Принц-ворона (СИ) - Петровичева Лариса. Страница 42

— Да, ты хочешь, я вижу, — рассмеялся Вороний король, и замерзшие болота содрогнулись до самой глубины от этого смеха. — Впусти меня. Я не трону твоей души грязью греха, но дам тебе бессмертие, силу и волю. Я дам тебе свою власть, и ты будешь верно служить мне, когда я воссяду на ледяном троне севера. Согласен?

Лицо Артура дрогнуло, и он закрыл глаза. На мертвенно-сером лице стал разливаться румянец, грудь поднялась и опала. Через несколько мгновений Дэвин увидел, как к распростертому в снегу телу бежит Аймо, спотыкаясь и кашляя. Бубен в его левой руке грозно гудел, хотя шаман не ударял по нему колотушкой.

— Тогда он меня вытащил, — произнес Артур. Он по-прежнему держал руку Дэвина на своей груди, но Дэвин не мог уловить биение его сердца, как ни старался. — Вот, смотри. Он сразу же дал мне возможность отомстить.

Картина поменялась. День был не тоскливым и снежным, а солнечным и ярким, то озеро, к которому Дэвина принес Вороний король, покрывал голубой лед, настолько прозрачный, что Дэвин увидел рассыпанные золотые монеты на дне — старинный потерянный клад. Тот бородач, который несколько мгновений назад стрелял в Артура из ружья, растянулся на льду и провыл, уже понимая, что его не спасут:

— Пощади-и… Прости-и…

Артур стоял возле зубастой полыньи в самом центре озера. Он не успел сменить одежду, и Дэвин видел пятна крови на его сюртуке. Светлые волосы поднимались вокруг головы ослепительно-белой короной, а в глазах плескалось золото. Бородач все-таки сумел подняться, сделал несколько шагов в сторону Артура и снова просипел:

— Пощади… Бесы попутали! Пощади, смилуйся! У меня ж дети малые…

Артур улыбнулся какой-то мертвой равнодушной улыбкой, словно кто-то растянул пальцами его губы, и поманил бородача к проруби. Тот дернулся вперед, будто его тянули на веревке, и вновь заорал:

— Пощади-и-и!

В следующий миг он сделал еще один шаг и рухнул в прорубь. Артур продолжал улыбаться, и казалось, что его лицо сделалось маской, которую мнут и растягивают, пытаясь получить нужные черты. Бородач вынырнул, и Артура стало медленно поднимать над ледяным панцирем озера — теперь он едва касался льда носками легких сапог. Бородач захрипел, подавившись мольбой, и Дэвин увидел, как из ледяной синевы показались десятки темных рук, которые вцепились в его тулуп и утянули на глубину. Пробежала цепочка пузырьков, лопнула, и прорубь затянуло льдом.

Артур улыбнулся и мягко опустил руку Дэвина на кровать.

— Значит, он спас тебя, — произнес Дэвин.

Чувство очередной потери было пронзительным и знобящим. Днем он расстался с Джеммой, а теперь лишился единственного друга. Настоящего Артура застрелили в зимнем лесу. Тот, кто сейчас смотрел на Дэвина с искренним теплом и любовью, был пустышкой — куклой, оживленной дыханием тьмы под болотами.

— Спас, — кивнул Артур и ободряюще произнес: — Все будет хорошо, дружище. Надо еще немного подождать.

Дэвин почувствовал, как тоска стиснула пальцы на горле.

— Я хочу выйти, — прошептал он. — Мне не хватает воздуха.

Артур кивнул и взял со стола колокольчик, вызывая слугу. Дэвину помогли встать с кровати, и в какой-то миг он испугался, что не сможет удержаться на ногах. Смог.

Вечер был прозрачным и тихим. Дэвину помогли спуститься по лестнице, и, выйдя из дому, он ощутил облегчение. Вечер был светлым и прозрачным, и Дэвин невольно улыбнулся, вспомнив, что Джемма уехала и не увидит, во что его превращает Вороний король. Издалека доносилось девичье пение и голоса: там, впереди текла обычная человеческая жизнь.

Кожу на лбу царапнуло. Дэвин медленно поднял руку, дотронулся и нащупал острые зубцы короны. Золото пальцев запятнало красным. Он поднес руку к лицу, коснулся языком и ощутил кисловатый вкус болотных ягод. На мгновение все перед ним закрыло золотым туманом. Когда туман развеялся, Дэвин увидел, что Артур опустился на колени.

— Спасибо, — сказал Вороний король голосом Дэвина и опустил золотую руку на голову Артура.

Тот прикрыл глаза и улыбнулся, словно испытал в этот миг такое блаженство, которое человек не способен выдержать. Из носа Артура заструилась кровь, но он этого не заметил.

Дэвину стало холодно. Он увидел себя словно со стороны — высокий темный силуэт с золотыми озерами вместо глаз. В ворота вошли люди, и Дэвин узнал жителей Хавтаваары. Испуганные, но прятавшие испуг за нарочитым весельем, они были нарядно одеты, держали в руках зеленые яблоки и еще незрелые колосья. Вот и Аймо объявился: шаман, умытый, причесанный и в чистой одежде, держался сбоку, постукивая колотушкой по бубну, и старательно смотрел в землю, словно боялся поднять глаза на Дэвина.

Вороний король убрал руку с головы Артура: тот поднялся и удивленно провел ладонью по лицу, стирая кровь. Потом он словно бы что-то понял и сказал:

— Багряный всадник. Мы упустили его.

Лицо Дэвина дрогнуло, губы раздвинулись в улыбке. Это было страшное, призрачное ощущение. Он никогда не чувствовал себя настолько маленьким — крошечным пленником в собственном теле, которое заняла безбрежная жестокая сила.

— Они вернутся, — сказал Вороний король и простер руку к поселянам. Золотые сумерки померкли, под ногами качнулась земля. Штрубе, который вышел из-за деревьев, неся в руках холст на подрамнике, едва не упал на траву. — Они обязательно вернутся. Я уже не спешу.

Вороний король сделал шаг вперед, и Дэвина выбросило прочь, во тьму полярной ночи, исчерченную голубыми и зелеными копьями северного сияния.

Сумерки над Хавтаваарой стали наливаться грозовой синью. Все склонились пред Вороньим королем.

ГЛАВА 22

Когда поезд остановился на столичном вокзале, Джемма, выйдя на перрон следом за Тернером, подумала, что это, возможно, последний поезд с севера. Если Вороний король все же вырвется, то вряд ли из его краев будут ходить поезда. Вряд ли там вообще останется что-то, кроме тьмы.

— Интересно, что ему надо, — задумчиво сказала Джемма, когда они с Тернером сели в экипаж и следователь приказал ехать в королевский архив.

— Кому именно? — Тернер вопросительно поднял левую бровь.

— Вороньему королю, — ответила Джемма. — Порождению некротических полей. Зачем он хочет вырваться?

Тернер усмехнулся.

— Да, я тоже думал о том, что будет делать зло, когда победит. Об этом пишут во множестве книг, но как-то избегают того, что будет после его победы.

Он сказал об этом совершенно серьезно.

«Да ведь он и борется со злом всю свою жизнь», — подумала Джемма и поинтересовалась:

— И что же вы решили?

Тернер пожал плечами. Экипаж выехал на Большой Морской проспект, и Джемма невольно подумала о том, что мир очень быстро залечивает свои раны. Вроде бы и месяца не прошло с появления в столице дракона, а о нем уже все забыли. Разве что появилось несколько новых вывесок на магазинах, на которых намалевана отрубленная драконья голова. Люди, которые шли по проспекту, выглядели спокойными и беспечными: в их мире не было ни Вороньего короля, ни тьмы под болотами. Джемма невольно позавидовала им.

— Любому злу нужна экспансия, — ответил Тернер. — Оно нуждается в новых владениях. Наш Вороний король проглотит север, насытится и какое-то время будет отдыхать. А потом неминуемо попрет дальше, когда переварит проглоченное. И постепенно перед ним склонятся и запад, и юг, и восток. Возможно, океан удержит его на какое-то время или вообще остановит. Но я бы не был так в этом уверен.

Кучер испуганно покосился на них и осенил лицо знаком круга, отгоняя нечистого.

— Господи помилуй, барин, откуда же вы приехали, — пробормотал он, — что такие страхи рассказываете!

Тернер пнул его сиденье и рыкнул:

— Нечего уши греть, вези давай!

Кучер закивал и пришпорил лошадку, но уши греть не перестал: уж очень напряженной выглядела его спина. Он сосредоточенно ловил каждое слово, и Джемма готова была поклясться, что потом кучер отправится прямиком в кабак пересказывать услышанное приятелям и рассуждать о конце света.