Как это будет (СИ) - Васильев Николай Федорович. Страница 17

— Образно выражаетесь, Сергей, чувствуется филологическое образование. Кто Вам, кстати, преподавал в МГУ?

«Ага, колоть меня вздумал. А я к этому давно готов!» — порадовался за себя Костин и ответил, вспоминая портреты академиков и древних профессоров, висевшие на кафедре: — Многие, в том числе академик Покровский, профессор Соболевский. Но в более тесном контакте мы были с доцентом Поповым Александром Николаевичем.

— Господа, — вдруг вошла и сказала по-русски успевшая переодеться Анжела и продолжила по-французски: — Прошу не побрезговать моей стряпней. Я очень старалась!

Основным результатом состоявшихся посиделок стала приязнь, возникшая между Глебом Белозерским и Сергеем Костиным, а также примкнувшей к ним Анжеликой Бертье. В поздней фазе общения изрядно опьяневший потомок боковой ветви князей Белозерских в основном обращался к ней, но при этом хвалил Костина:

— Вам очень повезло с милым другом, Анжела! Я давно не встречал такого обаятельного и образованного русского юношу. А как он воссоздал картину будущей войны с немцами! Прямо хочется верить, что так все и будет. Хотя это же кошмар, что будет!

На выходе он встрепенулся, коротко поклонился и сказал:

— Умоляю! Вы непременно должны побывать у меня в гостях. Адрес простой: Пасси, Рю Ренуар, дом 5. А там меня всякая собака знает.

Следующим вечером Белозерский позвонил и подтвердил свое приглашение. Договорились встретиться в пятницу вечером. Анжела, как всегда, нервничала, не зная, что надеть, и тогда Сергей сам подобрал ей ансамбль: темно-синий тонкий пуловер под горло в сочетании со строгой прямой юбкой. «Сейчас ноябрь, надо беречься сквозняков. К тому же посмотри в зеркало: какая аппетитная конфетка получилась!». Сам одел обычную пиджачную пару — но, конечно, от кутюр. После чего облачились в верхнюю одежду (она — в рыжую лисью шубку, он — в твидовое пальто) и спустились к новенькому «Делоне-Бельвилю».

Дом в Пасси оказался вполне приличным, хотя и с признаками обветшания. Квартира по текущим временам тоже достаточно просторна (три комнаты на 4 человек) — хотя дочь и 10-летний сынишка растут и вскоре их надо будет разделять…. Увидев Наталью Николаевну, жену Белозерского, Сергей искренне ему позавидовал: достаются же кому-то такие милые, интеллигентные женщины! Не то что эта неуравновешенная мадмуазель Бертье! Впрочем, дети Глеба и Натальи так явно не считали и стали «есть» глазами сошедшую с неба звезду.

Мировых проблем в этот вечер они с Глебом не обсуждали и вообще предоставили инициативу общения женщинам. А у тех нашлось много тем для разговоров: современные моды, новости театра, но более кино, а также различные светские сплетни. Анжела при этом часто аппелировала к Сержу, а Наталья Николаевна подключала мужа: «Кто у нас журналист? Выскажи свое профессиональное мнение!». Робкая попытка Белозерской поговорить на литературные темы не встретила понимания у мадмуазель Бертье, зато по современным художникам она с удовольствием проехалась:

— И что так носятся с этим Дали? Мы с Сержем были на его выставке, переехавшей в Париж из Лондона: это же ужас! Бредовые фантазии шизофреника! Текучие блинообразные часы, внутриматочные капризы, волосатые комнаты…. А где-то еще есть картина «Великий Мастурбатор»: что же там-то изображено?!

— Лицо Дали, обращенное вниз, — оповестил Глеб. — Оно же — подобие коровы с женским лицом, уткнувшимся в трусы стоящего мужичка. На мой взгляд, ничего эротического.

— Рисовальщик Дали неплохой, — высказалась и Наталья Николаевна. — А главное, он заглянул в дебри души человеческой и нас туда впустил. Это завораживает. Поэтому на его картины возник ажиотажный спрос — мечта каждого современного художника. Вспомните судьбу Модильяни: рисовал много, умер в нищете, а теперь владельцы его картин наживают состояния на перепродаже.

— А что это за Гала, которую Дали рисует на многих своих картинах? — живо спросила Анжела.

— Это наша русская авантюристка по фамилии Дьяконова, — пояснил журналист, — которая вышла замуж за поэта Поля Элюара, потом привела в к нему в дом художника Макса Эрнста и они стали жить втроем. А в 40 лет она влюбила в себя полубезумного 30-тилетнего Дали.

— Вот стерва! — восхищенно среагировала Анжела. — Умеет держать нос по ветру!

Глава семнадцатая

За что греки невзлюбили Елену Прекрасную?

В конце вечера чета Белозерских попеняла Сержу и Анжеле за их игнорирование театров и настояла на совместном посещении популярного театра «Атеней», где с прошлого года идет занятная пьеса Жироду «Троянской войны не будет». Накануне спектакля Сергей прозондировал знания Анжелы об этой знаменитой войне, похихикал в душе и стал рассказывать бедной девушке о ее перипетиях и персоналиях.

— Эта Елена вправду была так красива? — усомнилась в конце его рассказа тоже вполне себе прекрасная подруга. — И мы завтра увидим это воплощение женского совершенства?

— Наверно, увидим, — пожал плечами ментор. — Если режиссер не словчит, надевши на нее какую-нибудь вуаль.

— А мы их освистим! — возмутилась выросшая явно в предместье дева. — Это как в кулинарии: ты купил торт с вишенкой, а ее на нем не обнаружил!

Театр «Атеней» оказался совсем недалеко от Оперы, куда Сержа и Анжелу однажды занесло. В прежней России (10-х годов 21 века) Сергею было совсем не до таких развлечений, но здесь все господа и дамы таскаются в Оперу словно по расписанию — сходили и они. Представляли «Тоску», причем на итальянском языке. Оба юниора втихомолку зевали и в перерыве просто ринулись в гардероб. «Как бы и теперь не случилось чего-то подобного…», — затосковал бывший мажор.

Глеб и Наталья Николаевна выглядели безукоризненно: черное бархатное платье под горло с ниткой жемчуга оповещало, что интеллигентная женщина перевоплотилась в аристократическую даму; ну а фрак Белозерского, хоть и был сшит лет десять назад, но выглядел (за редкостью встреч с публикой) совсем как новый. Анжела предстала во всем блеске в своем расклиненном к подолу переливчатом платье в черно-бордовых тонах (еще бы: она собралась соперничать с Еленой Прекрасной!), а Сергей только что сшил фрак (все в смокинге ходил) у Эрмеса.

Места у них были отличные (в третьем ряду партера) благодаря разветвленным и прихотливым уже связям Сержа Костена. Глеб пытался сунуть ему деньги, но встретил такой яростный взгляд, что стушевался. И вот занавес раздвинулся, и зрители увидели на сцене двух резко непохожих гречанок: в желтом, веселеньком хитоне и в черном, траурном. Они тотчас заспорили и стало ясно, что дама в желтом является Андромахой, женой Гектора, военачальника Трои, а дама в черном — Кассандра, его незамужняя сестра, по призванию прорицательница.

— Ты видишь на горизонте корабли ахейцев?» — вопрошает Кассандра. — Они явились за этой дурой, женой Менелая. И будь уверена, они будут ее не выпрашивать, а возьмут грубой силой, с убийством многих троянцев и прежде всего Париса.

— Гектор этого не допустит! — истово отвечает Андромаха. — Он пообещал мне, отправляясь в поход на варваров, что эта война в его жизни будет последней и ворота Ареса в Трое будут отныне закрыты. А я привыкла верить своему мужу.

— Чтобы эти глупцы, полагающие что мир принадлежит им, перестали навсегда воевать? А чем тогда они будут хвастать друг перед другом? Где будут добывать юных рабынь для своих оргий? А также экзотические украшения для капризных жен? А также тружеников для полевых и прочих работ? Не-ет, война для мужчин — мать родна! Самое желанное занятие на свете.

— Я слышу, как открываются ворота в город! Гектор с войском вернулся и уже спешит ко мне! — встрепенулась Андромаха. — Сейчас у него все доподлинно узнаем.

И вот на сцене появляется мощный воин в облачении гоплита. Андромаха счастливо виснет у него на плечах, а он снимает шлем, являет взорам вполне симпатичное безбородое и безусое лицо (как же, мы ведь не заросшие волосней варвары, а культурные эллины!) и говорит: