Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна. Страница 43

Михаил проснулся в ярко освещенной комнате и ввиду незнакомой обстановки предположил, что находится в номере отеля. Окинув себя взглядом, он поморщился. Ему явно не мешало бы помыться. Он чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим, что могло значить одно – он проспал не меньше суток. Дверь из комнаты вела в душевую. Сняв рубашку, он сделал шаг и поискал глазами пиджак. Он висел на стуле у бюро. На столешнице лежали его иночи, что окончательно успокоило мужчину: все приснилось. Переложив гаджет на стационарный зарядник, Михаил обратил внимание на мигающие на периферии зрения вызовы, но решил сначала принять душ. Он не задавался вопросом, почему свалился в одежде, даже не вымывшись по прилету – он слишком хорошо помнил свое состояние. Удивляться было нечему, он же человек, а не робот. Вымывшись и обмотав бедра полотенцем, Михаил поискал глазами чемодан и, не найдя, вышел в смежную комнату. – Доброе утро, Михаил Юрьевич. Как поспал? Вздрогнув от неожиданности, президент обернулся. В кресле у журнального столика, закинув голые ноги на столешницу, сидел живой проект, которому Михаил собственноручно подарил независимость и свободу. Он был одет в легкую цветастую рубашку и шорты. Поздоровавшись, живой проект снял ноги со столика и иночи с лица. – Что ты здесь делаешь? – удивился президент. Ответное молчание, само его присутствие здесь подсказало Михаилу, что все же произошедшее было не сном. – Слава? – настаивал он на ответе. – Меня зовут Влад, Михаил Юрьевич. Приятно познакомиться. – Значит, это был не сон... – Михаил отвернулся к окну. Под ним раскинулся залитый солнцем, погруженный в желтоватую дымку Новый Вашингтон. – Что происходит? – спросил Михаил, не оборачиваясь. – Это похищение? – Не... что ты, – засмеялся живой проект. – В таком случае, у меня нет времени на эти игры, – Михаил повернулся к собеседнику. – Кто у вас главный? Где мои вещи? Влад белозубо улыбнулся и проговорил: – Мамочка, он проснулся. Переведя смеющийся взгляд к президенту, живой проект поиграл бровями: сделано! Михаил поморщился. Даже повадки у них со Славой были идентичные. Боже, чему я удивляюсь, они же клоны... – побранил себя Михаил, уже привыкший считать Славу сотрудником своей корпорации, обычным подчиненным. Осматривая помещение, он наткнулся взглядом на край чемодана, выглядывающий из-за второго кресла. Раскрыв его на журнальном столике, президент поднял взгляд на Влада. Михаил был слишком хорошо осведомлен о возможностях существа перед собой и достаточно разумен, чтобы просто не делать глупостей. Он достал белье, сорочку и костюм, который даже после кухонного комбайна остался бы невредимым и выглаженным. Начав одеваться, Михаил с досадой отметил голод, дающий о себе знать все настойчивее. – Сколько я проспал? – Почти двое суток. Мы не ожидали. Должно быть, ты вообще не спишь. Михаил разогнулся, застегивая брюки, и остановил взгляд на живом проекте. Влад смотрел на него пристально и эмоции, такие как уважение или восхищение, на которые он был практически не способен, все же проявились на лице в виде пристального внимания. Михаил сдержал улыбку, сам не понимая, почему признание от живого проекта оказалось так важно для него, так окрыляющее. Его покоробило это, чуть ли не разозлило, и Михаил сухо согласился: – Да, много работы. Застегивая рубашку, Михаил вернулся к окну. Он думал о том, что пропустил встречу с Пэттинсоном и, вероятно, уже разволновал близких. Петр догадается держать втайне от Ларисы Сергеевны его исчезновение хотя бы пару дней, но скрывать дольше он будет не в силах. Не исключено, что в эти минуты сотрудники СБ

LPI

уже поднимаются на лифте к этой квартире, ведомые сигналом с паспортного чипа и Викой. Входная дверь открылась и закрылась как раз тогда, когда Михаил заправил рубашку. Он обернулся и двое вошедших мужчин на мгновение замерли на пороге, будто его вид шокировал их. – Здравствуй, Михаил, – сказал тот, кого президент днями раньше назвал Кириллом, то есть живым проектом: проводником. Клон Александра склонил голову в молчаливом приветствии и остановился у двери. Михаил не был взволнован, он чувствовал себя вполне уверенно, но когда проводник замер в центре комнаты, практически с материнской нежностью разглядывая президента, Михаил ощутил умиротворение. – Зачем я здесь? Что вам от меня нужно? Кто вы, черт побери, такие? – по привычке Михаил взял инициативу в свои руки. – Мы ответим тебе на все вопросы, будь уверен. Президент не сдержал выдоха, практически стона. Он искренне восхищался абсолютным соответствием живых проектов своим обязанностям, вложенным во время подготовки функционалом. Обычный человек, даже с профильной подготовкой все равно сказал бы ему: “не беспокойся” и только профессионал, силой захвативший его, мог просто успокоить: “будь уверен”. Эта заметка на полях сознания президента была стерта им через мгновение, но не осталась незамеченной ни для кого из присутствующих в комнате. – Ты проспал почти двое суток. Вероятно, ты голоден? – Я потерплю. Не отказался бы от сигареты. – У меня нет сигарет. – Тогда отвечайте... – Мы с Дэном дублеры, – усмехнулся Влад, взглянув на двойника Александра и этим представив его. – И судя по тому, что ты не имел понятия о нашем существовании, мне следует пояснить. В это время проводник отошел назад и присел на подлокотник кресла напротив Влада. Михаил следил за ним взглядом, будто пытался удержать. – Уж будь любезен, – сказал он, давая понять, что слушает. – Идентичный код и программа подготовки, но на другой станции. После выпуска первой успешной партии – свобода. – Не верю, – покачал головой президент. – Я бы знал об этом! – Знал бы, если бы Юрий Николаевич не скончался так скоропостижно, – кивнул проводник. – Мы проработали вместе почти год. Он передал мне все дела. – Все дела, необходимые для твоей успешной работы в корпорации, предполагаю, – согласился проводник. – Но раз ты не знаешь о дублерах, значит, о них он сообщить не успел, а соответственно и того, что с ними связано. – Что же это? – Позже, – примирительно склонил голову проводник. Возникла пауза. – А ты сам? – Мастер-образ первого проводника. Михаил качнулся вперед, врываясь в кладовые памяти. – Мастер-образ был уничтожен. Это документально подтверждено. – Уверен, практически любая халатность сотрудников корпорации документально оправдана, – мягко заметил проводник и выдержал резанувший взгляд президента. – Как тебе удалось... спастись? – Во мне были все необходимые для решения этой задачи знания и способности. Михаил вздохнул, понимая, что детали не имеют значения. – И как мне тебя называть? – Уно, – проводник с легкой улыбкой поклонился, – Уно Фест. – Хорошо, – Михаил видимо расслабился и присел на подоконник за спиной. – Что вам от меня нужно? – Это еще не все, Михаил, – молчавший все это время Дэн оттолкнулся от косяка и прошел в комнату. Он говорил с акцентом, русский был явно не родным для него языком, а значит, Дэн готовился на Океане-3. – Уно управляет компанией, стоимость которой сопоставима со стоимостью “Живого проекта” на момент заключения первого договора аренды телохранителей, – он присел на подлокотник мягкого дивана слева от Михаила и спокойно продолжил: – держателем сорока девяти процентов не голосующих акций этой компании являешься ты. Михаил наклонился к собеседнику, будто плохо расслышал его. Перевел изумленный взгляд на проводника. – Это шутка? – Похоже, что мы шутим? – усмехнулся Влад. – Где же, в таком случае, мои дивиденды? – засмеялся Михаил. – На твоем счету, – спокойно ответил Уно. Михаил перестал улыбаться и посмотрел в проем двери комнаты, в которой заряжались его иночи. Уно благосклонно кивнул, и Михаил сходил за ними. – Это было условием вашего существования? – Нашей жизни, – поправил его Дэн. – Если это правда, – усмехнулся Михаил, доставая из пиджака сигареты и зажигалку – а мне с трудом верится в возможность этого... тогда почему компанией управляет сбежавший живой проект, а не дублер? – Потому что он создал ее раньше, чем мы с Владом появились на свет. – Для меня? – Для себя. – Я не понимаю, ребят... – тряхнул головой Михаил, закуривая. Он чувствовал себя как в кругу друзей, совершенно спокойно и расслабленно. Если бы не голод и не воспоминание о том, как он здесь оказался, у президента не было бы повода сомневаться в этом. – Хорошо, я расскажу по порядку, – сказал Уно, взглядом предлагая Михаилу занять прежнее место. – После побега со станции мне понадобилось несколько месяцев, чтобы адаптироваться и принять решение перебраться на другой континент. Я выбрал Австралию и, как ты можешь предположить, мне не составило труда обосноваться. Я мог вообще не работать, но ты так же понимаешь, почему мне это необходимо. Я мог прийти в банк (что я и сделал) и попросить денег на развитие бизнеса. Я взял ссуду, хотя мог просто попросить денег и мне дали бы. Любой человек на планете, если только он не был послан убить меня не мешкая, был готов помочь мне, содействовать в любых начинаниях. Меньше чем через год у меня была самоокупающаяся турфирма, больше на тот момент я не представлял, чем еще могу заняться. Мне требовались сотрудники, чтобы выполнять функции, о которых я имел мало представления. Мы стремительно расширялись, и я нуждался в компетентных управленцах. Так я познакомился с Дэнисом. На тот момент он учился в университете, но это не помешало ему выполнять возложенные на него обязанности и быть лучшим. Через месяц или два после знакомства он пришел ко мне в кабинет и сказал: “Я знаю кто ты”. Он мог продолжать на меня работать и дальше, но это не было его задачей, и я понимал, что не удержу его долго. Он был нужен мне больше, чем я ему. Окончив университет, он понимал это так же ясно, как и я. Мы заключили соглашение, отвечающее нашим взаимным потребностям. При этом компания стремительно разрасталась, и я не представлял, как мог бы управлять ей без Дэна. Через несколько лет, уже после катаклизма, он привел Влада. Они – не единственные дублеры, работающие у меня, но Влад был последним, кто присоединился к нам. Михаил задумчиво потер лоб. – И как ваша турфирма выжила в холодные времена? – Луна и Марс, – коротко ответил Дэнис. – Охренеть... и вы грубо захватили меня, чтобы сообщить... это? – Мы захватили тебя не грубо, Михаил Юрьевич, – не согласился Влад и Михаил поднял на него смеющийся взгляд, – нам было нужно располагать тем временем, которое мы, а не ты посчитаем необходимым, при этом находясь на своей территории. – Я действительно не предполагал, что ты устал настолько, чтобы проспать двое суток, – подтвердил Уно в качестве оправдания, хотя в его голосе не слышалось вины. – Хорошо, – вздохнул Михаил, – полагаю, узнал я это все по случаю своего прилета в Чили и не имеет значения годом раньше или дестью годами позже вы бы сподобились просветить меня. – Верно, – подтвердил Уно. – Тогда, говорите главное. Уно взглянул на Дэниса и тот взял слово. – Михаил, ты отдаешь себе отчет в том, какими средствами мы располагаем? – Отдаю. – Будь во мне хоть крупица сомнения в том, что убийство – не твой метод, мы бы не говорили. У меня были, – он выделил голосом прошедшее время, – обязательства перед Юрием Николаевичем и я выполнил, продолжаю выполнять их. Перед тобой у меня обязательств нет. Поэтому я могу говорить предельно честно и прямо. Михаил смотрел на собеседника внимательно, чуть склонив голову. Он видел перед собой Александра, каким тот мог бы стать, будучи свободным. Он и был таким, но инстинкт самосохранения и отсутствие элементарного опыта и образования не позволяли ему раскрываться в полной мере. – Ты должен знать, что к тому, что происходит сейчас вокруг твоей корпорации, мы не имеем отношения. Пока не имеем. Не имели морального права иметь. Ох, прости... – Дэнис, смеясь, помотал головой. Он прекрасно говорил, но русский так и не стал для него родным. – Так вот... теперь ситуация изменилась и я более не планирую оставаться в стороне. Если что-то случится с профессором Высоцким и Александр потеряет финансирование, он получит средства от нас. Если что-то случится с Александром, я продолжу его дело. У меня есть для этого основной ресурс, – Денис ладонью указал на себя и выдержал паузу. – Я в полной мере понимаю твое желание и возможности противостоять работе профессора Высоцкого и поэтому предупреждаю: если ты попытаешься купить голос России, я куплю весь остальной мир и мы задавим тебя. Дэнис смотрел на президента прямо, говоря вкрадчиво и убедительно. Он не подозревал, что львиная доля сотрудников и партнеров корпорации на его месте уже давно бы отвела взгляд, выискивая хоть какую-то защиту и поддержу по углам комнаты и предметам интерьера. – Время, когда корпорация выводила, наживалась и уничтожала живые проекты, подошло к концу, – продолжал Дэнис. – Мы не планируем содействовать профессору в его намерении запретить выпуск клонов, но и поддержки он от нас не получит. Это тоже должно быть ясно. Снова повисла тишина. – Пока твои угрозы голословны, – тихо напомнил президент. – Это не угрозы, Михаил, – ответил за Дэна Уно, и жестом предложил воспользоваться своими иночами. Пять минут потребовалось Михаилу, чтобы подтвердить поступление существенных средств из неизвестного прежде источника на один из его личных счетов. Он мог еще годы не обнаружить этого прихода, просто потому что не пользовался этим резервом, переданным отцом именно как “резерв на крайний случай”. У него не было крайних случаев и нехватки денег. Он даже не подозревал, какими средствами обладает на самом деле. Михаил пребывал в замешательстве и живые проекты не беспокоили его. Наконец, он произнес то единственное, что отвечало его принципам, но в голосе слышалось отчаяние: – Но я не могу! – воскликнул он. – Я не могу... опустить руки. – Не опускай руки, – поддержал его Дэнис, – помоги нам. Ты знаешь, что будет тебе наградой и она необходима тебе больше, чем армия рефлексирующих рабов. Михаил поднял взгляд на собеседника. Скользнул по внимательному лицу Влада и остановился на пожилом, мудром и все понимающем лице Уно. – Наша благодарность, – пояснил проводник. Михаил искал в себе ресурсы для сопротивления и нашел их в неожиданном месте. Он засмеялся в лицо Уно: – Зачем она мне? Зачем мне благодарность моих же живых проектов? Его смех повис в воздухе. Уно неторопливо поднялся и сделал несколько шагов к Михаилу, будто то, что он хотел тому сообщить, было слишком интимным, чтобы говорить это как-то иначе, чем шепотом. – Потому что больше никто не поблагодарит тебя, – почти беззвучно произнес он. – Потому что больше будет не за что... 11 Двумя днями позже Михаил вернулся в Москву. Встреча с Пэттинсоном, хоть и была перенесена на день, состоялась и прошла в деталях так, как предполагал Михаил. Президент вернулся с компроматом на Крышаева; с легким сердцем, ввиду обещания замять дело Калмана; с уверенностью в поддержке корпоративной деятельности и надеждой на своевременное извещение о проблемах. Это будет стоить реорганизации с введением нового учредителя вместо крестного. В свою очередь это сулило судебное разбирательство, уже явная война с Николаем Крышаевым, особенно ввиду планируемой эмиссии с размытием его доли. Михаил предполагал, что знает крестного достаточно. По крайней мере, он не ожидал, что Николай остановится на “помериться кошельками и связями”. Но в данную минуту над грядущей опасностью размышлять было рано. Пройдя по парковке Live Project Inc. Михаил зашел в лифт. Нажав кнопку двадцать восьмого этажа, он вспомнил другой лифт: не поднимавший, а спускавший его на подземную автостоянку. Рядом стоял Влад. – Ты подчиняешься Уно? – Мы все подчиняемся Уно, – усмехнулся живой проект. – Должно быть это... приятно? Влад громко засмеялся. – Михаил Юрьевич, все не так просто, – пояснил он позже, уже в машине. – Уно – человек. У него бывают эти... гормональные всплески... и тогда даже мне тяжело сдержаться, чтобы не трахнуть его. Михаил поперхнулся, а Влад, как ни в чем не бывало, продолжал: – Он как Гренуй в конце книги, с ним рядом бывает сложно, не всегда понятно... – Ты читал Зюскинда? – засмеялся тогда Михаил и улыбнулся теперь, вспомнив это. – Дэн заставил. Он не подпускал меня к Уно, пока я не дочитаю Парфюмера, чтобы хотя бы приблизительно понимать происходящее. – В общем-то... хороший аналог, – согласился Михаил. Они ехали по запруженным улицам, которых Михаил не узнавал. Влад продолжал. – И ему тоже не всегда сладко. Каждый хотел бы узнать каково это – когда все тебе доверяют с полувзгляда и слушаются с полуслова. Но жить так всю жизнь... я бы не выдержал, я бы начал резать их как ягнят. – Влад, тебе необходим противник, – пояснил Михаил, – у Уно нет необходимости в противостоянии. Я понимаю, почему его списали и как ему удалось спастись. С ним дали маху, это точно. – Слава богу, он один такой, – сказал Влад тихо, и Михаил скосил на него взгляд. – И хорошо, что он с нами. Михаил вошел в свой кабинет в начале одиннадцатого и, судя по взгляду, которым он окинул собравшихся учредителей, можно было ожидать какой-нибудь мальчишеской шалости. Президент не улыбался, но улыбка таилась где-то внутри, напрягая мышцы лица и воспламеняя взгляд. При его появлении практически все расслабленно откинулись в креслах. – Здравствуйте. Я на день задержался и прошу прощения, – начал он, читая повестку, – да, все это мы обсудим, но я хочу начать с другого вопроса. Начиная с основания Лаборатории Королева и до сегодняшнего дня, господин Крышаев являлся совладельцем компании и выполнял неоднозначные функции. В основном его деятельность имела коммуникативный характер... до смерти отца, когда Николай занял должность Генерального директора в “Живом проекте”. Ныне я вынужден это изменить. Закурив, Михаил запустил файл и вывел на большой экран подготовленный видеоряд. Там было признание бывшего сотрудника СБ, детали похищения и даже отчетная видеосъемка. Михаил спокойно наблюдал, как морщится Иванов, как отвернулся интеллигентный Владислав Савельич, когда уже избитому Александру вырезали чип. Михаил уже видел это, как и Крышаев, а вот сидящий рядом с ним закадычный дружок прикоснулся к шее, когда на голове живого проекта затянули пакет. Никто из присутствующих не знал, зачем происходящее на экране понадобилось господину Крышаеву. Но сам факт использования для подобного сотрудников корпорации, уничтожение ее имущества, а мастер-образ живого проекта стоил немало, сам факт участия в подобных делах удивил собравшихся. В то время, когда Петр раскидал по столешнице электронные документы с подготовленным компроматом, Михаил понимал, что факт заказа Крышаевым подобных дел кроме удивления никаких иных эмоций у присутствующих не вызвал. Он посмотрел на зама, ища не поддержки, но участия. Губы Петра были сжаты в линию, он не смотрел на друга. Это могло быть выражением презрения или брезгливости, но Михаил неожиданно понял, что Петр просто-напросто ревнует. Понял с облегчением и мгновенно простил друга. – Спасибо, Петь, – поблагодарил он зама. – Перед вами копии документов, аудио и видеозаписи, подтверждающие распоряжения господина Крышаева, – Михаил наблюдал, как его крестный тяжело поднимается с места, – сотрудникам службы безопасности (чьим руководителем он никоим образом не являлся, что означает одно: подкуп) осуществить деятельность во вред корпорации. И не все можно было бы прикрыть с вашей помощью, господин Иванов. Речь идет и о внешних территориях, а это уже международный скандал. Читайте, господа, не буду мешать. – У тебя ничего не выйдет. И ты за это заплатишь, сосунок, – глухо сказал Николай Крышаев, направляясь к двери. Михаил проигнорировал реплику крестного. – Там же материалы по Манте, где, как вы помните, проводник убил или покалечил девятерых подростков. Эти записи способны похоронить репутацию корпорации, если просочатся за пределы этого кабинета. Потребовалось больше часа, чтобы члены учредительного собрания ознакомились со всей подготовленной информацией. Все присутствующие прекрасно знали о роли Крышаева в подъеме лаборатории профессора Королева, но делали вид, что знакомятся с интересом. Михаил с омерзением наблюдал, как собравшиеся мужчины с готовностью играют в придуманную им игру. И готовность эта была рождена не страхом или осознанием справедливости, а безразличием. – Я могу ограничить влияние господина Крышаева внутри корпорации, но это не будет иметь значения, если он по-прежнему будет иметь право голоса. Михаил немного помолчал, прежде чем изложить свои планы по ликвидации и сопутствующих процедурах. Все промолчали, услышав имя Эдварда Пэттинсона. Все проигнорировали факт откровенного разбоя, который Михаил собирался учинить в ответ на действия неугодного ему крестного. После изложения всех предложений и доводов, в кабинете пару минут стояла тишина. – Михаил, мы можем сместить Николая с должности главы “Живого проекта”, но не можем голосовать за остальное... – тихо, но твердо сказал мужчина в очках. – Кто может нам помешать, Олег Валентинович? – Устав. – Какой именно пункт? Михаил поднялся и прошел к собственному диплому на стене, за которым был врезан сейф. Набрав код и приложив ладонь к сенсорам, Михаил достал пухлый Устав и положил его перед Олегом Валентиновичем. Тот торопливо, но аккуратно начал перелистывать страницы. – Пять, четырнадцать, три, – сказал он через несколько минут. – Вопросы о закрытии, реорганизации, ребрендинге, дополнительных эмиссиях, объявлении банкротства и прочие, имеющие последствия...да, этот... не могут обсуждаться при личном отсутствии держателей контрольного и/или блокирующих пакетов голосующих акций и/или личном отсутствии учредителей Общества. – Ясно, – сказал Михаил. Он действительно не помнил об этом пункте. – Позвольте предложить вам получасовой перерыв, пока я не решу этот вопрос. – Конечно, Михаил, – с явной иронией ответил Владислав Савельевич – седой здоровяк, всегда сидевший рядом с Николаем Крышаевым и бывший его пожизненным партнером и должником. Постепенно кабинет президента опустел. Лишь Петр, привалившись к подоконнику, продолжал безучастно наблюдать мыски своих модных замшевых бот. – Ты мне расскажешь, что произошло в Чили? – поднял он взгляд. – Да, Петь, конечно. Дай я позвоню маме и решу это недоразумение. – Мне выйти? – Да как хочешь, ты мне не мешаешь, – Михаил дожидался ответа матери. Через несколько минут разговора Петр понял, что ему все же стоит выйти. – Нет, Миша! – возмущалась Лариса Сергеевна, – Ты не смеешь так поступать с Николаем, я запрещаю тебе, я не даю своего согласия! – Мама, он замарался по... – Миша, – прервала его мать, – тебе легко сейчас раскидываться направо и налево тем, что ты не заработал. Крышаев был другом твоего отца, он своим лбом торил дорогу для лаборатории, когда о положении, которое она ныне занимает на мировом рынке никто и не мечтал. Он столько сделал для нас, сколько никто и никогда больше не сделает. Благодаря ему лаборатория твоего отца выросла в трансконтинентальную корпорацию. Он взвалил на себя и нес, не гнушаясь запахами, столько помоев... – Лариса Сергеевна поморщилась и отвернулась. – Этот бизнес не был чистым, Миша, и за то, что тебя эти подробности практически не тронули, благодарить ты должен Николая. Михаил был в ярости, но понять это можно лишь по побелевшему лбу и глубокому размеренному дыханию. – Я не позволю тебе реорганизовать компанию ради того, чтобы избавиться от Николая. Нет! Мое слово – нет! – закончила вдова профессора Королева твердо. – Хорошо, – глухим голосом согласился Михаил. – Куратора от Пентагона нашли в море у Певека несколько дней назад. Что это дело рук кого-то из корпорации – сомневаться не приходится. – Это сделал Николай. – Вот как, – без удивления продолжил Михаил. – Пэттинсон вертит Крышаевым как хочет. Это дядя Коля слил архив Арктики-1 и, полагаю, не только Арктики-1. Я уволил всех, я надеюсь, людей Крышаева, это несколько сотен человек, но не уверен, что обезопасил корпорацию от его самодеятельности. Крышаев играет в свои внутренние войны внутри “Живого проекта”, не считаясь с моим мнением. Я запретил трогать Александра, чуть ли не на следующий день люди Крышаева практически убили его. Я уверен, что знаю лишь крохи того, что он творит на самом деле. И ты хочешь, чтобы он оставался в числе учредителей, имел слово на голосованиях? – Да, – тихо ответила Лариса Сергеевна. Ее голос уже не был так тверд, но ответ был прежним. – Я не буду его оправдывать. Делай что хочешь, чтобы обезопасить компанию, но лишить Николая того, что принадлежит ему по праву, я не позволю. – В таком случае мне нужно пять процентов голосующих акций и один привилегированных. Я заключил сделку. Где мне их взять? – Для Пэттинсона? Миша, ты в своем уме? Ты пытаешься избавиться от Николая, называя его продавшимся и отдать его голос тому, кто его купил? – Не только. Пэттинсон со своим влиянием будет бесспорно полезен, но для него предназначен один процент. Остальные пять – цена лояльности к