Лунная Заводь (ЛП) - Эндрюс Илона. Страница 52

Он кивнул.

— Да.

— Ты когда-нибудь получал подарки?

Уильям втянул воздух через нос. Она задавала плохие вопросы.

— Я монстр, помнишь? Рождение маленьких монстров — это не то, что люди празднуют.

Ларк снова отвернулась.

Отлично. Теперь он заставил малышку почувствовать себя плохо. Отлично сработано, придурок.

Уильям коснулся веревки, удерживающей беличью тушу.

— Ты сама все это поймала?

— Да. У меня хорошо получается.

На обеих крысах были следы от болтов. Она, наверное, застрелила их. Но туше кролика было не менее восьми дней, а на ней не было личинок. Уильям взял веревку, поднял кролика и посмотрел на него. Нос подсказывал ему, что есть его нельзя — в нем была какая-то зараза.

Водяные крысы были уродливы, но кролик был милым. Она бы в него не выстрелила. Скорее всего, она просто где-то нашла труп. У ребенка-перевертыша не возникло бы никаких проблем с убийством кролика. Это было хорошее мясо, слегка сладковатое.

Уильям отпустил веревку.

— Ты собираешься их съесть?

Она вскинула подбородок. Он задел ее за живое.

— Ага!

— Хорошо. Хотя, белки не подходят для еды. Единственное, что ты можешь приготовить из них — это тушеное мясо, но они все равно останутся костлявыми и будут вонять. С крысами та же петрушка. Не ешь крыс. В них сидит зараза, которая вызовет у тебя лихорадку, судороги и озноб, а твоя кожа и глаза пожелтеют. Все это слишком гнилое, чтобы есть. Вон того поклевали птицы, а на том — личинки. Твоя рыба висит слишком близко к стволу, и на ней есть пятна — это потому, что муравьи с того холма поднялись на дерево и пожирают твою добычу.

Глаза Ларк стали огромными, как блюдца.

Уильям потянул веревку, поднимая кого-то, типа горностая.

— Не знаю, что это такое…

— Это трясинная ласка. Она убила вон тех белок и съела их детенышей.

Это многое объясняло. Ласка напала на гнездо и была наказана.

— Я бы тоже ее есть не стал, — сказал Уильям. — Если только я действительно не был бы голоден. Но так как она свежая, то подойдет.

Он отрезал веревку и положил труп на дерево.

— Причина, по которой ты что-то вешаешь, заключается в том, чтобы дать стечь крови, охладить и не дать таким существам, как этот тупица под нами, съесть твою добычу. Если забираешь жизнь существа, чтобы сохранить свою, ты должна относиться к ней с уважением и не тратить ее впустую. — Он разделил тушу. — Первое, что надо сделать, это вынуть внутренности, то есть выпотрошить. Обрати внимание на желудок и кишки, их не нужно резать, поверь мне. Вот здесь печень. Этот темный сгусток полон желчи. Его надо вскрыть, иначе будет очень горько это есть.

Он бросил внутренности на землю и встряхнул ласку, чтобы вытряхнуть остатки крови.

— А теперь надо снять с нее шкуру. Вот так. Если ты оставишь на ней немного жира, мясо не высохнет. Кроме того, ты должна держать тушку подальше от мух. Стащи банку черного перца и посыпай им мясо. Мухам он не нравится. — Он закончил снимать шкуру и поднял освежеванную тушу. — Теперь ты можешь приготовить ее или хранить. Если захочешь хранить ее, ты можешь… заморозить ее, но я не вижу, как можно это сделать в данных условиях, так что твой выбор — закоптить мясо…

Крошечные волоски на его затылке встали дыбом. Он почувствовал на своей спине тяжесть взгляда, острого, как кинжал.

Уильям медленно повернулся.

Два глаза смотрели на него из темноты между ветвями сосны.

— Что это за хрень? — прошептал он.

Голос Ларк задрожал.

— Большой монстр.

Глаза монстра помогали оценить его. Уильям заглянул в них поглубже и обнаружил там почти человеческое сознание, жестокий и злобный разум, от которого по спине пробежала волна ледяной тревоги. Он напрягся, как скрученная пружина.

Алмазные зрачки сжались в щелочки, глядя мимо Уильяма на девочку в ветвях позади него.

Уильям вытащил арбалет из-за спины и защелкнул рукояти оружия.

Глаза переместились, выслеживая Ларк. Что бы это ни было в соснах, оно вот-вот набросится.

— Беги.

— Что? — прошептала Ларк.

— Беги. Немедленно.

Уильям поднял арбалет. Привет, придурок.

Глаза уставились на него.

Вот так. Забудь о малышке. Обрати свое внимание на меня. Уильям осторожно нажал на спусковой крючок. Отравленная стрела просвистела в воздухе и попала монстру ниже глаз.

Рык чистой боли прорезал ночь.

Позади него Ларк спрыгнула с дерева.

Существо не упало. Он выстрелил в него отравленным болтом, а он не упал.

Глаза поднялись, и вместе с ними дернулся болт. Он мельком увидел кошмарную морду, бледную и безволосую, с вытянутыми челюстями, сверкающими лесом зубов.

Монстр сложил свои мощные задние лапы и запустил свою огромную тушу в пространство между ними. Уильям выстрелил во второй раз и спрыгнул вниз, чтобы перехватить его.

ОГРОМНОЕ тело ударило Уильяма в воздухе, словно врезавшийся грузовик. Уильям ударился о дуб, существо навалилось на него сверху. Из его легких со стоном вырвался воздух. Боль расцвела меж ребер. Огромные челюсти раскрылись в дюйме от его лица, выпустив облако зловонного дыхания. Сукин сын. Уильям зарычал и полоснул зверя по горлу. Хлынула кровь.

Толстая мускулистая лапа ударила его по голове. Мир пошатнулся. Перед глазами вспыхнули разноцветные круги.

Уильям снова нанес удар, придавленный весом существа. Два болта, два пореза поперек шеи. Монстр должен был умереть!

Следующий удар поверг его в дурманящее, яростное оцепенение.

Полу ослепший Уильям вонзил нож в плоть зверя и сжал его в кулаке.

Толстая нога ударила его, сжимая в стальном зажиме. Уильям покачал головой, сжимая нож. Лес скользил мимо него в вихре зеленых пятен, пока они двигались. Зверь вцепился в ствол дуба, как ящерица, и вскарабкался на крону, волоча его за собой.

Уильям изогнулся, растопырив пальцы левой руки, прижал спи-часы к вене, вздувшейся под бледной кожей существа. Игла вонзилась в кровеносные сосуды, выбрасывая содержимое капсулы в кровоток. В ней было достаточно наркотика, чтобы обездвижить взрослого мужчину на месте.

Существо зарычало и встряхнуло его, как собака пытается стряхнуть крысу. Уильям зарычал в ответ, вонзая иглы в шею зверя в быстрой последовательности: раз, два, три. Спи-часы щелкнули, у него кончились иглы.

Зверь зашипел и стряхнул его с себя. Уильям стал падать с ливнем сломанных веток. Его пальцы ухватились за ветку дерева. Он схватился за нее, чуть не вывихнув плечи, подтянулся, крутанулся как гимнаст, и спрыгнул на лесную подстилку.

Его зрение прояснилось и он резко вскинул голову. Над ним зверь спускался с дерева, двигаясь по стволу вниз головой.

Стрелы, яд, нож, достаточно наркотика, чтобы вырубить быка весом в тысячу двести фунтов в середине атаки, а он все еще двигался. Уильям попятился.

Зверь спрыгнул на землю. Луна прорвалась сквозь облака, заливая зверя серебристым светом. Длинный и мускулистый, он стоял на четырех массивных лапах, снабженных пятью толстыми когтями. Грубая коричневая шерсть росла клоками на его мощных передних конечностях и по бокам, утолщаясь, чтобы скрыть таз, но она была не в состоянии полностью скрыть морщинистую кожу телесного цвета. Плоские хрящевые гребни защищали изгиб его позвоночника, переходя в костяные пластины, покрывающие верхнюю часть узкого черепа. Длинный змеевидный хвост извиваясь, хлестал и изгибался. Две глубокие кровавые раны рассекли его шею.

За всю свою жизнь Уильям никогда не видел ничего подобного.

Существо скребло землю когтистой лапой, скорее обезьяньей, чем собачьей. Злобные глаза уставились на Уильяма. Плоть вокруг ран на его шее задрожала. Края стянулись вместе, красные мышцы напряглись, кожа натянулась, и внезапно порезы исчезли. Ничего не осталось, кроме двух тонких шрамов.

Твою же мать!

Пасть зверя широко открылась, еще шире, как раскрытая пасть змеи, в которой блестели кривые клыки, мокрые от пенистой слюны.