Зарождение мистического пламени (ЛП) - Бейли Кристин. Страница 40

Я гадала, что же намеревался изобрести Хэддок, и какую роль в этом сыграл мой дедушка. Я пробежалась глазами по свидетельским показаниям против него, но что бы Хэддок ни пытался изобрести, это было настолько опасным, что даже в этой записи оно упоминалось только как «машина».

В свою защиту Хэддок заявил, что машина предназначена не для войны, а для расчистки земли для установки будущих Развлечений.

Комиссия не поверила ему. По записи непонятно, достиг ли он результатов в создании этой «машины». Я задавалась вопросом, не была ли бомба частью этого оружия.

Мои глаза бегло просмотрели следующий абзац, чтобы увидеть, какая судьба выпала на долю Хэддока. Когда я дошла до последнего абзаца, то едва не выронила книгу.

«При попытке избежать тюремного заключения в ходе разбирательства Герхард Рейхлин свершил правосудие над Ричардом Хэддоком. Роду Рейхлин воздали почести за поимку и победу над таким гнусным преступником. Имя Ричарда Хэддока навсегда вычеркнуто из нашей истории.

Линия Хэддок мертва».

Внизу страницы находился спиралевидный символ, похожий на бараний рог с красным черепом, отпечатанным поверх чёрных чернил.

Я закрыла книгу и сделала глубокий вдох. Хэддок имел все основания мстить обеим сторонам моей семьи. Эта мысль заставила меня похолодеть. Очень хорошо, что он покоится в могиле.

Если только на самом деле он не мёртв.

Если комиссия ошиблась, и Хэддок каким-то образом выжил, ни у кого нет большей причины прилагать усилия к гибели моей семьи, чем у него. Он был Развлекателем и, несомненно, удивительным изобретателем, раз мой дедушка напросился к нему в ученики.

Если он выжил, то, возможно, нашёл способ продлить свою жизнь. Возможно, для этого и предназначалась заводная маска. Хотя подобное изобретение казалось невозможным, я видела, как машина искривляла само время. Продление жизни казалось простым по сравнению с этим.

Мне многое нужно было обдумать, пока я убирала на место книгу и гасила лампы. Боб будет в ярости из-за того, что я заставила его так долго ждать. Мне нужно вернуться в каретник. С поисками доказательства смерти Хэддока придётся повременить до утра.

Аккуратно закрыв дверь, я шагнула в винный погреб. Лампы по-прежнему горели.

— Эй? — позвала я. — Здесь кто-нибудь есть? — мне не хотелось оставлять лампы горящими. Они могли стать причиной пожара. Я медленно повернулась по кругу, прислушиваясь к ответу.

Щелк!

Я снова услышала громкий треск, похожий на выстрел, за которым последовал болезненный вскрик и хруст. Это не в моём воображении. Кто-то попал в беду.

Сильнее сжимая лампу, я побежала на шум и оказалась лицом к лицу со стеной из больших бочек, выстроившихся вдоль стены от пола до потолка. Это тупик… или нет?

Погасив лампу, я прошла через тени, ведя рукой по фасадам огромных бочек. Третья в нижнем ряду странно светилась в темноте, как будто свет пробивался сквозь щель в стене прямо за ней.

Я ощупала фасад, но не смогла найти спусковой крючок или защёлку потайной двери. Просунув руку между бочонками, я наткнулась на толстую пробку, затыкающую бочку. Под пробкой я нашла печать. Поэтому я использовала свой ключ, чтобы открыть её, и крышка бочонка распахнулась.

Через открытую крышку бочки пробивался жуткий зелёный свет. Я поставила лампу у ног и, пригнувшись, шагнула в огромную по размерам бочку.

У бочки отсутствовала задняя часть. Вместо этого там открывался проход в узкий коридор. Я последовала по нему, пока не дошла до приоткрытой двери. Зелёный свет полыхал подобно ударам молнии, треск и щёлканье стали более интенсивными.

Я заглянула в комнату и тут же в ужасе прижала руки ко рту.

Директор Лоренс сидел на стуле, привинченном к платформе, которая приподнималась на четыре-пять футов над землёй. Он был без рубашки, на бледной коже отражалось зелёное свечение большого стеклянного шара над ним. Металлическая корона, соединённая с креслом длинными витками проволоки, окружала его голову. Его глаза были закрыты, а лицо напряглось от боли. Сквозь звук энергии, хлеставшей в сфере, я едва могла расслышать, как вдоль внешних рычагов ужасной машины вращались жужжащие шестерёнки.

Очередной щелчок рассёк воздух, и я отпрянула назад. В стеклянном шаре я видела нечто, похожее на проекцию изображения. Я прищурилась от яркого света, не зная точно, что это за изображение.

Оно постепенно становилось яснее. Сцена представляла собой светящуюся реку струившегося пламени; тёмные железные ведра, подвешенные на тяжёлых цепях, погружались в пламя и поднимали в воздух густой расплавленный металл. Затем появилась птица, большая, с серой головой и искусной решёткой на груди. Её тёмные крылья хлопали над плавильней вокруг. Она была похожа на сокола.

Нет, не на сокола — на кукушку с ярко-жёлтым клювом.

Я не знала, что и думать о птице или о машине. Была ли она предназначена для того, чтобы выдать сны человека? Директор Лоренс вскрикнул, хотя его глаза оставались плотно закрытыми. Сама машина была кошмаром. Я должна ему помочь.

Я сделала шаг вперёд, но тут расплавленный металл из вёдер внезапно накренился и полился на летящую птицу. Она вспыхнула, превратившись в чёрный скелет, прежде чем упасть в огонь.

Директор рассмеялся.

Я отпрянула назад.

Встревожившись, я со всех ног пробежала через бочку и закрыла дверь. Я не хотела знать, чем занимался Директор Лоренс.

Его ужасная машина было Развлечением, к которому я не желала иметь никакого отношения.

Глава 21

На следующее утро я проснулась в своей мягкой постели. Тёплый свет солнца под углом падал на одеяло, свежий букет цветов из моего скромного сада стоял на туалетном столике. Где-то весело пела птица, приветствуя рассвет.

Это было прекрасное утро — утро, которое должно было вызвать у меня приятные чувства и желание жить.

Вместо этого я не могла выбросить из головы отголоски беспокойных снов. Я задрожала, холод пробирал меня до костей. Мне хотелось вернуться в Академию, и я уже придумывала отговорки, чтобы провести больше времени в архивах, разыскивая любую информацию, которую только можно найти про Ричарда Хэддока.

Со мной что-то всерьёз не так.

Чёртова птица продолжала петь, дразня меня тем, на что была бы похожа жизнь, если бы я ушла из Ордена. Но я знала, что никогда бы так не поступила. Я и так уже отказалась от слишком многого. Я отказалась от замужества и выбрала путь, который, казалось, становился только темнее, чем дальше я по нему шла.

Слушая пение птицы, я задавалась вопросом, что за извращённое воодушевление ведёт меня прямиком к опасности, как мотылька на пламя.

И я ощутила внезапное желание приютить бездомную кошку.

Быстро одевшись, я заплела волосы в тяжёлую косу и скрутила её в простой узел у основания шеи. В этот день в Академии уроков не было. Моим навязчивым мыслям придётся подождать.

В течение утра я без труда сводила записи в магазине и занималась инвентаризацией разных ярких игрушек, украшавших полки. Они все казались такими причудливыми.

В магазин зашли четыре разных покупателя, заполняя его хихиканьем, смехом, время от времени просьбами детей, не заботящихся ни о чём в этом мире, кроме страстного желания держать игрушки в руках. Хотелось бы мне быть, как они, видеть перед собой только прекрасное и не знать, какие тайны скрывались за полками.

Когда я отругала маленького мальчика за то, что он набил карманы разноцветными стеклянными шариками, за которые не собирался платить, они, к его огромному огорчению, высыпались через дыру в его кармане и застучали по отполированному полу. Когда я нагнулась, чтобы собрать их, серебряный ключ, который всегда висел у меня на шее, показался особенно тяжёлым, раскачиваясь на цепочке.

В этот самый момент зазвенел колокольчик на входной двери. Стайка разноцветных юбок ввалилась в магазин со знакомым гоготом.