Записки колдуна (СИ) - Кирус Клим. Страница 16

— А эту чашу можно использовать для восстановления памяти при ее потере?

— Это не чаша, — ее лоб нахмурился, а огоньки глаз уменьшились.

— Обливер, обливер, — примирительно запротестовал я.

— Так бы сразу. Нет, нельзя. Его используют, чтобы на время забыться от тревог и важных дел и только в присутствии второго умелого пользователя. А тебе зачем это?

— Интересно. Возможно ли его использовать, чтобы вернуть потерянную ранее память.

— Нет, — сухо ответила Маэль и отправила кубок на место.

Рядом с ним я увидел ключ. Он приковал все мое внимание, хотя на вид был самым обыкновенным ключом: металлический с проступающей ржавчиной, и рядом зубьев, которые нужны для открытия замка. Но почему-то он показался мне до ужаса знакомым, и не просто знакомым, а жизненно необходимым.

— От чего этот ключ? — Спросил я.

— Я не знаю. — Спокойно ответила эльфийка.

Я не стал настаивать и тут же переключился на интересный диск, который прислонялся к стенке и привлекал внимание своей раскраской под яркое солнце. Но ключ все равно не выходил из моей головы, и настойчивая мысль укоренилась, что я должен обладать им. Я! Взяв себя в руки, я успокоился и продолжал слушать Маэль, а когда она предложила перекусить, то машинально согласился, даже не поняв, о чем она спросила меня. Этот ключ не обладал какими-то магическими свойствами, но я знал, что должен его забрать, поэтому, когда моя спутница отвернулась, то положил его к себе в поясной мешочек. Сразу после этого я полностью успокоился и уже смог переключить внимание на Маэль, изредка касаясь его сквозь ткань мешочка. Но уже через несколько минут совершенно не обращал на него внимания, так как знал, что он точно у меня.

Я так и не понял, почему он был так важен, не вспомнил, где я его раньше видел, но был уверен, что он важнее всего, даже моей жизни.

Глава 6

У Маэль оказался в ее доме запас съестных припасов, которых хватило бы на длительную осаду, если таковую пришлось бы переждать в этом измерении, в ее доме. Мы поели вяленого мяса, но оказалось, что у нее нечего пить: стратегические запасы ободряющего, как она сказала, напитка, закончился. Я наколдовал воды, поэтому жажда нас не мучила.

— Время десерта, — сказала она и полезла в ящик, откуда достала сушеных фруктов, — мара’ах! — Объявила она. — Королевский фрукт! Лучшее его качество после вкуса — это то, что в сушеном виде он не портится, а вкус остается таким же. Мне удалось добыть целый ящик, — радостно сообщила эльфийка.

Я замер, мысли путались и спотыкались одна о другую. У меня выделилось слюны больше, чем смогло поместиться во рту, она буквально вытекала, свисая до груди и капая на пол.

— Что с тобой?

— Я пробовал этот фрукт на торжественном приеме, просто вспомнил вкус, — я брызнул слюной на Маэль, она отстранилась, состроив гримасу отвращения, но я на это и не обратил внимания. Побежденная часть моего сознания пыталась воззвать к здравому смыслу, но остальная часть не видела ничего здравого в отказе от этого лакомства, поэтому попытки остановить ту часть, которая хотела этот фрукт, были тщетны. Перед глазами стали возникать сцены, как я опорожняю свой желудок прямо на колени Маэль, а потом лежу в приступе ужасной головной боли — это были последние попытки предотвратить поедание мара’аха моим побежденным сознанием. На несколько секунд это помогло, я задумался, стоит ли он того, но эта мысль и погубила меня.

— Ты нездорово выглядишь, — обеспокоено проговорила эльфийка.

— Не твое дело, просто дай мне фрукт! — Неожиданно для себя я зарычал на эльфийку, Маэль вздрогнула. Воспользовавшись ее замешательством, я вырвал у нее этот божественный нектар и затолкал себе в рот.

Свежесть всего организма налетела бризом мгновенно, а за ней пришла эйфория, обожание всего на свете, и даже света самого. Я смог увидеть свет, придумал для его обозначения название. Состояние длилось вечность, как мне казалось, но когда оно сменилось слабостью в каждой мышце, то пришло понимание, что оно длилось пару секунд, не больше. Я рухнул на пол, слабость была не в пример сильнее, чем в прошлый раз, а содержимое желудка вырвалось наружу ровно под мое лицо, которым я уткнулся в подушку. Около минуты желудок выворачивал сам себя, как будто сам хотел покинуть насиженное место, лишь бы больше не принимать в себя этот ужасный фрукт. Затем по голове ударили деревянной колотушкой, размером с дом, настолько она раскалывалась от боли. Вокруг суетилась Маэль, что-то бормоча, или крича во все горло, все равно я не воспринимал внешние раздражители, они казались чем-то вроде касанием лапок комара, ходившего по латам рыцаря.

Я проклинал этот чертов фрукт, и себя, за то, что не смог сопротивляться своему желанию. Еще одна вечность в виде получаса прошла с невыносимой головной болью, которую мне было ни облегчить, ни унять. Моя спутница крутилась вокруг меня, то принося мокрое полотенце, то мазала меня какой-то гадостью, переложила меня из моих же рвотных масс и застирала подушку, вытерла мне лицо, сняла с меня накидку и застирала ее тоже. От головной боли я терял сознание несколько раз, в моменты бодрствования я мечтал вновь погрузиться в пучину сна, ведь оно облегчало агонию, хотя бы на мгновения. Попытки двигать головой отзывались болезненными волнами в черепе, а движения другими частями тела могли разорвать мышцы и связки по ощущениям.

Когда боль отступила, я обнаружил себя, лежащим на кровати в одном нижнем белье, а рядом Маэль, которая положила свою руку мне на лоб, массируя голову своими нежными длинными пальцами. Я взял ее руку в свою.

— Мне нельзя больше есть этот фрукт, — проговорил я тоном провинившегося ребенка.

— Что на тебя нашло? — Неожиданно спокойно спросила она.

— Я сам не знаю, все произошло слишком быстро, — начал оправдываться я. От воспоминаний о фрукте желудок беспокойно ворочался.

— Мара’ах так действует на тебя?

Я кивнул головой, прикрыв глаза. Все последствия, как рукой сняло, я уже не чувствовал ничего дурного при воспоминании о фрукте, лишь мутной пеленой покрывалось мое сознание.

— Ничего, уже все в порядке. На самом деле, я отравился мясом, — соврал я. — Дай еще мара’аха, он облегчит мое отравление.

— Его больше нет, — ответила Маэль.

Что я говорю? Мне нужна помощь, сам я не откажусь от этого фрукта, только не теперь.

— Не давай мне его, я не первый раз уже ем, и с каждым разом хочу все сильнее. Даже после первого раза я с трудом отказался от него.

— Зачем ты продолжаешь есть, если тебе так плохо? — Участливо спросила она, продолжая гладить меня по голове.

— Перед тем, как мне становиться плохо, я испытываю ни с чем несравнимое ощущение счастья, абсолютную эйфорию. А уже сейчас я не помню страданий, точнее тех ощущений, помню только, что было очень плохо, причем в разы хуже, чем в первый раз. Боюсь, следующее употребление мегафрукта убьет меня.

— Нельзя допустить, чтобы ты съел мара’ах снова.

— Легко сказать, даже сейчас мне хочется, хотя его нет поблизости, но когда я увижу, то снова отключусь и, не задумываясь, проглочу столько, сколько попадется.

— Главное, что ты признал проблему. Отлежись столько, сколько нужно.

— Нет, я уже в порядке, нам нужно идти.

— Еще и вальма не прошло с тех пор, как ты лежал, чуть ли не при смерти.

— Нет, отдай мою накидку, и пойдем. Если я продолжу лежать в безделье, то сойду с ума от желания вернуть себе ощущение счастье.

— Хорошо-хорошо, тогда идем.

Я быстро набросил на себя накидку, поданную Маэль. Она еще была влажная с приятным запахом каких-то трав. Незаходящее солнце будет сейчас очень кстати, чтобы высушить ее.

— Слушай, давай я тебя научу принимать сигнал телепатии, это займет тебя на время, чтобы окончательно восстановиться.

— Давай, с удовольствием.

— Это не сложно в детстве, но для взрослого может оказаться испытанием тебе потребуется время, чтобы все получилось. Ты должен освободить свое подсознание от лишнего груза. Как правило, это страхи и фобии, иногда мешают несбывшееся мечты.