Самозванка в академии (СИ) - Милок Анна. Страница 15

Она улыбнулась Барни, который тут же ответил ей, задорно при этом подмигнув.

— Спасибо, — прошептала одними губами Абби, зная, что Барни и так поймет, о чем речь.

“Жаль, что не все такие же отзывчивые, как этот добряк”, - подумала она и тут же наткнулась на холодный взгляд Алекса. Он смотрел прямо на нее, его голубые глаза будто пронизывали насквозь, доставая наружу все самое сокровенное. Длинная челка отбрасывала на его лицо зловещую тень, делая его пугающе красивым. Фантазия услужливо предложила заманчивую и совершенно незабываемую картину, как неприступный герцог Кингсли подает ей руку и помогает спешиться с лошади.

— Мяу? — ворвался кошачий голос, больше похожий на скрип, в ее очаровательное видение.

— Чего тебе, чудище? — поежилась девушка от мурашек, вызванных его вниманием, и перевела свой взгляд на кота в ногах.

Сердобольный кошак в общей суматохе ухитрился урвать с барского стола ломоть ветчины и теперь в ответ угощал им девушку.

— Спасибо, чудище, — Абби потрепала кота за ушами, вызвав еще больше урчания. — Тебе нужнее.

Дважды упрашивать кота не пришлось и он тут же вонзил свои острые зубки в сочное мясо, довольный своей богатой добычей.

Толпа вокруг костра постепенно редела, большинство из ребят уже отправились на боковую. Алекс сам вызвался дежурить первым и остался сидеть у костра. Казалось, он будто бы прирос к своему месту, но на самом деле он прилагал немало усилий, чтобы не сорваться и не придушить сначала Монтагью, затем Бевиса, а потом и Донована. Так, душевного спокойствия ради.

Элементаль, запертый в фамильном кольце молодого герцога, чувствовал настроение своего хозяина и тоже бушевал, искажая родную стихию. За спиной Алекса, разрезая ночную тишину, скрипели буреломы, появляясь из ниоткуда, вздымались вверх корни, кроша под собой землю, и вновь пропадали в ночном лесу.

Ему отчаянно хотелось, чтобы улыбка Донована принадлежала ему, как и немая благодарность, которую он действительно заслужил.

“Неужели это ревность?” — испугался собственной мысли Кингсли. Он обреченно уронил голову на колени, страшась своих мыслей и желаний. Никогда прежде с ним подобного не случалось.

Ближе к рассвету, Алекс толкнул Коулмана, лишь белобрысая голова которого торчала из спальника. Теперь была очередь Мэтью дежурить, и он усиленно тер глаза, пытаясь проснуться. Алекс же наконец-то рухнул на свой мягкий настил, надеясь забыться крепким сном и желательно без каких-либо сновидений.

Повторяющий звон стекла звучал набатом, а жар опалял кожу. Абби спохватившись, села и разом проснулась от увиденного.

Кингсли, разъяренный как тысяча чертей разом, кидал со всей своей недюжей силой в кострище бутылки со спиртным, от чего те разбивались, оглушая всю поляну своим звоном. Костер вспыхивал все ярче и ярче от новой порции горючего.

— Придурок! — как гром разнесся крик Алекса, от которого Аббигейль едва не подскочила, а кот, который спал рядом с нею, встопорщил свою шерсть.

Абби заметила Мэтью, который стоял рядом с Алексом, виновато опустив свои плечи.

— Только полный придурок мог просрать лошадей! — отчитывал Алекс приятеля, а Абби тут же принялась озираться по сторонам, как и все остальные одногруппники, с которых разом сняло всю дрему.

Лишь несколько стреноженных лошадей осталось неподалеку. Привязаны они были у другого дерева, наверное, просто не успели далеко уйти с остальными своими собратьями. Абби разглядывала привязанных жеребцов, с ужасом понимая, что среди них нет ее Корицы.

Глава 16

— И что же теперь делать!? — с неподдельным ужасом в голосе спросил невысокий брюнет в зеленом камзоле под цвет его глаз. Граф Дэймон Смолл не отличался храбростью среди своих сверстников.

— Снимать штаны, — неожиданно буркнул под нос Кингсли, чем вызвал улыбку провинившегося Мэтью.

У последнего было мало причин для паники: его мерин был по-прежнему здесь, стоял неподалеку и флегматично пощипывал травку. Даже разразись посреди их поляны вторая магическая война, Капуша не ушел бы далеко от места их стоянки. Чего нельзя было сказать о пегом жеребце трусливого Смолла.

Аббигейль всерьез задумалась о том, что могло так напугать лошадей, что многие из них убежали от своих хозяев. Что такое страшное могло им показаться, за исключением, конечно же, пьяного храпа Коулмана? Но свои размышления Абби оставила при себе, боясь быть в очередной раз высмеянной. С понурыми лицами мальчишки и одна девчонка, затесавшаяся в их ряды, собирали свои нехитрые пожитки и готовились к новому марш-броску в неизвестность.

Ребята разбивались по парам, а Абби тоскливо обводила взглядом оставшихся лошадей. Шесть жеребцов, десять человек и один наглый кот, который забрался в котомку к девушке, всем своим видом показывая, что его не волнуют их мирские заботы.

— Эгей, — присвистнул Мэтью, похлопав по крупу своего медлительного мерина. — Кто готов прокатиться с ветерком?

— С тобой поедет Олли, — пресек его клоунаду Алекс.

Мэтью оглянулся на своего друга, страдающего от похмелья, а еще больше страдающего от одного факта, что им снова предстоит проделать в седле столь долгий путь. Оливер, пожалуй, был единственным, кто был искренне рад исчезновению своего скакуна.

Абби не спешила лезть на рожон и спокойно дожидалась, пока их самопровозглашенный лидер раздаст все свои указания. Разделить седло с кем-либо из ребят или снова бороться одной со строптивым животным — ни одна их перспектив не прельщала девушку. Хотя, вряд ли ей позволят ехать верхом одной.

Она так сильно погрузилась в размышления, что даже не заметила как к ней приблизился всадник на буланом жеребце. Именно этот темно-гнедой красавец с длинной, практически черной гривой вернул ее в реальность своим ржанием. Конь перебирал копытами, недовольный заминкой, а его всадник тем временем обратился к Абби:

— Ты поедешь со мной, — поставил ее перед фактом герцог, и каждое его слово было гвоздем, вонзившимся в ее спокойствие. А ведь они могли бы быть приятелями, почти ими стали.

Алекс подал руку товарищу, и у Абби не оставалась иного выхода, как принять его помощь и сесть на переднюю луку перед ним. Делая вид, что старается сесть поудобнее, Абби пыталась отодвинуться как можно дальше от Алекса, пока рожок не уперся в живот. Но и этого ей казалось мало, слишком близко находился к ней Кингсли на этот раз.

Алекс подал сигнал и их процессия двинулась в путь, намереваясь во что бы то ни стало достичь сегодня Уорна. Бевис ехал верхом один, что позволило его жеребцу обогнать всех остальных. Оливер развалился на груди Мэтью, причитая как немощная барышня, но это не мешало ему в то же время хрустеть морковкой на зависть Капуше. Остальные ребята посмеивались с этой парочки или весело переговаривались между собой. Никто из парней не чувствовал стеснения или дискомфорта, а вот Аббигейль с каждой минутой становилось все труднее дышать.

Мерное покачивание, рысца буланого коня и с каждым новым движением Кингсли становился все ближе, а его бедра все теснее сжимали ее собственные. Его дыхание раздавалось совсем рядом, иногда опаляя своим жаром ее ухо. Абби вцепилась в рожок двумя руками, едва ли не скрестив их перед собой, пытаясь как можно дольше сохранить свою маленькую тайну. Больше всего она сейчас боялась, что Кингсли узнает правду, и в то же время ей втайне хотелось этого, что пугало еще больше.

Едва дорога уходила вниз и они переходили на быстрый шаг, Алекс нависал над нею, впечатываясь в спину всем своим немалым весом. Казалось, будто она чувствует каждую пуговицу его темно-синего камзола. Но стоило лишь оказаться небольшому пригорку на их пути, как теперь Аббигейль прилагала все возможные усилия, чтобы не наваливаться на него и каждый раз терпела поражение.

Кисти рук едва не сводило от напряжения, Алекс вцепился в поводья до побелевших костяшек. Волосы Донована щекотали и то и дело норовили залезть в глаза. А его хрупкая стройная фигура в сером мешковатом сюртуке наводила на совсем не дружеские мысли. Неловкое напряжение, повисшее между ними, можно было резать ножом, но никто из двоих не спешил заговорить первым. Новый подъем вверх и уставшие руки Кингсли безвольными плетями опустились вниз, прямиком на верхнюю часть бедер впереди сидящего наездника. Оба словно замерли на мгновение, растянувшееся в вечность.