механизм. Тонкая звенящая колокольчиками и отбивающая нежный, но четкий ритм мелодия полилась по комнате. А мальчишка так и замер со шкатулкой в руках наблюдая представление.

Медленно, вокруг себя, словно окутываясь мантильей, не отводя глаз, Фабрицио начал движение под звук пружинок и колокольчиков. Сложив руки с чуть приподнятыми локтями на своей груди, плавно покачиваясь, словно просыпался и оживал, причем, всем телом, каждой частью его.

Почти незаметным движением парень расстегнул верхнее парчовое платье, которое при легком повороте и движении плечами, соскользнуло к ногам. Переступив через ворох ткани, Фабрицио поднял кисти рук к затылку, тряхнул белокурыми локонами в такт мелодии и, оставив ладони на шее, повернулся к Аурелио спиной. Вытянув вверх, плавно вырисовывающую неведомые узоры руку, он выгнул спину так, что опять его внимательные глаза поймали взгляд Аурелио, а волосы волной заструились до пола.

Аурелио было видно, как бедра Фабрицио поднимаясь и опадая, уходя чуть вправо и влево, выводили восьмерку. Но совсем не так, как рабыни у ланисты, совсем не так. В движениях парня жила животная сила, будто змей и пантера слились воедино, и вышли на охоту.

Длинная сорочка, почти прозрачная, очерчивала изгибы красивого мужского тела, но не показывала и не открывала ничего от груди до пят. Простенькая мелодия подняла обнаженные мужские руки и сплела их, потянула к небу, к воле. И тут же резко Фабрицио-Агний выпрямился и развернулся к Аурелио, приподнял подол с одной стороны двумя пальчиками, как кокетливая девица, и начал двигаться к юноше.

Почти вплотную подойдя, Агний выставил ногу чуть вперед и полу боком, согнув колени ровно на столько, чтобы быть почти одного роста с Аурелио стал двигать и покачивать бедрами, в такт, в такт… плавно… зазывно… хищно, предлагающе…опустив сильные руки по бокам. Глаза в глаза…Резко опустился на колени, уткнувшись лицом в пах Аурелио.

Есть ли в мире такая сила, что способна заставить могучего опытного воина, закаленного в сражениях, рисковавшего своей жизнью и отбиравшего чужие, стоять в женском платье на коленях? Стоять перед, прижимающим к груди музыкальную шкатулку, мальчишкой?

— Никогда больше такого не увидишь. – Глухо с хрипотцой, не поднимая головы, произнес Агний. – Это мое прощание с рабством, с тем, что миновало тебя, Елин…

Гладиаторы не плачут, рыцари не подводят глаза сурьмой и не выписывают бедрами, завлекая мужчин, итальянский дворянин не опустит головы и позволит себе унизиться. Не будет этого теперь делать и Агний. Никогда.

Зрелище возбуждало и отталкивало. Хотелось схватить танцовщицу и зацеловать. Хотелось кричать и плакать. Хотелось… чтобы вот такого прошлого не было у ее Агния. И в тоже время, чтобы именно такой Агний любил мальчика Аурелио здесь и сейчас. В полном смятении Аурелио провел ладонью по щеке Фабрицио.

— Ты можешь быть невероятно нежным, Агний.

Агний отстранил руку Елин и скользнул чуть в сторону.

— Ты хочешь нежно? Чтобы я был нежен как... как девушка?- Он прищурился, сделав вид, что задумался, но в щелочках глаз плясали опасные огоньки. - Ласковый и нежный убийца?

Агний лег на кровать, вытянулся во всю длину и заложил руки под голову, уставясь в потолок. Тренированное тело бойца со следами старых ран и шрамов, из прошлых жизней, подсвечивалось лунным светом, струившимся сквозь ветви деревьев у окна. Рассыпавшиеся вокруг головы и торса белокурые волосы создавали впечатление беззащитности и сдерживаемой силы одновременно. Как у льва, что прилег в тени и мирно дремлет, но стоит его потревожить, и зверь покажет всю свою мощь.